– Алиса – моя, – прошелестел Ангел Смерти, и из его рта посыпались сухие почерневшие листья. – Ее время истекло.
– Ты не можешь её забрать, – Горал попытался приподняться. – У тебя договор с эскулапом.
– Мы договаривались только на один раз. На одно спасение. Тогда я отступил, с честью выполнив то, что пообещал. А теперь я не связан словом чести и договором, поэтому забираю ее. Алиса моя.
– Подожди! – захлебываясь кровью, с трудом произнес Горал. – Возьми вместо нее меня. Жизнь за жизнь. Какая тебе разница?
– Ты готов умереть за нее? – удивлённо прошелестел Ангел Смерти. – Это похвально. Я запишу твои слова в книгу доблести. Но ты мне не нужен. Разве что... он бы пригодился, – Ангел Смерти кивнул в сторону Азара.
Тот отступил назад и глухо произнес:
– Зачем я тебе?
– Ты знатного рода, – ответил Ангел Смерти. – У твоей семьи есть много такого, за что стои́т поторговаться. Заберу тебя, а твои родственники мне много дадут, чтобы я тебя вернул.
– Такая замена не равноценна. Я стою бо́льше, чем милая, но все же простушка Алиса. Не в этот раз, Ангел Смерти, – он подобрал с пола горсть снега, дохнул на нее пламенем.
Между пальцами потекла струйка воды. Азар упал на пол и исчез в крошечной лужице.
– Я стою больше, чем Алиса. Зачем тебе эта девочка, если ты можешь заполучить сильного мага? Возьми меня! – Горал с трудом перевернулся на бок и попытался встать на ноги.
– Ты мне не нужен, Горал. Я уже сказал, – он дохнул холодом мне в лицо и я почувствовала, как немеет, застывая, все тело.
– А что тебе нужно? – выкрикнула Доля. – Назови цену! Ты же собираешь души. Какая душа тебе нужна?
– Я забираю не души, а самое ценное, что есть у каждого живущего, – ответил Ангел Смерти. – У многих это, действительно, душа. Но у драконов есть кое-что более ценное. Сердце дракона. Оно стоит дороже, чем душа человека. Особенно, если в этом сердце спрятана Прялка Судьбы.
Горал из последних сил поднялся на ноги, и, покачиваясь, встал перед Ангелом Смерти. Он судорожно вздохнул и сказал:
– Бери и сердце и Прялку Судьбы! Только Алису оставь в покое!
Ангел Смерти протянул к нему руку.
– Нет! – из последних сил прошептала я. – Я не согласна! Не смей, Горал! – боль с новой силой вспыхнула, выжигая всё внутри.
Если бы я могла в этот момент кричать, то от моего крика обвалились бы стены. Дракон, который не знал другого закона, кроме собственных желаний. Эгоист, что как заведенный повторял:
– Я, мне, моё, для меня.
Самовлюблённый ректозавр готов был отдать за меня сердце и жизнь. А я... впервые в жизни я поняла, что значит когда больно за другого. Впервые в жизни я почувствовала, что не страшно умереть. Страшно жить, когда твоя вторая половинка не с тобой. Когда жизнь стала пустой. Когда стрелки часов останавливаются вместе с сердцем того, кто был всего дороже. А я не осознала этого раньше. Потому что не знала, что такое вообще бывает.
Ужасный Горал, которого я злила одним своим видом. Который сделал мою жизнь в академии невыносимой. Этот Горал сначала пытался взять меня силой, а потом сам остановился. А теперь, не раздумывая, готов отдать за меня свою жизнь. Он и есть настоящий мужик. С его кошмарным характером, с его упрямством и сладострастием, с его неспособностью объяснить свои чувства, с варварской привычкой брать то, что ему нравится, оказался в душе в сто раз порядочнее и честнее, чем слащавый прынц на белом коне Азар.
Зачем мне эта пустая жизнь без него? Без невыносимого, упрямого моего огнеплюя? Такого же дворняжки, как и я, что привык выгрызать у судьбы то, что другим она дала от рождения. Ведь такого второго больше не будет. А будут такие, как Азар, что играют со мной, чтобы получить свое. Вежливые, мягкие, текучие, как вода, которой они с легкостью управляют. А потом уходят, бросив напоследок:
– Неравноценная замена.
