— Отсутствие практики, — прокомментировал он свою неудачу. Этому Иллира и вовсе не поверила.
— Я лучше пойду. Уже поздно. Я живу…
Иллира заколебалась: стоит ли говорить чужаку, где она живет. Впрочем, что-то подсказывало ей, что, даже если она и не назовет своего адреса, это не помешает незнакомцу при желании нанести визит им с Даброу. Женщина осторожно соскользнула с камня, избегая соприкосновения и с вином, и с незнакомцем, и сложила остатки своего обеда в корзинку. Ей казалось благоразумным побыстрее убраться подальше от этих камней. Незнакомец все еще продолжал усмехаться, когда каблучок Иллиры коснулся дорожки. Потом он расхохотался, и Иллира опрометью вылетела за ворота.
По правде говоря, было не так уж поздно — не намного позже середины дня, — а Иллира не собиралась возвращаться на Базар до захода солнца. День был приятным и теплым — такого теперь может не выдаться до следующей весны. Иллира решила еще погулять вдоль Главной Дороги и отправилась в путь — через внешний двор, мимо Губернаторской Аллеи.
Торговец Хакон бродил по своему обычному дневному маршруту, распевая: «Пирожное! Пирожное с ореховым кремом!» Несмотря на то, что Иллира недавно поела и в корзинке у нее было достаточно снеди, при этих его криках рот у нее наполнился слюной.
— Два пирожных… — начал торговец, увидев, как Иллира двинулась в его сторону. Потом он узнал женщину и закончил фразу уже тише:
— …за медную монету.
Иллира улыбнулась и протянула торговцу выщербленную монетку, полученную утром. Поскольку она купила два пирожных, второе Хакон завернул в клочок просвечивающего пергамента и сунул сверточек в складки шали Иллиры.
— Изумительно! — пробормотала Иллира, откусив кусочек сладкого пирожного, приправленного пряностями.
— Будет еще вкуснее, если с кем-нибудь поделиться.
Хакон имел в виду Даброу, но Иллире при этих словах представилось лицо Сайян. Иллира подумала: интересно, а кормилица хоть раз в жизни пробовала сладости, продающиеся только в приличных районах города? Маловероятно. Сайян утверждала, что выросла в Низовье, хотя Уэлгрин нашел ее в переулке Развалин. Иллира представила себе, какое выражение появится у Сайян, когда та откусит кусочек еще теплого пирожного, сделанного в форме морской раковины и начиненного ореховым кремом. Она свернула в другую сторону и поспешно направилась к Базару.
Кузня была пуста, но прежде чем Иллира успела забеспокоиться, она услышала плач Тревии и поспешила на этот звук.
— Я купила тебе пирожное, — с этими словами она и влетела в комнату, откинув занавеску.
Сайян улыбнулась, но улыбка почти затерялась среди ее безуспешных усилий успокоить младенца.
— Давай я подержу девочку. Пирожные нужно есть, пока они теплые — так вкуснее.
Иллира подхватила ребенка на руки и, даже не удивившись, обнаружила, что удобно пристроила девочку на сгибе руки. Она, оказывается, помнит, как укачивать ребенка, и пошевелила перед личиком девочки пальчиками. А поскольку пальцы Иллиры блестели от масла и крема, Тревия сочла их исключительно привлекательными. Она тут же потащила пальцы себе в рот и довольно зачмокала. Иллира почувствовала острый край зубок — видимо, они и были причиной плаксивого настроения малышки.
— У нее режутся зубки.
Сайян проглотила кусок пирожного, не разжевывая.
— И острые, верно?
На этот раз напевный вопрос сопровождался легкой улыбкой.
— Точно. Скоро можно начать давать Тревии по утрам жидкую кашку. Я раньше любила варить овсянку, особенно зимой.
Лицо Сайян мгновенно сделалось несчастным. Иллира почти что видела, как Сайян вспомнилось ее прежнее место обитания, где она жила до того, как попала в семейство кузнеца.
— Но нам все еще будет нужен кто-нибудь, чтобы заботиться о девочке. Я С'данзо, а не… — Иллира заколебалась, не понимая, с чего это она собиралась сказать, что она — не мать Тревии. В любом случае это не касалось Сайян. У многих женщин С'данзо было полно детей, постоянно шнырявших под ногами. — Ну, Тревии нужен будет человек, который сможет приглядывать за ней все время, — после легкого замешательства выговорила она. — Здесь, в кузне, довольно опасно. Не то что в других домах, — там ребенок самое большее коленку может расшибить.
Сайян выдохнула с явным облегчением. Она доела пирожное, но ребенок остался на руках у Иллиры. Потом женщины поболтали, сидя в сумерках, как не болтали никогда раньше, хотя ни о чем важном речь не шла. Они говорили о том, что любит есть Даброу и чего не любит, о ярких разноцветных тканях, которые привез караван из Кроу, и о том, женится ли когда-нибудь помощник Даброу.
Иллира бросила взгляд в будущее и покачала головой.
— Я не могу это Увидеть, — пробормотала она и вспомнила слова, которые произнесла, стоя на куче щебня. На мгновение у нее застыла кровь. Незнакомец перехитрил ее. Этот странный человек, который был кем угодно, только не пастухом, перехитрил ее и заставил наложить на Санктуарий небывалое заклятие — благословение С'данзо. Но такой вещи, как благословение С'данзо, просто никогда не существовало раньше. — В каждом, так или иначе, скрыт ребенок…
— Что-что?
Сайян придвинулась поближе, но Иллира не стала ничего повторять. В конце концов, она была всего лишь С'данзо, а Санктуарий был Санктуарием, и вряд ли он мог сильно измениться от ее благословения. Но все же она это сделала, и если этот Пастух еще когда-нибудь встретится ей, она поблагодарит его за то, что он наконец помог ей стать свободной.
Эндрю Оффут
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
В Санктуарии всегда кто-то бодрствует… особенно, когда другие спят.
Расхожая истина
Когда женщина увидела, что мужчина проснулся, она вновь подошла к кровати, уже почти одетая. Она наклонилась, и необычайно светлые волосы заструились вниз, наполовину скрывая лицо.
— Мы проспали! — воскликнула женщина. — Мне пора идти! Уже поздно!
Мужчина лениво и сонно поднял руку и попытался поймать женщину за грудь. Женщина со смешком выпрямилась и застегнула тунику.
— А-у-у-у… — так же лениво потянулся мужчина. Звук перешел в зевок.
Женщина посмотрела в сторону двери. Мужчина заметил ее замешательство и поднес руку к виску женщины, где серебрились пряди, — женщине удалось немного привести в порядок волосы, спутавшиеся во время любовной игры. Женщина обернулась. В лунном свете, проникающем через открытое окно, было видно, что она хмурится.
— Мои серьги… — пробормотала женщина и поспешно отошла к маленькому столику, стоявшему неподалеку от кровати.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});