в вечном фартуке, папа, заикаясь больше обычного, с ошибками разговаривающий с ее учительницами, папа, с сосредоточенным видом, часами сидящий у компьютера… он ее раздражал. Ася любила папу больше всех на свете, больше мамы и бабушки, но… он ей чем-то действовал на нервы. Бывает такое? Получалось, что бывает. Слишком часто Ася замечала, что она к отцу несправедлива, груба с ним, но… ее "несло", и остановиться она не могла, да и не хотела. Она не умела анализировать причины своей агрессии, ей просто хотелось самоутвердиться, отстоять свою позицию, свою к чему-то целеустремленность, особенно в случаях, когда папа был с ней несогласен. Ася знала, что папе хочется видеть ее "воспитанной девочкой", но она как раз и не хотела быть воспитанной, сдержанной, она выплескивала на папу свое раздражение, каждый раз тестируя, то какого предела он разрешит ей дойти. Отец не умел поставить ее на место, терялся, уступал, мямлил, хотя и было видно, что он обижен, недоволен, не понимает Асю. Перед мамой и бабушкой ей хотелось папу выгородить, заступиться за него, а наедине с ним она хамила, и удержу в своем хамстве не знала.
Иногда она казалась себе взрослой и все понимающей, а папа не научился воспринимать ее как взрослую, а иногда – наоборот: папа хотел ее понимания, навешивал на нее свои взрослые трудности, а Асе было удобно остаться ребенком, маленькой игривой непослушной дочкой, которой дела нет до родительских проблем. Ася папу перебивала: он ей слово, она ему – десять. Но, с ним все так разговаривали: и мама и бабушка. Он позволял, не умел оставить за собой последнее слово, а когда пытался, выходило только хуже: крики, ругань, оскорбления.
Иногда Ася специально искала повода, чтобы "вызвериться", конфликт был ей нужен для разрядки. Папа был ее "громоотводом", потому что с чужими она как раз и была милой, интеллигентной, воспитанной умницей. Умницей быть надоедало и… тут подворачивался папа. Так у них повелось. Почему-то Асе хотелось все время проверять папино чувство юмора, он был обязан понимать ее шутки. Она улыбнулась, вспомнив, как она над папой в прошлом месяце пошутила. Пришла из школы и похвасталась симпатичной плюшевой совой, которую она принесла из близлежащего универмага. Папа расшумелся, и Ася опять улыбнулась, припоминая его забавную и ожидаемую реакцию, как раз ту, которую она "запланировала":
– Пап, смотри, какая у меня совушка! Хорошая?
– Где ты ее взяла? – Ася нарочно помолчала, заставляя папу повторять вопрос, все более и более нервным тоном.
– Я ее украла. Да, ты не бойся, никто меня не поймает. Я посмотрела: там не достает камера. Хорошая совушка?
– Ася, ты что с ума сошла? Как украла?
– А вот так! Мне так ее захотелось. А что нельзя?
– Ась, у меня просто слов нет… конечно нельзя…
– Кто сказал, что нельзя? Можно. Меня же не видели.
– Да, не в этом дело. А если бы тебя поймали? Нам бы никогда визу не дали. Никогда.
– Ясно, тебя только твоя виза интересует. А мне на твою визу плевать. Украла и еще украду, если захочу. Что ты мне сделаешь? В полицию пойдешь?
– Ася, мы сейчас должны об этом поговорить. Ася… боже! Моя дочь – воровка! Я представить себе такого не мог. Ася, ты – воровка! Дурной сон! Из-за какой-то дрянной игрушки, ты могла на такое пойти!
– И ты поверил, что я украла? Поверил? Ну, ты даешь! Ася заливисто расхохоталась. Папа "повелся" и шутка удалась. Да, ничего я не крала. Поверил, поверил, поверил! Я ее купила. Понял? Ку – пи – ла!
– Купила? А где ты деньги взяла? А?
– Да, успокойся, не в твоем кошельке. Разорался. Мне бабушка дала денег.
– Бабушка?
– Бабушка, бабушка. Ты, что, плохо слышишь?
– Я тебя слышу. В честь чего тебе бабушка дала денег?
– Просто так. Она же мне бабушка. Это у тебя денег не выпросишь.
– Да, как ты могла взять деньги у пожилого человека? Бабушка работает из последних сил, у нее маленькая пенсия. Ты у нее деньги вымогаешь…
– Я вымогаю? Она мне сама дала. Тоже мне деньги. Ладно, успокойся. Ты даже шуток не понимаешь.
Ася видела папино горящее, остывающим бессильным гневом лицо, его обычную растерянность, неумение контролировать ее выпады. Иногда Ася в таких ситуациях чувствовала себя виноватой, хотя и была не в состоянии свою вину признать, но в этом случае, она просто пошутила. Кто виноват, что папа так взбесился и напугался. Пусть учится понимать ее юмор, пусть вообще учится ее понимать. Хватит уже кричать ей через дверь, чтобы она сделала свою музыку потише. Ему не нравится новый французский черный реп, а всем вокруг нее нравится, и ей понравился. Папа все-таки немного отстал. С ним стало неинтересно, а с кем еще ей общаться…?
«Ась…» – папа ее звал через дверь. Вот и хорошо, надоело валяться, до вечера еще далеко, надо куда-то выйти. Решили сходить на Grand-Plage, папа даже обещал мороженое купить. Отлично. Ася решительно открыла комод, достала белые укороченные узкие джинсы и белую свободную кофточку с кружевами, которую ей в Барселоне подарила жена папиного приятеля. Одевшись, Ася долго смотрела на себя с зеркало в ванной: высокая, худая с узким длинным лицом девочка. Волосы вьются, но не слишком, Ася сделала себе короткий хвостик и забрала его белым шнурком. «Да, нет, я все-таки ничего. Нестрашная, а главное, не толстая. Может и сколиоз не все сразу видят. Если я не открываю рот, то выгляжу, как француженка. Невидно, что я – русская. Совершенно, невидно. А папа… сразу видно, что он русский: говорит с акцентом, неправильно, полноватый и одет… как-то не так.» – Ася осталась собой довольна. Так она и пойдет на концерт. Папа будет говорить, чтобы она переоделась к вечеру, а она не будет. Белое ей идет: не слишком торжественно и не слишком расхлябанно, в самый раз. Без папы решила, и впредь сама будет решать, обойдется без советов.
Они хорошо прогулялись. Мороженое пришлось как нельзя кстати, потому что начинало хотеться есть. Папа дал ей пять евро и Ася купила маленькое коралловое кольцо, как у Николь из класса. Николь своим кольцом хвасталась и показала про кораллы отрывок из книжки: якобы коралл дает счастье, бессмертие, отвращает несчастья и болезни. Он рассеивает глупость, нервозность, опасения, придает благоразумие и мудрость, несет удачу. А главное, он – талисман романтиков, придает человеку изящество и тонкость восприятия… ну, что-то в этом роде. Ася страшно гордилась, как много она из французского текста поняла.