Читать интересную книгу Сталин - Эдвард Радзинский

Он возвратил их в Москву. Недалекий фанфарон Зиновьев стал работать в журнале «Большевик», прославляя Вождя и дожидаясь высоких партийных назначений. Умный Каменев, начавший понимать длинные шахматные партии Хозяина, видно, подозревал, что это только первый ход. Он удаляется от политики, о чем заявляет всем и вся. И когда Бухарин, поверивший, что Каменев прощен, предлагает ему возглавить отдел в «Правде», тот отвечает: «Я хочу вести тихую, спокойную жизнь... Я хочу, чтоб обо мне позабыли и чтоб Сталин не вспоминал даже моего имени».

Теперь бывший глава правительства тихо работает в Институте мировой литературы.

Но Рютина Хозяин простить не смог – оставил в тюрьме. Зато получает должности бывший бард Троцкого Радек. Хозяин уважает его перо, так что пусть поработает, благо есть еще время – ведь потепление.

И циник Радек вовсю работает: обличает Троцкого и славит Вождя. Теперь он его бард. В 1933 году он выпускает книгу «Зодчий социалистического общества» – гимн Сталину: «Сын нужды, взбунтовавшийся против рабства духовной семинарии», «к спокойной, как утес, фигуре нашего Вождя идут волны любви и народного доверия...» и прочее, и прочее.

Ягода, когда-то лично арестовавший оппозиционера Радека, теперь почтительно цитирует эти славословия. Впрочем, некоторым кажется, что Радек попросту издевается...

Радек становится одним из редакторов «Известий» под началом Бухарина. «Убийцу жены» Сталин назначает главным редактором второй газеты страны и вскоре поручает ему, блистательному журналисту, писать новую Конституцию.

Потепление... В него поверили не только сдавшиеся враги, но даже соратники из Политбюро.

Осенью 1933 года Сталин поехал отдыхать на Кавказ. Хозяйство, как всегда, было на Молотове. Во время заседания Политбюро новый Генеральный прокурор Вышинский пошел в привычное наступление на специалистов в промышленности. В ответ друг Хозяина Орджоникидзе (нарком тяжелой промышленности) и Яковлев (нарком земледелия) добились от Политбюро осуждения Вышинского. Хозяин тотчас написал Молотову: «Выходку Серго насчет Вышинского считаю хулиганской, как ты мог ему уступить? В чем дело?»

И верный слуга понял: не надо торопиться с потеплением.

Хозяин организует праздники. Заканчивается строительство Беломорско-Балтийского канала, построенного трудом заключенных и воспетого его писателями. Страна ликует. Вместе с «братом Кировым» на корабле он проходит по каналу...

Его ледоколы осваивают Северный морской путь, но во льдах застревает старенький «Челюскин». Спасение команды он превращает в великолепный спектакль. Вся страна следит за событиями. Он устраивает грандиозную встречу в Москве спасенным челюскинцам.

Разрываются от оглушительных маршей репродукторы, дикторы славят новые победы Вождя. Под грохот музыки и славословия он словно старается забыть о своей трагедии...

Он утверждает проект Дворца Советов – небывалого сооружения высотой 400 метров, увенчанного стометровой скульптурой Ленина. Грандиозный зал на 21 000 мест будет слушать речи Вождя. Величайший храм большевизма должен вознестись на месте уничтоженного храма Христа Спасителя.

Но храм этот, несмотря на все приказы, никогда не будет построен...

СТАЛИН В ДОМАШНИХ ТУФЛЯХ

Все эти годы Хозяин формирует новый быт большевистских руководителей. Демократические нравы первых лет Октября – езда членов семей кремлевских владык в общественном транспорте, стояние в очередях вместе с согражданами, нехватка денег («Иосиф, пришли мне, если можешь, рублей 50, мне выдадут деньги только 15 октября в Промакадемии, сейчас я сижу без копейки» – так писала ему Надя 17 сентября далекого 1929 года) – все это ушло в невозвратное прошлое. Теперь детей Хозяина возят в школу на машинах с охраной.

«Под Москвой на огромных участках земли возводятся роскошные правительственные дачи со штатом охраны. На них трудятся садовники, повара, горничные, специальные врачи, медсестры – всего до полусотни человек прислуги – и все это за счет государства. Персональные спецпоезда, персональные самолеты, персональные яхты, множество автомобилей, обслуживающих руководителей и членов их семей. Они практически бесплатно получают все продукты питания и все предметы потребления. Для обеспечения такого уровня жизни в Америке нужно быть мультимиллионером», – печально писал деятель Коминтерна академик Е. Варга. Старый коминтерновец не мог забыть ленинские обещания создать общество, где «руководители будут получать зарплату среднего рабочего».

Бывшие царские резиденции и дворцы аристократии, которые Ленин особым декретом щедро подарил трудящимся, вскоре перейдут к новому царю и его аристократии. Сталин получит знаменитый Ливадийский дворец – любимый дворец царской семьи (правда, воспользуется им лишь однажды – он предпочитает отдыхать на многочисленных госдачах на родном Кавказе).

