Про роман “Анна Каренина” написано много и нигде нет, что брак Анны и Каренина с церковной точки зрения – не законный(?). Дело в том, что при той не нормальной связанности Церкви и государства в синодальный период, человеку, например, служащему, чтобы жениться надо было собрать массу справок. Среди прочих справок, нужна была и справка (не просто с места работы), а разрешения начальства. Обосновывалось это тем, что государство претендовало на всеобъемленность (“Он всеобъемлющей душой на троне вечный был работник”).
Коммунисты – это нерадивые ученики Петра I. При коммунистах, например, когда человек венчался в церкви, то это записывалось и докладывалось уполномоченному. Для вступления в брак кроме справки от начальства нужны были ещё справки, подтверждающие социальное положение и, разумеется, справки у кого первый брак или второй, справку, если человек вдовец, справку о смерти супруга.
В романе Солженицына “В круге первом” описана весьма близкая ситуация. Жена Нержина Надя, которой должны дать спецтему по работе, то это означало, что надо заполнять специальную анкету.
Всё это – наглое попрание церковно-канонического права, священник, венчающий двух, вообще ничего не должен был знать кроме одного – свободного согласия обеих сторон.
В браке Анны и Каренина вообще никакого добровольного согласия не было, так как Каренина женили на Анне насильно, но на это, люди читавшие “Анну Каренину”, мало обращают внимание (это надо уметь). Это и есть искусство медленного чтения, которое совсем отсутствует на западе.
Анна, воспитанная богатой тёткой, но сама – полу бесприданница, была выдана замуж раньше, чем проснулась, так как в смысле душевном находилась в неком полусне, то есть до пробуждения своего женского “я”. Анна пошла к венцу с той же беспрекословностью, как сходила вниз обедать (Татьяна хоть перебесилась, поэтому выходила замуж сознательно).
Каренин, которому уже под сорок, который – не молодой человек, но молодой губернатор. Тётка Анны Екатерина Павловна – богатая губернская барыня, поставила этого уже не молодого человека в такие отношения к своей племяннице, что он должен был или жениться или уехать из города.
Губернатору, не переведённому официально, уехать из города без большого скандала было не возможно (сюжет описан в романе Достоевского “Бесы”).
Каренин понимает, что от него хотят и написано так – “столько же было аргументов за женитьбу, сколько и против”. Губернская барыня, которой надоело ждать, через доверенных лиц сказала ему, что Каренин уже скомпрометировал девушку (а как он мог это сделать?). Каренин вынужден был жениться, и отдал жене и родившемуся сыну то чувство, на которое был способен.
В романе “Анна Каренина” описаны несколько сюжетных линий: сюжетная линия Левина и Китти; сюжетная линия Облонских; сюжетная линия (побочная) Николая Левина. Но, главное, всё-таки, что это – семейная тема и в этом романе есть героиня, которая затмевает, конечно, всё. Героиня действительно была написана Толстым вдохновенно.
Протоколы Всероссийского поместного собора 1917-1918 годов содержат три определения по бракоразводным делам. Среди них есть и такое: “Если, в случае церковного брака, одна из сторон уже вступила в новое брачное сожительство, то первый брак немедленно расторгается, не зависимо от согласия или не согласия другой стороны”. То есть, Церковь рассматривает такой случай не как прелюбодеяние, а как-то, чего уже нет. В протоколах есть и пункт, например, если муж пытается торговать своей женой – тогда брак тоже немедленно расторгается.
Толстой, не зная церковных канонов, но более или менее зная государственные законы, как раз и вводит бракоразводную тему в сюжетную ткань. Например, Алексей Алексеевич Каренин у адвоката: дело идёт летом, и вдруг развелось огромное количество моли, которая норовит съесть его новый шерстяной репс, которым он обил мебель в конторе. Адвокат и перечисляет Каренину, что развод у нас возможен в трёх случаях: более чем 5-летнее отсутствие одного из супругов; физические недостатки одного из супругов; прелюбодеяние одного из супругов, но для этого нужны доказательства или улики, добытые прямым путём, то есть путём свидетелей (записок не достаточно). И, наконец, развод при прямом признании виновной стороны, которое адвокат называет “прелюбодеяние по взаимному соглашению”. (В романе сказано, что Алексей Алексеевич был так расстроен, что не мог понять разумность “прелюбодеяние по взаимному соглашению”).
