Читать интересную книгу Сумрак и Гитара - Тиа Атрейдес

Странновато было Хиллу идти по родным базарным рядам, встречая множество знакомых лиц, даже столкнувшись с одним из новых учеников Мастера, и оставаться при этом неузнанным. Старые привычки всё же взяли свое — кошель из кармана какого-то ротозея незаметно перекочевал в карман мнимого наемника, как обычно, прямо перед носом другого воришки. Тот вздумал было возмутиться, но Хилл состроил в его сторону свирепую физиономию и красноречиво похлопал по рукоятке меча на боку. Монет в кошеле оказалось немного, но Хилл рассудил, что лучше мало, чем пусто.

В веселом и деловитом базарном гаме компания разделилась. То есть Её Высочество попросту не захотела идти смотреть местные базарные развлечения — петушиные бои и собачьи бега, и договорилась с остальными встретиться через пару часов на улице Оружейников. Бродить вдвоем с принцессой Хиллу понравилось несравненно больше. Доверив присмотр за братом капитану Ахшеддину, Шу позволила себе расслабиться и окунуться в яркую суету маленького торгового мирка. Она разом будто сбросила с плеч несколько лет и незаметное для постороннего глаза напряжение и настороженность, подобающие, скорее, лазутчику во вражеском лагере, а не девушке, прогуливающейся по базару в сопровождении симпатичного кавалера. Глядя на то, как Шу расцвела и оживилась, Хиллу не составило труда догадаться, что подобные моменты свободы ото всех забот выпадают ей не так уж часто. Принцесса теперь походила на девчушку, приехавшую в большой город впервые за год — сияющие глаза, разрумяненные щечки… и, наконец-то, она позволила себя обнять.

Они бездумно прохаживались по рядам, иногда останавливаясь у заваленных всякой всячиной прилавков и рассматривая безделушки. У одного из торговцев её внимание привлек яркий расписной платок из тонкого шелка. Толстенький ирсидец, видя интерес к своему товару, принялся один за одним вытаскивать платки и картинно взмахивать ими в воздухе, и уговаривать благородного воина порадовать прекрасную шиера чудной обновкой. Но Шу только взглянула на Хилла виновато и потянула его прочь. Юноша чуть не рассмеялся — не принцесса, а клубок противоречий. Сначала ничтоже сумняшеся представить его высшему свету домашним котом, а потом переживать из-за того, что он может почувствовать себя неудобно на базаре без денег. Упасть не встать! Притянув её к себе хозяйским жестом, Хилл подмигнул торговцу и кинул ему серебряную монету. Выражение глаз принцессы в этот момент повергло Лунного Стрижа в ещё большее веселье — Её Высочество явно привыкла сама преподносить сюрпризы, а не получать их. На невысказанный вслух вопрос, откуда у него взялись монеты, Хилл наивно похлопал глазами, в точности скопировав её манеру, и ухмыльнулся. Шу благоразумно не стала углубляться в эту тему, предпочтя радоваться жизни, а не выискивать лишних поводов для волнений. Она повязала платок вместо пояса, не менее наивно улыбнулась, и, привстав на цыпочки, поцеловала Хилла в губы прямо на глазах у довольного торговца.

Для полного соответствия образу дикой провинциалки Её Высочеству не хватало только леденца на палочке. Чуткий к театральным эффектам менестрель не преминул исправить досадное упущение, и у выхода с базара выбрал у лоточницы самого огромного и яркого сладкого монстрика (предполагалось, что это какой-то зверь, но наука в лице Хилла опознать его так и не смогла), и торжественно ей вручил. Так они и прогуливались по городу, обнимаясь, вдвоем уничтожая сахарное чудище, и чувствуя себя влюбленными подростками, впервые удравшими от строгих родителей на свидание.

Через пару часов Шу с Тигренком добрались до улицы Оружейников. Как оказалось, место для встречи с остальной компанией было выбрано чрезвычайно удачно. Один из мастеров-оружейников выдавал сегодня дочь за молодого мастера-кожевенника с соседней улицы, и площадь Трёх Рыцарей, на которую выходили обе улицы, галдела, плясала и веселилась, запруженная гостями и просто соседями. Его Величество уже успел органично вписаться в толпу и подцепить какую-то миловидную девицу, как, впрочем, и Зак. Эрке с Балустой тоже не остались в стороне и лихо отплясывали вместе со всем народом что-то зажигательное под бодрое пиликанье скрипки и задорное повизгивание дудочек в руках уличных музыкантов. Хилл тут же ухватил принцессу и повлек в самую гущу развлекающегося люда, танцевать.

Подозрения Хилла о том, что его король не дурак подраться, подтвердилось этим вечером в полной мере. Лунный Стриж даже подумал, что репутация «Хромой Кобылы», как одного из самых неспокойных кабаков столицы, активно поддерживается именно Его Величеством. Да и Её Высочеством тоже. Эти двое так профессионально нарывались на драку, а потом с таким упоением колошматили по головам забулдыг пивными кружками, получая от процесса явное наслаждение, что Хилл только диву давался. Поначалу он опасался слегка, что хрупких девушек затопчут в потасовке, но опасаться стоило скорее за всех остальных, подвернувшихся им под руку. Шу в образе девы-наемницы была просто неподражаема. Он сам с большим трудом удержался в образе безобидного менестреля, и не расшвырял в момент нетрезвый сброд. Оказывается, проявить милосердие, когда на любимую девушку прет вонючий мужик с явно недружественными намерениями и замахивается на неё табуреткой, а эта шебутная зараза его ещё и дразнит, невероятно трудно. Мужик отделался всего лишь парой переломов, когда Хилл совершенно нечаянно неловко поскользнулся на пролитом пиве и врезался сапогом ему в коленную чашечку, а потом очень неловко, и абсолютно без всякого умысла уронил на него лавку и потоптался сверху… Лунный Стриж сильно пострадал в этой драке — у него разболелся живот от смеха. Никогда раньше он не понимал изысканного народного удовольствия, дебоша с погромом. Но после вчерашнего бала… воистину, неземное наслаждение. Особенно если представить себе физиономии придворных, доведись им увидеть невинные развлечения монарха.

Шестеро наемников, напившиеся вусмерть дерьмового вина, предусмотрительно превращенного Шу в виноградный сок, разнесли в таверне всё, что только можно было разнести. Его Величество порывался ещё и дождаться горе-гвардии капитана Труста, заявляя, что городской страже надо поддерживать форму, но остальная, чуть более благоразумная, шайка его оттуда увела. Бедный Буркало на протяжении всей потасовки не высовывался из-за стойки, только горько вздыхал и вслух подсчитывал убытки, и безнадежно грозился пожаловаться на господ наемников всем, вплоть до бургомистра. На что нежная и трепетная принцесса запустила в него последним уцелевшим кувшином отвратительного пойла и посоветовала заткнуться и не портить господам наемникам честное веселье. Она же, кстати, и обронила у ног горестно стенающего Буркалы кошель на покрытие убытков. Судя по тому, как быстро этот кошель исчез в кармане не прекращающего жаловаться на тяжелую долю трактирщика, этот финт проделывался не впервые.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});