Но был некий нюанс, о котором позаботился Сталин: вся эта роскошь, которой он окончательно разложил и развратил партию, принадлежала... государству. И стоило ему убрать человека с государственного Олимпа, как бывшие владыки и их семьи превращались в ничто. (Дочь могущественного Кагановича – третьего человека в сталинском окружении – рассказала: «Когда отца после смерти Сталина отстранили от власти, мы должны были тотчас освободить квартиру и госдачу и с изумлением обнаружили, что у нас нет даже своей мебели – все оказалось государственное».) Так что его приближенные должны были усердно служить Хозяину.

Сменилась и главная резиденция Вождя. Ею становится построенная в пригороде Москвы Ближняя дача. На старой даче в Зубалове, где он прежде жил с Надей, он оставляет детей – Васю и Светлану. Здесь живут теперь Надины родители Аллилуевы, сюда приезжают и многочисленные их родственники: ее брат Павел с женой Женей, другой брат – полусумасшедший Федор, ее сестра Анна (Нюра) с мужем Станиславом Реденсом – одним из столпов ГПУ. Приезжают и родственники первой жены Хозяина – Мария и Алеша Сванидзе, и сын Сталина от первого брака – Яков.

После работы Хозяин возвращается в кремлевскую квартиру, но, как напишет Светлана в своих воспоминаниях, ночевать он всегда уезжает на Ближнюю дачу. Видимо, квартира слишком напоминает ему Надежду и ту роковую ночь...

Его личная жизнь в то время, казалось, навсегда останется тайной, поводом для мифов. Однако был летописец – свидетельница, позволившая нам увидеть этого скрытнейшего из людей в домашней обстановке.

Марии Сванидзе было в те дни уже за сорок. Судя по дневнику, она была почти влюблена в Иосифа – в «И.», как она называет его в дневнике.

Мария – красавица еврейка, оперная певица. Ей было за тридцать, когда она развелась с первым мужем и вышла замуж за Алешу. У них родился сын, весьма революционно названный Джонрид – в честь знаменитого американского коммуниста. Алеша работал в Грузии главой финансового ведомства в правительстве Буду Мдивани. Хозяин перевел брата своей первой жены в Москву и послал за границу – налаживать внешнеторговые связи, потом вернул его в Москву, где Алеша стал одним из руководителей Госбанка СССР.

Светлана Аллилуева: «Дядя Алеша – красивый грузин сванского типа, невысокий блондин с голубыми глазами и носом с горбинкой, на средства партии получил европейское образование в немецких университетах».

В Москве Мария часто встречается с Надей. Даже письма жене Алеша Сванидзе шлет на квартиру Сталина.

Мария любила Надю. Через год после ее смерти она записывает в дневнике: «Теперь ее нет, но ее семья и дом дороги и близки мне... Вчера вечером была у Реденс Нюры. Были Павлуша, Женя... Все не то. Я очень одинока без Нади».

После смерти Нади она часто приходит в опустевший дом. Там она «наблюдает» Иосифа и Женю... и все это время ведет свой дневник. В нем много вырванных страниц. Уничтожила ли их сама Мария в страшном 1937 году? Или это потрудился герой дневника Иосиф, получив его после ареста Марии?

Но все это будет потом, а пока чета Сванидзе входит в ближайший круг друзей Сталина... Алеша, Маша и Иосиф – так они зовут друг друга. Светлана Аллилуева описывает Сванидзе идеальной парой...

Однако достаточно прочесть дневник, чтобы понять: оба грузинских революционера были очень похожи. Под европейским обликом Алеши скрывался яростный темперамент. И читая о переживаниях Марии, я представлял и жизнь несчастной Нади...

Дневник М. Сванидзе (1923 год – они только что поженились): «Я рыдала после дикой сцены ревности, а он сел подле меня на краю кровати и сказал: „Ведь это все от любви, от нашей любви... Теперь конец всем неприятностям“, – и стал такой ласковый... Когда он мне устраивает сцены ревности, то суть не в том, что ему больно, что он страдает, а в том, будто я не умею себя вести и у меня скверная манера держаться с мужчинами».

Через 11 лет – 30 марта 1934 года: «Почему я должна жить с человеком, который меня ненавидит и презирает, почему он должен жить с женщиной, которая временами от горя, отчаяния и обид желает ему гибели? Но потом как-то ненадолго жизнь налаживается, и опять начинаешь за нее цепляться. Конечно, действуют больше мои годы... страх бедности (он у меня совершенно гиперболический), а потом опять мне хочется послать все к черту, не хочу продаваться... заколдованный круг... Я изранена, сердце мое сочится кровью... Надо как-то наладить... или все окончится трагично... Встречаюсь я последнее время только с Аллилуевыми».