что тут удивительного, когда по жизни я иду, влача тяжкое бремя грехов?
– Это, – сказал Бехайм, и думал он вовсе не о немилости Господней и не о бремени грехов, а о сыре, – не помешает вам осушить со мною кувшинчик-другой вино санто, которое подает здешний хозяин.
– Да, – заметил Манчино, усаживаясь за Бехаймов стол, – вы нашли то самое слово, способное обнадежить совершенно отчаявшегося, даже обреченного гореть в аду. Эй, хозяин! Не мешкая, иди сюда и слушай, что изволит приказать этот господин!.. Но все ж таки, – он опять обратился к Бехайму, – вы явно ждали меня не только затем, чтобы угостить вино санто?
– Мне очень хвалили вас как человека, на которого можно твердо рассчитывать в сложных обстоятельствах, – объяснил Бехайм. – Ваше здоровье, сударь!
– И ваше! – откликнулся Манчино, чокаясь с немцем. – Да, кое-кто имеет обо мне такое суждение, а кое-кто, напротив, считает, что пора мне отойти от дел и оставить их другим, ибо в мои годы я, дескать, всего-навсего тусклый огарок, который от любого дуновения может потухнуть. Но как бы там ни было – я к вашим услугам.
– Странно, – задумчиво произнес Бехайм. – Вот сижу я сейчас напротив вас, и мне кажется, нет, я просто уверен, что уже встречал вас много лет назад. Ваше лицо не из тех, которые легко забыть. Помнится, было это в Бургундии или в Провансе, летом, я с бокалом вина сидел на улице перед постоялым двором, и тут на дороге появились солдаты, четверо копейщиков, двое справа и двое слева, а посредине арестант, которого они вели на виселицу, и этот арестант были вы. Однако ж на лиходея вы совсем не походили, шагали с гордо поднятой головой, будто к герцогу на пир.
– Во сне, – невозмутимо сказал Манчино, – я часто вижу, как стою под виселицей и тучный священник протягивает мне для поцелуя серебряный крест. Но вы ведь, наверно, пришли не затем, чтобы слушать мои сны. Сделайте милость, говорите, что вам угодно.
– Ловкому, умному и опытному человеку вроде вас не составит труда выполнить мой заказ.
– Дело может быть трудным и опасным, – заметил Манчино, – даже, – он понизил голос до шепота, – может вступить в противоречие с законами герцогства, но меня это не пугает, все зависит только от вашей щедрости, потому что я, как вам известно, не наделен земными благами. В ближайшие дни меня, правда, ждет кой-какая работенка, которую надо непременно сделать, так что времени маловато, но коли мы сговоримся… Сами ведь знаете, да и в Евангелии сказано: нужно быть готовым оставить лодку и сети свои ради благого дела.
– Стало быть, к делу! – негромко произнес Бехайм. – Мне сообщили, что ваш кинжал, – он поглядел на оружие за поясом у Манчино, – прямо-таки творит чудеса и не раз уже вразумлял упрямцев, которые ничего не желали слушать.
– Это верно, – подтвердил Манчино и любовно погладил кожаные ножны. В этом искусстве он весьма преуспел и, пожалуй, достоин звания доктора или магистра.
– В таком случае, – сказал Бехайм, – мне остается лишь подыскать парочку монахов, которые изъявят готовность помолиться за спасение его души.
– За спасение души? Вы меня недооцениваете, сударь. Вы же не хотите отнять у этого человека жизнь, хоть он и упрямец. В моем ремесле есть, конечно, такие, чей нож не знает правильной меры. От неумения убивают почем зря, а от этого сплошь одни неприятности. Нет, сударь, я не таковский. Мой кинжал знает меру.
– Значит, по-вашему, если использовать мягкое средство, скажем, влепить по мерзкой роже, можно заставить этого негодяя…
– Ну, нечто подобное он у меня и получит. В самую меру, – обнадежил Манчино. – Не сомневайтесь, все будет как надо.
– Вот и отлично, – сказал Бехайм. – Поступайте с ним по вашему усмотрению. Хотя мне, признаться, куда приятней было бы увидеть Боччетту с петлей на шее и чтоб язык у него на плечо свисал.
Мгновение царила тишина. Манчино поднял голову и устремил взгляд на Бехайма. Оловянный кубок он, не донеся до рта, снова поставил на стол.
– Будете назначать ему меру, так не мелочитесь, – продолжал немец. – Учтите, сколько натерпелись от этого Боччетты и я, и другие люди. Честь по чести вложите ему ума, чтобы вперед нет-нет да и вспоминал обо мне.
Манчино, не моргая, глядел в пространство и молчал.
– Теперь вам известно, чего я желаю, – сказал Бехайм, – и надо полагать, насчет Боччетты мы договорились. Остается узнать ваши условия. Ведь даром такую работу не делают. Скажите же, какова ваша цена.
Манчино по-прежнему молчал.
– Назовите мне вашу цену, – повторил Бехайм, – и назначьте, какую часть суммы желаете взять авансом. Остаток получите, как только выполните заказ. Полагаю, вам известно, что я плательщик аккуратный, а коли надобно, могу назвать уважаемых в городе людей, которые это удостоверят.
Манчино вздохнул и, покачав головой, откинул волосы со лба.
– Как я сказал с самого начала, для этакой работы у меня нет времени. О своих делах тоже не грех подумать, за меня их никто не сделает.
Бехайму показалось, что Манчино просто решил содрать с него побольше денег, и он с досадой воскликнул:
– Меньше слов! Назовите вашу цену! Что вы ходите вокруг да около, от этого толку чуть. Говорите прямо! Я не любитель обиняков.
– Вы пришли напрасно, – упавшим голосом сказал Манчино. – Я не могу вам служить, сударь, ибо такое дело, как это, с его особенными обстоятельствами, нужно готовить со всем тщанием, а у меня на это нет времени. Да и рука уже не та, что раньше, легко может случиться, что я навлеку неприятности и на вас, и на себя.
– Поймите меня правильно, – не отставал Бехайм. – Часть денег я отсчитаю вам сей же час, за этим столом, как только мы придем к согласию.
Манчино отмахнулся.
– Я-то хорошо вас понимаю, а вот вы меня, как видно, нет, – сказал он. – Я не могу вам служить и причины назвал. Вдобавок учтите, Боччетта старик. Много ли славы – связываться с ним.
– Да вам никак слава нужна? – заволновался Бехайм. – А деньги, которые можно заработать на этом деле, причем с легкостью, вас не интересуют?
– Ради денег пусть кто другой старается, – решил Манчино. – Мне эти деньги без надобности. И давайте закончим разговор, продолжать его бесполезно. А теперь, с вашего разрешения…
– Что ж это на вас нашло? – озадаченно вскричал Бехайм. – Всего несколько минут назад вы говорили вполне разумно, а теперь хотите бросить меня в беде? Хотя прекрасно знаете, сколь это для меня важно. Как же мне выручить мои дукаты, которые этот мошенник противозаконно присвоил?
– Коли хотите – дам совет, – сказал Манчино, вставая. – Не торопите события, пускай они идут своим чередом, наберитесь терпения и не совершайте опрометчивых поступков. Все образуется. Нынче вы понесли убыток из-за Боччетты, завтра сами