Слово-то какое! Не-равно-ценная. Всё трезво, спокойно и заранее просчитал: сколько стоит он, Азар, а сколько я. Дуреха! От цветочков млела. Я! Которая цветы вообще не любит! Теперь понятно, что он меня просто приворожил. Не могла я в трезвом состоянии, не окутанная приворотными чарами, не раскусить такого мерзавца, который сразу определил свою цену, что гораздо дороже, чем цена моей жизни. Если бы не его приворот, то давно вывела бы его на чистую воду. А принц оказался вовсе не принцем. И если так здраво подумать – а уж это я всегда умела – то кто же из них двоих пожертвовал бо́льшим? Тот, кто прикрываясь моей заветной мечтой и своей якобы любовью, манипулировал мною? Прынц! Ласковый, все понимающий, он не хуже меня самой заранее просчитал, как меня взять. На приманку. На то, чего у меня никогда не было: простое человеческое тепло и искреннюю любовь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это то, что получает с детства каждый человек, у которого есть мама. А я этого всегда была лишена. Мне странно даже думать, что кто-то может полюбить меня не за тугой кардашьян, не за вздернутые в вечном прицеле сиськи, а за мою прекрасную душу.
И вот этот стервец в зачуханной короне всё заранее спланировал. А второй, Горал, не прикидывался. Играл со мной, да, но от души. По драконьей сути своей пытаясь переломить мою суть, тоже жадную и драконью. И сам не заметил, как влюбился. Ну да, усыпили мы его фамильяра зельем, намудрили-наколдовали. Но тут тоже не до конца все детали ясны. Он ведь не простой мужик, он сильный маг. Неужели не почуял, что его ведут, как простого смертного? Неужели не понял? А если понял, но хотел, чтобы так и было?
Но в любом случае он сделал то, чего никогда не делал ни один дракон: он подчинился мне. Переступил через себя. Первый раз в жизни! Может быть, он хотел проиграть? Неявно хотел, неосознанно, сам себе не признаваясь. Ведь бывают же такие случаи, когда простому человеку удается переломить судьбу. Примеры? Да чертова Золушка! Наверное, потому что Судьбе тоже нужно, чтобы иногда ее кто-то подчинил себе. Один-единственный! Кому можно вложить в раскрытую доверчиво ладонь свою шипастую, клыкастую и огнем полыхающую душу.
– Не забирай Горала! – прошептала я. – Возьми меня! – я протянула Ангелу Смерти окровавленную руку. – Меня возьми. Не его! – и вдруг среди боли и пламени, что бушевали в животе, я ощутила странное движение в груди, от которого боль полностью затихла.
Я перевела взгляд вниз. Этого не может быть! Я, наверное, уже умерла, и это мое последнее видение перед тем, как скользнуть в черную бездну небытия. Из моего сердца, из самой его глубины шли золотые сверкающие нити.
Ангел Смерти вздрогнул и осторожно положил меня на пол. А рядом со мной упал Горал. И вдруг его грудь раскрылась на две половинки. Буквально распахнулась, как окно от порыва весеннего ветра, и я увидела его сердце. Алое с золотом сердце дракона. А из него выпала золотая сияющая прялка. Она стремительно выросла. Зажужжало, раскручиваясь, веретено.
– Ну же! – крикнул Горал. – Бери! Лишь оставь ей жизнь!
– Поздно, – прошелестел Ангел Смерти и опустился на колени. – Я забираю жизни смертных, но не могу забрать жизнь Судьбы. Я подчиняюсь великой богине Макоше!
А нити из моего сердца наматывались на веретено прялки, и поднимались вверх золотым коконом-облаком.
– Игра окончена! – закричала растрепанная Доля, подбегая к нам. – У нас есть Прялка Судьбы и золотые нити! На колени перед новым Божеством Фатумором! Слава Матери Макоше! И лекаря-эскулапа приведите! Живо, рохли бестолковые! У нас Судьба родилась, и она вся в крови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Слава новой Макоше!
– Слава Фатуму!
– Да хранит новый Фатумор Ковер Судьбы!
Все, кто был в зале, преклонили колени. А я сквозь золотую завесу нитей, идущих из моего сердца, смотрела на Горала, который тихо шептал из последних сил, морщась от боли:
– Не отпущу тебя никогда!
Я вдруг оказалась в каком-то странном месте. Под ногами плыли облака. А вокруг стелился белый туман, который прорезали золотые нити, словно тоненькие струи мелкого дождя. Я оглядела себя: ни ран, ни царапин. По телу струилось полупрозрачное, словно тюлевое, белое платье. Туман колыхнулся и из него выступил Горал. Он был в белой одежде, такое же полупрозрачной, как мое платье. Длинная широкая рубаха облегала его мускулистое тело. Он протянул ко мне руку. На ладони лежало сердце. Горал подошел ко мне и прошептал: