— Злат, ты видела?
В глазах сестры, расширившихся до размера блюдец, светилось сплошное недоумение.
Кстати, один раз уже такое было. Когда-то Кацпер оказывался зажат тренажёром не по вине Леры. И ведь виновник инцидента так и не был найден. И сам Кацпер тоже не назвал обидчика. Так может, в тот раз, как и сейчас, это было дело рук Бланки?
Гул студенческих голосов неожиданно как по команде стих. Лера догадалась почему. Она развернула голову и увидела приближающегося к спортплощадке Тоцкого.
Дежавю… Когда-то такое уже случалось. В первый день появления Леры в академии. Воспоминания нахлынули волной. Тогда она, новоиспечённая набедокурившая студентка, столкнулась лицом к лицу с гневом грозного ректора.
Она уже и забыла, как Ян непередаваемо неотразим в гневе. Как по-особенному горят его злющие тёмные глаза, как угрожающе сдвигаются брови, образуя складку на лбу, как наэлектризовывается пространство вокруг.
И вся эта наэлектризованность, все эти громы и молнии предназначались персонально ей.
Тоцкий остановился в шаге от Леры. Горячий и бурлящий. Невыносимо захотелось оказаться с ним, таким заведённым и доведённым до белого каления, один на один. Она всеми силами пыталась сохранить спокойствие, но сердце разгонялось всё быстрее и быстрее.
И что ей делать? Оправдываться, что она ни при чём? Сдавать Бланку? Нет, Лера предпочитала тактике защиты тактику нападения.
— Дьер й-Ян, — она вскинула голову и воинственно расправила плечи, — вы вызывали в свой кабинет? Тогда пройдёмте. Я захватила то, что вы просили.
Глава 66. Аметист Тоцких
Валерия зашла в кабинет вслед за Тоцким решительно и безоглядно. Грудь жгло предчувствие, что как только они с Яном останутся один на один, что-то произойдёт. Что-то горячее, взрывоопасное и вопиющее. Что-то кардинальное и неотвратимое. Что-то такое, что… может, лучше сбежать?
Бежать было поздно. Стоило Лере переступить порог, как Тоцкий закрыл дверь, отрезая ей пути к отступлению. Его глаза ещё больше потемнели, только теперь их блеск был не столько гневным, сколько довольным и злокозненным. В них читалось: попалась, птичка?
— Садитесь, — он пододвинул ей стул.
Ага, Лера сядет, а он начнёт вести воспитательную работу? Строжиться и возмущаться по поводу покорёженного тренажёра? Тогда уж лучше остаться в вертикальном положении.
На её стоячий протест Тоцкий ответил тем, что тоже не стал садиться. Они воинственно смотрели друг на друга. Лера ждала, что сейчас на неё обрушится назидательная речь, призванная объяснить, как нехорошо, когда студенты нарушают правила и дисциплину. Но Тоцкий пока не проронил ни слова. Молчащий Тоцкий ещё опаснее, чем назидающий. Стоит тут, сверкает глазами, электризует. Грозный строгий ректор, красивый до невозможности. Явно ведь что-то затевает.
— Дьер Ян, почему вы молчите? Проводите среди меня воспитательную работу! — на всякий случай потребовала Лера.
— А я потому молчу, Валерия, что думаю, какое бы взыскание на вас наложить, — его улыбка вышла коварной и провоцирующей. На что-то намекающей. В общем, ректор не должен так улыбаться студентке. — Учитывая всю тяжесть вашей вины, думаю назначить десять, нет, двенадцать часов отработки — по два часа в день. Всю следующую неделю, не планируйте никаких дел. Сразу после занятий — в мой кабинет. Я буду назначать вид отработки.
Тоцкий снова сделался довольным и даже каким-то зловредно мечтательным. Видимо, придумывает, что бы такое изуверское назначить в качестве отработки. Какое коварство!
— То есть вы даже не допускаете мысли, что в инциденте нет моей вины? — возмутилась Лера. — Это не педагогично!
— Мне приходится отключать в себе педагога, когда дело касается вас.
— Почему?
— Потому, что мне досталась самая невыносимая невеста.
Ах так? Невыносимая?
— А ничего, что я никакая не невеста? — парировала Лера.
Она инстинктивно начала скручивать в трубочку и без того изрядно помятый документ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кстати, будьте добры, передайте мне договор, — Ян потянулся к бумагам, которые Лера терзала в руках.
— Чего это?
Она не отдаст документ. Однако Тоцкий уже успел ухватиться за край. Они азартно и экспрессивно попытались отвоевать бумаги друг у друга, перетягивая туда-сюда. Пока листы с весёлым треском не порвались.
С секунду Лера и Тоцкий недоумённо смотрели на половинки листов в своих руках. Но Лера пришла в себя первой.
— Что и требовалось доказать, — злорадно заявила она. — Я вам не невеста. Документа больше нет.
— Пока нет, — невозмутимо произнёс Тоцкий.
Он сел за свой стол, достал лист бумаги и, демонстративно обмакнув перо в чернильницу, начал что-то писать.
— Что значит "пока"? — насторожились Лера. — Что это вы пишете?
— Составляю текст нового договора помолвки, — нагло заявил он. — Нижеподписавшаяся Валерия Ольшанская, берёт на себя обязательство… — начал он диктовать сам себе и сам же под свою диктовку записывать, — …стать супругой ниже подписавшегося Яна Тоцкого, — он снова обмакнул перо в чернила, продолжая нагло улыбаться, — и родить ему трёх… хотя нет, я же люблю детей… семерых наследников.
Валерия задохнулась от этого вопиющего неслыханного нахальства. Договор он составляет. Ну, хорошо. Тогда Лера за себя не отвечает. Она тоже кровожадно улыбнулась и тряхнула кистью. В ту же секунду чернильница на столе Тоцкого с оглушительным хлопком взорвалась. Три раза ха!
Когда-то Лера уже проделывал этот фокус. Только в прошлый раз получилось непроизвольно, а сейчас целенаправленно.
Чернильное пятно растекалось по бумаге. Тоцкому пришлось применять магию, чтобы ликвидировать последствия.
— Талантливая мне досталась невеста, — похвалил он. — Этот талант ещё бы и в мирное русло.
— Я не невеста! — Лера лёгким движением кисти подбросила в воздух бумаги.
Они кружили по всему кабинету. Фееричная картина. Тоцкий едва успевал ответной магией сдерживать от взлетания в воздух более тяжёлые предметы.
— Я вынужден сменить тактику, — предупредил он.
Одним молниеносным прыжком Ян выбрался из-за стола и подскочил к Лере. Его движения и дальше были стремительными. Он притянул её к себе с ураганным напором. Она испугаться не успела. Не успела моргнуть, не успела ахнуть, не успела набрать побольше воздуха в лёгкие. А он бы ей пригодился. Потому что в следующее мгновение её погрузили в затяжной поцелуй.
Голова закружилась и затуманилась. Мир поплыл. Ян хотел её нейтрализовать? Она полностью нейтрализована. Чувства обострились и сконцентрировались на том, что происходило между ними. Он начал настойчиво, у него была цель, но он, как и она, увлёкся, и забыл о цели. Они целовались вопиюще долго — вечность. Не могли насытиться друг другом.
— Почему с тобой всё всегда не по плану? — возмущался он и снова целовал. — Ты меня спровоцировала. Всё должно было быть не так.
— А как?
— Я собирался порвать документ помолвки на твоих глазах. Эффектно, на мелкие кусочки.
Она ощутила, как его губы растягиваются в ироничную улыбку.
— Я собирался сказать красивую пафосную фразу, что этот документ о договорном браке не стоит и ломаного гроша. А дальше… — Ян, наконец, нашёл в себе силы отстраниться. — …дальше я собирался сделать тебе предложение.
У Леры волнением сковало грудь. Ян собирался сделать ей предложение?
— Эффектно порвать договор у меня уже не получится, с этим мы справились совместными усилиями. Зато вторая часть плана вполне осуществима.
Ян вынул из кармана бархатную коробочку. У Леры дыхание перехватило. Бесконечно красивый мужчина, её ректор, с бархатной коробочкой в руках — оказывается, это самая волнующая картина, какую можно только представить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Здесь обручальное кольцо, — он открыл коробку. — С особым камнем. Аметист Тоцких. Артефакт-оберег.
Кольцо выглядело утончённо и изящно — ободок из жёлтого металла и синий огранённый камень.