ты настоящее чудовище!
— Остановись, Джулиана.
Девушка растерянно замерла, не смея ослушаться властного тона Адама, — а приказывать он умел, как никто другой.
— Не стоит так волноваться, мисс Виже стало душно, и она решила подышать свежим воздухом, — спокойно пояснил Адам.
— В таком случае я пойду к ней и проверю, все ли в порядке, — не желала отступать Жу-Жу.
— Я сам к ней пойду.
— Сыграйте для нас, мисс Фокс, — неожиданно вмешалась в разговор Жозефина, видя, что ее подопечная готова поступить наперекор брату.
Недовольная Джулиана плюхнулась обратно за клавесин, а Адам направился на балкон.
***
Виктория стояла у перил и смотрела перед собой ничего не видящим взором. Свежий воздух немного успокоил ее, но на душе было тяжело. Она сжимала в пальцах завещание отца. Это хорошо, что оно теперь у нее, так надежнее. Но нужно решить, что делать дальше.
Невозможно так жить, постоянно ожидая, что ее схватят и доставят к дяде. А ее тетка… неизвестно захочет ли она приютить племянницу, которую никогда не видела. Однако больше у Виктории никого нет, придется ехать во Францию. Но одной опасно… Если только она не попросит Адама дать ей сопровождающего. Теперь, когда он столь легко отдал завещание, она смела надеяться, что он выполнит и эту ее просьбу.
Ну, почему с Адамом так сложно? Почему он не хочет делать так, как желает она? Раньше Виктория не знала отказа, — отец всегда выполнял все ее требования. Правда, порой приходилось прибегать к крайним мерам, чтобы заставить его делать то, что она хочет. Стоило лишь графу увидеть прекрасные глаза дочери, полные слез, и тут же перед ней рушились все препятствия, встававшие на пути к заветной цели…
Нестерпимо обидно было понимать, что Адам отказался от нее окончательно, — иначе он не вернул бы завещание. Но в то же время эта мысль придала сил, заставила забыть о страхе перед дядей и вызвала гнев. Нет, она так просто не сдастся! Не стоит поддаваться панике, она в безопасности, и Джулиана не даст ее в обиду брату. К тому же, у Фокса есть оружие против дяди, которое ей предстоит достать.
Двери на балкон отворились, и до Виктории из музыкальной залы донеслись звуки клавесина, которые стали тише, когда вошедший закрыл за собой двери.
— Я думал, вы обрадуетесь моему подарку, а вы будто бы напуганы, — раздался голос Фокса за спиной.
Виктория обернулась и заставила себя улыбнуться.
— Столь щедрый жест меня взволновал, мистер Фокс.
— Признаюсь вам, мисс Виже, жест не столь щедрый, сколь расчетливый. Да, вы не ослышались, здесь замешан холодный расчет. Во-первых, я хотел расположить вас к себе, а во-вторых, оградить мой многострадальный кабинет от ваших набегов.
Виктория смущенно улыбнулась. Страх отступил окончательно, а Адам продолжал говорить, и глаза его весело заблестели:
— Мне до сих пор снитесь вы, крадущаяся по темному коридору с лопатой наперевес. Вспоминая, сколь безжалостно вы обошлись с моим столом, мне становится страшно от мысли, что же случится, когда вы доберетесь до сейфа. Боюсь даже представить, какие изощренные способы вы изберете, чтобы вскрыть его.
Виктория рассмеялась и кокетливо спросила:
— Значит, вы хотели добиться моего расположения?
— Я ведь уже говорил, что хочу стать вам другом.
— Да, конечно, — пробормотала она, не удержалась и раздраженно дернула плечом, что вызвало у Адама довольную улыбку.
Повисло молчание, но оно не тяготило, а, наоборот, будто сближало их.
— Вы так и не рассказали мне о вашем арсенале, — вернулась к прежней теме Виктория; голосок ее звучал весело, но она была настроена решительно, — сегодня Адам расскажет ей все свои секреты.
Но Фокс будничным голосом ответил:
— Чудесный вечер сегодня, не правда ли, мисс Виже?
— Несомненно, но мне хотелось бы все же узнать, чем вы шантажировали моего дядю.
— А звезды как ярко сияют!
Виктория даже топнула ножкой от возмущения, но на Адама это также не произвело особого впечатления, он даже демонстративно отвернулся от своей собеседницы.
Что ж, она зайдет с другого бока: не родился еще на свет мужчина, на которого не действуют женские слезы! Она покосилась на Фокса, но он продолжал смотреть куда-то в сторону, что было ей на руку.
Виктория часто заморгала, потом зажмурилась, — но глаза остались сухими, не намечалось даже намека на малюсенькую слезинку. Она попыталась думать о чем-то печальном, но и это не помогло: видимо, душа очерствела за последнее время, и Викторию стало не так-то легко разжалобить.
Девушка вновь посмотрела на Адама, но он продолжал внимательно наблюдать за чем-то, почти отвернувшись от нее. Действовала она быстро и была беспощадна к себе: ткнула пальцем в глаз, сильно прикусила язык и больно ущипнула руку. И слезы пришли.
— О, боже! Какая прелесть! — восхищенно выдохнул Адам, продолжая смотреть на отражение Виктории в стекле окна. Именно в этот момент он осознал, что влюбился, окончательно и бесповоротно. И принял эту новость с присущей ему горячностью: казалось, она взорвала все внутри, убила и воскресила, и неожиданно вызвала бездну ликования. Виктория была создана для него, он это знал, чувствовал!
Виктория же ощущала беспокойство, потому что слезы текли, а Фокс все не поворачивался к ней, любуясь на какую-то не видимую с ее места прелесть. И окликнуть она его не могла, иначе он понял бы, что она опять решила разыграть перед ним спектакль.
— Виктория! Вы плачете?