Я разбудил Лангена и приказал немедленно привести ко мне Клембовского и Земелина. Ланген спросонья долго таращился на меня, потом начал что — то объяснять. Я весь находился в своих мыслях, и потому до меня не сразу дошел смысл бессвязной речи Лангена: Клембовский исчез!
— Вы еще не проснулись, Ланген? — холодно осведомился я.
— Я проснулся, штандартенфюрер, — возразил Ланген.
— В таком случае вы сошли с ума, — заключил я. — Как человек может исчезнуть с секретного объекта, охраняемого не хуже, чем ставка фюрера?! Что за бред?!
— Это не бред, штандартенфюрер, — виновато ответил Ланген. — Это факт.
— Выкладывайте быстрее все, что знаете, пока я вас не пристрелил! — раздраженно посоветовал я.
Клембовского никто не видел уже вторые сутки. Первым забил тревогу Рудаков, когда Клембовский не только не явился на утреннее построение, но и не появился в штабе. Рудаков организовал прочесывание территории базы, но никаких следов Клембовского не обнаружил.
— У нас есть собаки! — с досадой воскликнул я. — Они, между прочим, способны идти по следу. Кому — нибудь это пришло в голову?!
Оказалось, что пришло. Разумеется, Рудакову. Собаке дали понюхать старую нижнюю рубаху Клембовского, и она взяла след. След, видимо, действительно был свежий: собака уверенно вывела к железнодорожному пакгаузу и там остановилась.
— Вчера или позавчера прибывал локомотив? — нетерпеливо перебил я Лангена.
— Да, вчера утром локомотив пригнал цистерну с дизтопливом и забрал порожнюю.
— Так, я начинаю понимать! — прервал я Лангена. — Я иду в комнату Клембовского, а вы приведите туда начальника караула по сектору В. Разумеется, того, который нес службу вчера.
Я осмотрел комнату Клембовского, но не нашел ничего интересного. Было бы странно, если бы он оставил мне прощальное письмо, но все — таки я надеялся, что найду что — нибудь. В принципе я нашел то, чего не должно было быть в комнате: зеленая сумка от армейского противогаза русского образца Коробка фильтра лежала в ней, а сам противогаз отсутствовал. Я вертел в руках сумку, когда в комнату ввалился Ланген и втолкнул туда смертельно перепуганного шарфюрера
— Хайль Гитлер! Шарфюрер Глобке по вашему приказанию прибыл, штандартенфюрер!
— Глобке, вы вчера возглавляли караул в секторе В? — спросил я.
— Да, штандартенфюрер!
— Что вы делали, когда прибыл локомотив с цистерной дизтоплива?
— Как положено… — растерянно ответил Глобке. — Уведомил дежурного, получил приказ на ввоз цистерны с дизтопливом и вывоз порожней цистерны. Номера цистерн, время вывоза — все записано…
— Вы осмотрели цистерну? — перебил его я.
— Да, штандартенфюрер! Вдруг она заминирована? Лично проверил, как предписано.
— А порожнюю? Порожнюю вы осмотрели?
— Но… такого приказа не было, — нерешительно ответил Глобке.
— То есть на ней мог кто — нибудь выехать за пределы базы?
— Нет, я видел, что никого не было. Там не больно то спрячешься, просто цистерна на платформе, человека сразу увидишь. И люк цистерны был закрыт.
— А внутри?
Глобке замялся.
— Штандартенфюрер! Порожняя цистерна заполнена остатками и парами дизтоплива, человек там сразу задохнется, — напомнил Ланген.
Я показал противогазную сумку.
— Он одел противогазную маску и конец трубки высунул наружу, под приоткрытый люк. Вот так!
Что теперь делать? Цистерна уже в Белостоке, но Клембовский наверняка сошел по дороге. Хорошо, господин Клембовский! Вы оказали мне большую услугу с сейфом, потому живите… пока. Уверен, что мы еще с вами встретимся! Не знаю почему, но жизнь все время сталкивает нас: видимо, мы из всех возможных дорог всегда выбираем одну и ту же.
Теперь надлежало заняться Земелиным. Уж этот, надеюсь, не сбежал!
— Глобке, свободны! Утром все, что мне рассказали, изложите в виде рапорта.
— Хайль Гитлер! — выкрикнул Глобке и спешно убрался с моих глаз.
— Ланген! А где Земелин? — обратился я к адъютанту.
— Ждет у дежурного.
— Разбудите Рудакова и скажите, что на рассвете отправляем Земелина к партизанам. Пусть срочно подготовит для него одежду и документы. Земелина ко мне на инструктаж. Но не сейчас: сначала сварите мне кофе. Уснуть все равно не удастся, а дел много.
4 ноября 1942 года, около 6 часов утра, Москва,
Центральный аэродром на Ходынском поле
Мелкий снежок мело по взлетной полосе и свивало в маленькие смерчики возле двух легковых автомобилей, стоявших посреди бетонного поля. Коровин, Федорцов, Волков и Фрайтаг вышли из самолета. Из ближайшей машины вышел человек в форме капитана госбезопасности.
— Кто майор госбезопасности Коровин? — отрывисто спросил он.
— Я, — ответил Коровин.
— Капитан госбезопасности Шевцов, — представился офицер. — Мне поручено забрать немца.
— Вот он, — указал Коровин на Фрайтага.
— Идемте со мной, — обратился Шевцов к немцу. Тот с недоумением взглянул на Коровина.
— Вы поедете с этим офицером, — объяснил ему по- немецки Коровин. — Садитесь в машину.
Глядя в спину немецкому профессору, Коровин вспомнил Петерсона — Герлиака и довольно улыбнулся. «А ведь наш поединок выиграл все — таки я, господин полковник! А вы проиграли. Привет фюреру, герр Герлиак!»
Немец просеменил следом за Шевцовым, прижимая к груди свой драгоценный чемоданчик. Машина уехала, и тогда из второго автомобиля вышел еще один офицер.
— Старший майор госбезопасности Цветков, — представился он. — Товарищи офицеры, прошу вас сдать личное оружие. Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием.
Коровин, Федорцов и Волков беспрекословно отдали свои пистолеты.
— Отлично! Садитесь в машину, — предложил Цветков. — Надеюсь, вы разместитесь на заднем сиденье. Извините за неудобство.
Автомобиль быстро промчался по Ленинградскому шоссе, улице Горького и свернул к площади Революции. С правой стороны промелькнули стены и башни Кремля, серая громада гостиницы Москва. Машина выехала на площадь Дзержинского, где на высоком постаменте стыл в холодном ноябрьском воздухе бронзовый основательЧК.
Машина остановилась возле одного из подъездов. Цветков провел своих пассажиров внутрь здания и развел по кабинетам.
— Сейчас с вами побеседуют, и вы отправитесь на отдых, — ободряюще улыбнулся он Коровину, открывая дверь кабинета. Коровин вошел и огляделся. Обычный кабинет: книжный шкаф, массивный сейф, письменный стол с зеленым сукном, потертый кожаный диван и несколько стульев. Коровин сел на диван и хотел закурить, но не успел: дверь открылась, и в кабинет вошел сержант госбезопасности в сопровождении двух бойцов с винтовками.