крутой спуск к воде: с одной стороны рощица, с другой — кирпичная змея гаражей, устроившаяся почти вплотную к воде. Небольшой, шагов двадцать, пляж из смешанной с мокрым песком гальки. И ровная гладь холодной майской воды.
Мой визави явился точно в назначенный срок. Точнее, прибежал. Сперва, как обычно, на радаре возникла точка, предваряющая его появление, затем показался и он сам. Вот так — хлоп! И он уже передо мной! Быстрый, гад! В разы быстрее меня! Это же с какой скоростью он носится? Полторы сотни камэ в час? Две?
Ликвидатор, оказавшийся китайцем, а если быть совсем точным, маньчжуром, остановился шагах в пяти от меня. Небрежно шевельнул плечом, позволив бессознательной, но живой Скалли, которую он таким образом транспортировал, соскользнуть на речной песок. Замер, позволяя мне себя рассмотреть.
Был он невысоким, коренастым и, как почти все жители заречья, кривоногим. Я представил, как он перебирает своими короткими ножками, развивая дикую скорость, и едва сумел удержать улыбку — очень уместно, Лях! Лицо его было круглым и неподвижным, а маленькие черные глазки смотрели внимательно и равнодушно. Терминатор, мать его! Обычно-то китайцы себя поэмоциональнее ведут.
Помимо каменной неподвижности лица, был он еще необычен тем, что носил дорогую и явно брендовую одежду. Так «наши» торгаши с соседнего берега точно не одеваются. Обычно у них в чести ветровки или жилетки со множеством карманов, а этот… Деловой костюм серого цвета, остроносые кожаные туфли, легкий плащ. Просто трейдер с Уолл-стрит, а не китаец!
С массивным пистолетом в руке… Когда он его достал, я даже заметить не успел. И испугаться тоже. Но стрелять китаец не стал, держал оружие стволом вниз в опущенной ладони.
— Начнем с рефлексов, — проговорил он на хорошем, практически без акцента, русском. Отбросил пистолет в сторону метров на пять и выразительно указал на него глазами.
Я сперва не понял, что он имел в виду. Сообразил только тогда, когда он бросился в атаку. Это было такое пижонское предложение, мол, если хочешь, можешь попытаться добраться до оружия.
«Отлично поговорили!» — сверкнула мысль. После которой в голове сделалось пусто, как в заброшенном автомобильном боксе. Охотник не считал нужным тратить энергию на неприоритетный процесс абстрактного мышления.
Опыта рукопашного боя у меня, считай, что и не было. Как и любой нормальный пацан, я записывался во все секции единоборств, которые появлялись в нашем районе, или в те, куда начинали ходить мои друзья. Но долго нигде не удерживался. Три-четыре месяца — и мне становилось скучно. Тренеры это видели и уделяли мне куда меньше внимания, чем тем мальчишкам, которые выкладывались полностью и демонстрировали перспективность. А потом я бросал заниматься и начинал ходить в другое место. Так, с тринадцати до пятнадцати лет я успел побыть каратистом, боксером, самбистом, дзюдоистом и даже тайскому боксу посвятил два месяца занятий. Все, что я вынес из спортивных залов, отнести можно было только к теории. Названием тех или иных ударов я вполне мог щегольнуть в компании.
Про пистолет, это он так издевался. Никаких шансов продвинуться к нему китаец мне не дал. Сократил дистанцию за какую-то долю секунды и сразу же ударил кулаком, целя в голову. Хрен его знает, кунг-фу это было или еще что — на такой скорости не разглядеть. Я не стал отпрыгивать, только чуть отклонил голову в сторону, и рука противника скользнула мимо, разминувшись с ухом на пару сантиметров. После чего нанес свой удар, хук, кажется. Который тот пропустил над головой и попытался пробить корпус. Боковой я встретил жестким блоком, чуть приподнял ногу, пропуская подсечку, и сделал два шага назад, разрывая дистанцию.
Ликвидатор тоже остановился. Выглядел он так же, как и до начала драки. Дыхание ровное, глаза-щелочки смотрят внимательно и цепко, а лицо по-прежнему ничего не выражает.
— Приемлемо, — сообщил он, то ли со мной говоря, то ли с самим собой. — Теперь устойчивость.
Я сразу же напрягся, готовый к любой гадости с его стороны, но китаец даже не шевельнулся. Стоял, похожий на каменного истукана, и буравил меня взглядом. Гипноз, что ли, пытается применить? И как, получается? Может, спросить его? Что он делает? Не именно сейчас, а вообще? Тесты проводит? Проверка рефлексов, устойчивости какой-то…
Что бы он там ни делал, у него не получилось. Мой противник как-то расслабился и… зевнул. Это было так неожиданно, что я даже глазами захлопал, как деревенский дурачок. Ему скучно, что ли? Ему со мной скучно? Вот наглец!
Внутри закипела ярость, лютая, но холодная и вполне управляемая. Сейчас мы с тобой повеселимся, урод! Ты у меня надолго, тварь, про скуку забудешь!
Но попытавшись атаковать, я обнаружил, что не могу пошевелиться. Все тело словно бы оцепенело, приказы мозга перестали выполняться. А потом я стал падать. Как могучее вековое дерево, до которого добрались лесорубы. Медленно наклонился направо и, с каждым мигом ускоряясь, понесся к песку.
Бум! Земля, должно быть, вздрогнула. Подпрыгнули и вновь опустились мелкие камешки, но я при этом ничего не почувствовал. Будто и впрямь был деревом, которое на это не способно.
При этом оставался в сознании, все видел и слышал. Например, как скрипели кожаные штиблеты китайца, шагающего ко мне. И как за его спиной открыла глаза и сморщила лицо от боли Скалли.
Значит, вот как это работает… Раньше-то я только глушил противников, а теперь вот сам попал под действие способности — Крик ведь имелся не только у меня. Мы с ним похожи — охотники на мутантов с одинаковым набором способностей. Но как он так крикнул, что я даже не заметил? Этот зевок и был Криком?
— Устойчивость сильнее, чем должна быть. Дефект остался в сознании, — проговорил ликвидатор, остановившись возле меня. Его туфли и отглаженные брючины закрыли весь обзор. Он точно обращался не ко мне — говорил сам с собой. Как какой-нибудь безумный ученый, ставящий бесчеловечные эксперименты в своей тайной лаборатории.
Он присел и повернул меня набок. Прикосновения я не почувствовал, только угол зрения сменился — теперь я смотрел в вечернее небо. И в его лицо, нависающее прямо надо мной.
— Рефлексы развиты, — проговорил китаец. — Высокая пассивная сопротивляемость воздействию. Но активные способности не используются. Нет сопротивления на ментальном уровне. Почему?
«Может, из-за твоей пули в моей голове, придурок?»
Ликвидатор тем временем взял мою безвольную руку, поднял ее и резким движением вырвал указательный палец. Не полностью, а две верхних фаланги. Кровь мелкими каплями разлетелась по сторонам, большей частью пролившись на мое лицо. А я по-прежнему