Она провела меня по лагерю, где то и дело разыгрывались сцены, подобные той, которой я только что был свидетелем. Кое–как приведя сознание в более или менее уравновешенное состояние, я изучал все вокруг, вспоминая слова Свёрла. Я видел людей — «моллюсков», страдающих от плохо проведенных операций по трансформации, которые в конечном счете наверняка убьют их, как Врита — «моллюска», продавшего мне Флейта. Здесь явно шли бои — повсюду валялись расчлененные трупы. Один принадлежал совершенно обычному мужчине, его оторванная голова лежала в нескольких метрах от тела.
«Кошечка» показала на человека:
— Он думал, в одиночку справится лучше.
— Что ж, полагаю, он ошибся, — пробормотал я.
— Ошиблись и двое других, оставшись в клетке, где нас держали. Хотя Райдер Коул уцелел. — Она посмотрела на меня — как будто впервые увидев по–настоящему. — Подозреваю, вырубив его, Трент спас ему жизнь.
Меня всегда раздражало, когда со мной говорили о чем–то, что, с точки зрения собеседника, должно быть для меня очевидным, в то время как я совершенно не представлял, о чем, собственно, речь. Или она пытается таким образом наладить со мной отношения? Рассерженный, я отмел эту мысль и решил ни о чем больше не спрашивать.
Наконец котофицированная женщина привела меня к центральному — повыше прочих — зданию и постучала.
— Сепия, — сказала она.
Это прозвучало как пароль, хотя, очевидно, паролем не являлось.
Дверь открыла испуганная женщина с коротко остриженными светлыми волосами и, впустив нас, быстро захлопнула створку. Трента Собеля я нашел сидевшим за пультом в некоем подобии капитанского святилища. Выглядел он усталым и побежденным. Меж тем «кошечка» и та, другая женщина ушли. Значит, «кошку» зовут Сепия.
— Торвальд Спир. — Трент поднялся мне навстречу. — Следовало бы тебя убить.
Он пожал плечами, тряхнул головой и привычным жестом потянул руку к серьге.
— Трент Собель, — кивнул я, — ты, вижу, попал в необычную ситуацию, и мне сказали, тебе может понадобиться моя помощь.
Он посмотрел на что–то возле помоста в центре святилища — на то, что я сперва принял за сломанный прибор. Потом я понял: передо мной огромный скелетоподобный голем в какой–то органической на вид оболочке. Он сидел на полу, свесив голову между коленей. Я глубоко вздохнул. Пора сосредоточиться…
— Тэйкин управлял своими людьми так же, как отцы–капитаны управляют своими детьми, — объяснил Трент. — Я велел этому… — он указал на голема, — убить Тэйкина, поскольку иного выхода у нас не было. Он хотел сделать из нас либо «моллюсков», либо рабов. Смерть Тэйкина освободила людей — «моллюсков» от гормонального контроля, но теперь они ведут себя как взрослеющие прадоры после гибели отца — и начинают убивать друг друга.
— А тебе–то что? — спросил я уже спокойно.
— Похоже, мой путь к искуплению здесь, — сказал он.
— Искуплению?
— Идем со мной.
Мы пришли в маленькую комнату с кроватью, столом, парой стульев и самопальным компьютером. Видимо, это было здешнее убежище Трента, и обосновался он в нем совсем недавно. Хозяин нашел бутылку виски и два стакана.
— Из запасов Тэйкина, — объяснил он, — хотя остается лишь гадать, сколько лет прошло с тех пор, как он наслаждался ими.
Он сел и разлил виски по стаканам. Я присоединился к нему, тут же вспомнив, как мы пили с ним и его товарищем на «Заливе мурены» — тогда я запустил в их стаканы прионы, которыми позже отключил нервную систему помощников Изабель Сатоми.
