готовые пролить свои слезы. Клитемнестра смотрит, как птицы срываются с деревьев и танцуют на ветру – как Леда, ища укрытия на время надвигающейся бури.
Артемида Орфия,
мы преклоняемся пред тобой!
Клитемнестра стоит у храма, вокруг кружатся и поют женщины. В Спарте наступил день зимнего праздника в честь Артемиды – мальчики и девочки подносят богине дары и танцуют, пока не забрезжит рассвет. В земле укреплены факелы, содрогающиеся от каждого удара ног, а танцующие снуют между светом и тенью, одетые в одни лишь шкуры зверей. Волк. Рысь. Леопард. Лев. Самые маленькие одеты как медведицы, они молятся богине громче всех.
– Я постоянно забываю, это девочка убила медведя или наоборот? – Кастор облизывает губы, у него в руках кувшин с вином. В свете факелов оно чернеет, как кровь.
– Одна девочка дразнила ручного медведя, и зверь выдрал ей глаза, – Клитемнестра повторяет историю, которую помнит наизусть. – Тогда братья девочки убили медведя и этим вызвали гнев Артемиды. И так мы отдаем дань смерти медведя.
– Артемида бывает весьма жестока, – замечает Кастор, размахивая кувшином. Клитемнестра успевает забрать его у брата, пока тот не прикончил всё вино.
Лучница, ловчая,
мы преклоняемся пред тобой!
Богиня, ивами обвязанная [6],
мы преклоняемся пред тобой!
Елена стоит неподалеку, ее плечи покрыты шкурой леопарда, светлые волосы струятся водопадом кос. Клитемнестра смотрит по сторонам, Париса нигде не видно. Сестра не сводит глаз с танцующих. Полидевк стоит, положив руку ей на плечо, словно это единственное место, где она может покоиться.
– Знаешь, я однажды видел, как Тимандра целовала какую-то девочку во время шествия медведиц, – говорит Кастор. – Она тогда так дерзко на меня посмотрела, словно ждала от меня каких-то слов, а потом скрылась во мраке.
– И что же ты ей сказал? – спрашивает Клитемнестра.
– Ничего. Рано или поздно отец всё равно узнал бы об этом и приказал ее высечь. Не то чтобы Тимандру это сильно беспокоило. Она всегда была неуправляемой.
Поднимается холодный ветерок, и Клитемнестра поплотнее закутывается в свою львиную шкуру.
– Я скучаю по ней, – говорит она. – Ей не стоило выходить замуж. Она никогда не хотела такой жизни.
– А ты получила ту жизнь, какой хотела? – усмехается Кастор. – А я?
Матерь леса,
мы преклоняемся пред тобой!
Теперь пение девочек напоминает скорее крики птиц. Их танец становится яростнее. Они двигаются по кругу: руки, груди, волосы, ноги мелькают в свете факелов, разрисованная статуя Артемиды взирает на них с высоты. Из тени храма появляются мальчишки. Стройные, обнаженные тела, головы украшают маски и рога – все они присоединяются к пению, а затем уносятся в лес. На рассвете они вернутся в пятнах крови и поднесут богине свои дары.
– Я хотела править, – отвечает Клитемнестра. – А ты искал приключений.
– Ты не хотела выходить замуж за чудовище, – мирно говорит Кастор. Нет и тени того задора, который когда-то не сходил с его лица.
Деревья позади них так темны, что сливаются с ночным небом. Она отворачивается от маленьких медведиц и обхватывает лицо брата ладонями.
– Это не имеет значения, – говорит она. – Я не буду за ним замужем вечно.
22. Тайна Елены
Время, проведенное с сестрой, и ужины в компании братьев скрашивают ее пребывание в Спарте. Она прогуливается верхом по скованным морозом холмам вместе с Кастором и бродит по улицам города с Фебой и Гилайерой. Они проходят мимо садов и деревенских домов по дорожкам, исполосованным тенями от зданий и солнечным светом, пробивающимся между ними. По пути они рассказывают друг другу истории.
Может, девочки в Мессении и не учатся сражаться, говорит Клитемнестре Феба, но они сведущи во многом другом. Они знают тайны леса; знают, где растут грибы и прячутся олени. Им известны названия деревьев и кустов, ягод и фруктов. И еще они умеют обращаться с лошадьми. Мальчики и девочки в Мессении учатся ездить верхом еще до того, как начинают ходить, и превыше всего дорожат своими лошадьми.
– Вы скучаете по дому? – спрашивает Клитемнестра, когда они проходят между розовых кустов. Говорит обычно Феба, в ее глазах никогда не гаснет огонь, а с лица не сходит выражение непокорности, но на сей раз голос подает Гилайера.
– В Мессении нас больше ничего не ждет, – произносит она резко и отчетливо. Ее безупречные черты словно выточены из камня, но в мягком взгляде поблескивает что-то таинственное.
По вечерам после ужина они собираются у очага: Клитемнестра и Елена, Кастор и Полидевк, Феба и Гилайера. И Леон, он всегда держится рядом со своей госпожой, и троянский царевич. Вокруг в тени колонн слуги украдкой вертят головами, с любопытством вслушиваясь в их беседу.
Парис рассказывает истории одну за другой: о красотах Трои, о своем детстве на горе Иде, о своей первой жене и о том, как она любила играть на лире. Каждый вечер, когда огонь в очаге начинает угасать, Гермиона засыпает у матери на коленях, пока та гладит ее по голове, слушая рассказы царевича. Это время, которое они проводят все вместе, дарит умиротворение, как теплое покрывало, под которым можно спрятаться, когда снаружи идет дождь.
Однажды к ним присоединяется Леда. Феба рассказывает забавную историю о похотливых богах и ревнивых богинях. Все смеются, домашние псы трутся о ноги, выпрашивая еды и ласки. Клитемнестра улыбается матери, и лицо Леды озаряется. «Посмотри, мама, – думает Клитемнестра. – Посмотри, как я счастлива».
И всё же, даже купаясь в этой легкости и безмятежности, Клитемнестра чувствует, что где-то вдалеке рокочет надвигающаяся буря. Как на море во время отлива. Кругом затишье, но все понимают, что рано или поздно вода поднимется снова.
И вот на десятый день она поднимается так же стремительно, как обрушивается зимняя буря.
Они все собрались в мегароне: Кастор и Полидевк стоят в сторонке, Елена сидит на своем троне, а Клитемнестра – на троне Менелая. Когда она попыталась убедить сестру, что на троне должна сидеть она, Елена замотала головой.
– Тебя позвали сюда не просто так, а чтобы ты позаботилась о семейных делах. Так сделай это. – Клитемнестра никогда не видела во взгляде сестры такой настойчивости. – К тому же, – добавляет Елена, – я слышала об этих наших кузенах и уже их боюсь.
Клитемнестра не успевает спросить у нее, что говорят люди о царевичах из Мессении, потому что в ту самую секунду Леон сообщает о прибытии Линкея и Идаса.
Когда гости предстают перед ней,