Как видим, нет ничего удивительного в том, что Сталин не внял предостережениям Черчилля. При обилии столь разноречивых сведений принять за чистую монету только информацию британского премьера было бы довольно проблематично, если не сказать, простодушно и наивно. Впоследствии, уже в 1942 году, сам Сталин коснулся данного вопроса в беседе с Черчиллем. Он, в частности, заметил: «Некоторое время назад, – сказал Сталин, – Молотова обвиняли в том, что он настроен слишком прогермански. Теперь все говорят, что он настроен слишком проанглийски. Но никто из нас никогда не доверял немцам. Для нас с ними всегда был связан вопрос жизни или смерти»[223].
Кажется, лаконичнее и яснее и не скажешь! В свете данной констатации Сталина совершенно нелепыми, даже абсурдными выглядят утверждения, что вождь, мол, слишком доверял Гитлеру, а потому и попал в его ловушку. Как мог уже убедиться читатель, Сталин отнюдь не страдал простодушием, а тем более излишней доверчивостью. Особенно по отношению к таким деятелям, как Гитлер. Да и в определенной мере это касалось и Черчилля. Ведь в сознании генсека навсегда запечатлелись исторические факты, когда Черчилль фактически возглавил те силы на Западе, которые стремились «задушить большевизм в колыбели». Такие вещи не проходят бесследно, и даже ход времени порой на них не сказывается. Единственное, в чем есть основания упрекнуть Сталина, так это в том, что чисто классовое мышление в данном случае взяло верх над трезвыми геополитическими расчетами. Радикальная перемена всей мировой политической картины диктовала необходимость перешагнуть через узкоклассовые подходы и рамки. И, как уже отмечалось выше, у Сталина процесс освобождения от классических догматов ортодоксального большевизма в пользу более реалистического геополитического подхода проходил весьма успешно и эффективно. Но все-таки груз прошлого давал о себе знать, сужая горизонты политического мышления и мешая более глубокому и более реалистическому анализу бурно развивавшейся мировой ситуации.
Но все-таки Сталин перешагнул – и, конечно, не мог поступить иначе – через узкоклассовый подход как главный критерий при оценке мировых событий. Об этом свидетельствует фрагмент из его беседы с Черчиллем во время войны. Вот этот эпизод в описании Британского премьера: «Во время обеда Сталин оживленно говорил со мной через переводчика Павлова. „Несколько лет назад, – сказал он, – нас посетили Джордж Бернард Шоу и леди Астор“. Леди Астор предложила пригласить Ллойд Джорджа посетить Москву, на что Сталин ответил: „Для чего нам приглашать его? Он возглавлял интервенцию“. На это леди Астор сказала: „Это неверно. Его ввел в заблуждение Черчилль“. „Во всяком случае, – сказал Сталин, – Ллойд Джордж был главой правительства и принадлежал к левым. Он нес ответственность, а мы предпочитаем открытых врагов притворным друзьям“. „Ну что же, с Черчиллем теперь покончено“, – заметила леди Астор. „Я не уверен, – ответил Сталин. – В критический момент английский народ может снова обратиться к этому старому боевому коню“. Здесь я прервал его замечанием: „В том, что она сказала, много правды. Я принимал весьма активное участие в интервенции, и я не хочу, чтобы вы думали иначе“. Он дружелюбно улыбнулся, и тогда я спросил: „Вы простили меня?“ „Премьер Сталин говорит, – перевел Павлов, – что все это относится к прошлому, а прошлое принадлежит богу“»[224].
Но вернемся к основной нити нашего изложения.
Если мы вспомним, что примерно в то же самое время, когда Черчилль посылал Сталину предупреждения о грозящем нападении, в Англию неожиданно прилетел заместитель Гитлера по партии Гесс. Фюрер приказал объявить своего заместителя сумасшедшим, и тем самым положить конец всяким слухам о том, что Гесс приземлился на парашюте в Англии, чтобы попытаться договориться с англичанами об условиях мира. В историографии до недавнего времени превалирующей была версия, что Гесс сам, по собственной инициативе, предпринял этот рискованный вояж, обуреваемый стремлением найти точки соприкосновения с Лондоном для заключения мира. Однако вновь открывшиеся данные свидетельствуют о том, что на самом деле Гитлер был в курсе его планов и, видимо, благословил его на этот отнюдь не чисто дипломатический полет. Как писал А. Сосновский, собкор «Московских новостей» в Берлине, он беседовал с рядом лиц, в том числе и с сыном Гесса, ознакомился с рядом документов и выяснил следующее.
7 мая 1941 г., за три дня до полета, в своей канцелярии Гитлер встречается со своим заместителем по НСДАП Гессом. Встреча проходила в обстановке абсолютной секретности. В аудиенции отказано даже Герингу, который обычно входил без доклада. Разговор фюрера со своим заместителем продолжался 4 часа. Гесс-младший свидетельствовал: «О том, что происходило в тот день в канцелярии, мне рассказала секретарь Гитлера, мы с ней много лет переписывались. Отец и Гитлер вышли из кабинета вдвоем, причем Гитлер шел впереди и говорил: „Давай, давай – лети. Но учти, если дело пойдет вкось, ты пропал“. Гитлер был полностью посвящен в план»[225].
Информация о полете Гесса в Англию стала достоянием всего мира. Естественно, что она привлекла самое пристальное внимание Сталина. Полет явился одним из событий, которое подтверждало опасения И.В. Сталина о возможности сговора между Германией и Англией. Независимо от подлинных намерений Р. Гесса, о чем споры идут до сих пор, полет был воспринят в Москве как попытка сговора. Первые сообщения разведывательных органов из Лондона, поступившие от К. Филби 14 и 18 мая, шли именно в этом направлении. Начало Великой Отечественной войны оттеснило эту тему с первого плана, однако И.В. Сталин не терял к ней интерес, впоследствии затрагивал ее в беседах с английскими собеседниками. В октябре 1941 года лондонская резидентура прислала в Москву повторное сообщение от источника, близкого к британскому премьеру и подтверждавшего высказанную версию; такое же донесение поступило 21 октября 1942 года. В нем сообщалось, что Гесс прилетел в Англию, будучи «завлеченным» специальной операцией британской разведки, шедшей с помощью герцога Гамильтона, в поместье которого приземлился самолет Гесса[226].
То, что полет Гесса в Англию не был акцией полусумасшедшего, свидетельствуют многие факты. В частности, то, что важнейшие документы, относящиеся к конкретным переговорам, оставлены засекреченными правительством Англии до 2017 года. Любопытен и такой эпизод: на Нюрнбергском процессе в августе 1946 г. Гесс под присягой хотел рассказать о своих переговорах в Лондоне, но председательствовавший в то время британский представитель не позволил ему это сделать[227]. К тому же до сих пор среди ряда исследователей сохранилось убеждение, что Гесс не покончил самоубийством в 1987 году, когда стали раздаваться голоса об освобождении его из тюрьмы в связи с преклонным возрастом, а был убит, и его убийство было организовано английскими спецслужбами[228].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});