Он рассказал, как Пенни Роял спас его, когда он застрял в потерпевшем крушение корабле, и сообщил о последующих инструкциях ИИ. Пока Трент излагал, что было дальше, я начал понимать отношение Свёрла к манипуляциям черного ИИ. Мы — всего лишь кусочки некой сложной головоломки. Но какая картинка получится потом? Я совершенно не представлял, но определенно чувствовал, что этот пазл человеческих жизней и смертей — единственная игра, интересующая и занимающая ИИ. Моя роль также оставалась неясна. На Масаде Пенни Роял снабдил меня неоспоримым свидетельством собственной вины, и я стал играть его палача. Однако похоже, на пути к финальной встрече с черным ИИ я должен поучаствовать в игре кем–то еще.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Значит, ты хочешь помочь людям — «моллюскам», — резюмировал я.
— Я и помогаю.
— Потому что теперь ты больше не злодей?
— Потому что эмпатия — болезненный дар.
— Совесть тоже.
— Наверное.
Он отхлебнул виски.
— Свёрл, — позвал я через форс, — мне потребуется оборудование и доступ к производственным линиям…
— Уточни, — ответил Свёрл.
Я быстро составил список необходимого и переслал его Свёрлу. Некоторые приборы выпустили совсем недавно, и маловероятно, что они имелись у Свёрла, но попробовать все равно стоило. Секунду спустя список вернулся — и большинство пунктов в нем оказалось вычеркнуто.
— Кое–что из оборудования я могу предоставить, но пошлю Рисс, — сообщил Свёрл. — Что же до производства, оно и так тебе доступно, с тех пор как ты получил назад свой истребитель, с дополнительными функциями, поскольку я подсоединил тебя к моим системам.
— Ты пошлешь Рисс? — переспросил я, не слишком задумываясь о том, что имелось в виду под «доступным производством».
— Возможно, оттого, что я сам изменен Пенни Роялом, я вижу схемы, которым он следует, — сказал Свёрл. — Ты не можешь получить все, что тебе требуется, и наладить процесс вовремя, так чтобы он был эффективен и дал результат, тоже не выйдет. Люди — «моллюски» уже сейчас убивают друг друга. А вскоре, не принимая медикаментов, которые требуются им постоянно, чтобы просто оставаться в живых, они начнут умирать.
— Но почему Рисс?
— Дрон — часть ответа, доступная тебе.
— Отчего бы тебе просто не объяснить мне?
— Оттого что мне это не надо.
Сказал, как отрезал — и когда я попытался снова связаться со Свёрлом, он меня заблокировал. Что ж, я сосредоточился на исследовании соединения с системами отца–капитана. А Тренту сообщил:
— Я, пожалуй, могу вернуть многих из этих людей к их первоначальному человеческому виду. Освободить их от прадорского феромонного контроля, а тебя — от ответственности за них.
— Что? — Он уставился на меня, разинув рот.
— Физические повреждения можно обратить вспять или исправить. Мы, в конце концов, имеем дело с относительно примитивными адаптациями, трансплантациями и изменениями химии тела.
Трент долго глядел на меня, потом спросил:
— Вроде того, как ты собирался обратить вспять или исправить то, что случилось с Изабель?
— Эти превращения устроил не Пенни Роял.
Трент кивнул; теперь он выглядел не таким пришибленным. Я же продолжил:
— Однако это не основная проблема, как мне только что указал Свёрл. «Моллюски» уже дерутся и не получают препаратов, поддерживающих их жизнь. Поэтому времени у нас мало.
Я помолчал.
— Нам кое–что нужно.
— Что?
— Как раз об этом я и думаю.
К этому моменту большей частью своего сознания и усилителей я находился глубоко в компьютерной системе Свёрла. Подобрав себе местечко, я загружал шаблонные программы производства наномеханизмов, энзимных комплексов, адаптогенов и весь человеческий арсенал физических трансформаций на микроскопическом и субмикроскопическом уровнях. Также я обнаружил объединенное исследование Бсектила и Бсорола. Они искали способ исправить повреждения, нанесенные им и вторинцам длительным применением химических препаратов, удерживающих их в состоянии отрочества. Папка не была закрыта, и вскоре я обнаружил в ней кое–что, что мог бы использовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так с чего мы начнем? — спросил Трент.
— У Тэйкина наверняка было тут оборудование, — ответил я. — Мне необходимо провести некоторые первичные исследования и анализы.
— Я покажу.
Трент резко вскочил, и я следом за ним прошел в пристройку–операционную, поймав себя на том, что оглядываюсь в поисках Сепии.