Вообще говоря, это синодальное безобразие действительно было в ходу и преодолевалось он чаще всего ложью, то есть для того чтобы дать виновной стороне выйти замуж сразу (если бы Анна признала себя виновной, то её полагалась 7-летняя епитимья, после которой и можно было выходить замуж), то обыкновенно невинные брали вину на себя. (Примерно так взяла на себя вину мать Комиссаржевской, а потом и сама Комиссаржевская).
Таким образом, если бы в романе события происходили бы после Всероссийского собора 1917-1918 годов, то сюжет Анны Карениной немедленно бы упразднился, так как сам факт отъезда Анны с Вронским в Италию немедленно бы приводил к тому, что Каренину просто бы вручили в благочинии о разводе.
До революции, чтобы получить церковный развод надо было хлопотать очень много и хлопотать должен был весь семейный клан. Так примерно проходило дело младшей дочери Пушкина Натальи Александровны с ее мужем Дубельтом. С начала ей выхлопотали вид для отдельного проживания, потому что в любом другом случае Дубельт мог затребовать ее из-за границы и ее вернули бы с полицией. Только через четыре года она получила церковный развод и вышла замуж за герцога Нассаутского.
Последнее произведение этого круга “Живой труп”. Это произведение очень нравилось Розанову. Здесь, наконец, Лев Толстой, казалось бы, уже, так сказать, ниспровергатель всех основ, вдруг опять написал живое, искреннее произведение, которое затрагивает, в том числе и религиозные основы человеческого бытия.
Кто такой Федя Протасов? Абсолютно верно его определяет Розанов – “он, прежде всего, - не муж”. Филарету Московскому, не смотря на его отъединённость, эти вещи понимал и ему принадлежит такая фраза: “Семейная жизнь не для всех, и монашество – не для всех; только целомудрие для всех”.
Розанов Федю Протасова называет “вечный жених”; для него, понравившаяся цыганка оказывается на том же уровне, что и жена и вместо жены. При настоящем священнике его нельзя было венчать, а надо было сказать, что ему не надо жениться. Такую власть имел разве что Серафим Саровский и только для ближайших духовных детей типа Мотовилова. Тут Серафим мог сказать, что то, чего он домогается, это не для него, а ему готовится другая. Но Серафим мог и вымолить, чтобы за вторичное предложение Екатерине Языковой, Мотовилова вновь разбил паралич.
Федя Протасов, в сущности, в русском просторечии – художник, то есть человек, у которого дух находится в рабстве у эмонациональной части души: он и живёт эмоциями, воображением, воспоминаниями – чем угодно, но только не настоящей минутой и не чувством долга (чувство долга для него вообще чуждо, обязанности – не для него). Вот Федя и вспоминает походя, ну, что ж, она беременная, кормящая, а я зальюсь куда-нибудь на несколько дней, ну что теперь.
Дело кончается тем, что маменька, наконец, изо всех сил уговаривает дочь оставить мужа, но и маменька ни до чего бы не договорилась, если бы не было много привходящих обстоятельств.
Любовь друга детства Виктора Каренина, болезнь единственного ребёнка, которого буквально вырывают из клещей смерти. И, наконец, ещё одно обстоятельство - это влюблённость в Федю сестры жены Лизы “чистой девочки” Саши. Причём, и он, и она понимают не законность такого положения.
Сестра жены – свояченица (по-французски - belseri). Бельсеры – хорошо известное социальное явление, когда они вообще не выходят замуж, так как так и остаются няньками и тетками при семье своей сестры. Примерно так было у Елизаветы Васильевны при Радищеве, который, в конце концов, так и женился на свояченице в попрание всех церковных правил.
Дальше в романе опять начинается синодальная галиматья, когда нужно давать взятки в консисторию, чтобы там написали соответствующие бумаги, а свидетелей не вызывали.
В синодальной системе существовала и подпольная таксация, так как были же люди, которые не соглашались безверно исповедоваться и безверно причащаться. Например, Куприна спросили, когда он собирался жениться на своей первой жене Марии Карловне Давыдовой – Вы, мол, говеть будете или так? Если так, то можете получить справку – она стоит 10 рублей.
Лиза инспирировала ложное самоубийство мужа; нашли какое-то тело, и было записано, что муж умер, но нашелся шантажист, который подал донос.
В принципе, суд должен был сослать в Сибирь обоих, то есть и Федю Протасова и Лизу. И второй вариант решения суда - это церковное покаяние (пародия, конечно, на покаяние) и расторжение второго брака Лизы, хотя она уже ждёт от второго брака ребёнка.