Едва французы оставили сад и дом, как множество народа вышло на набережную. Тот же граф предложил мне помочь поднять лодку, и действие вдруг переменилось. Мы окружены были добрыми поселянами, на лицах коих сияла искренняя беспритворная радость. В несколько минут последовала полная доверенность; женщины и дети без робости смешались с матросами. Слыша еще в первый раз иностранцев, говорящих понятным для них языком, они улыбались от восхищения. Старушки, стоя в отдалении, творили молитву; старики, с любопытством осматривая нас с ног до головы, плескали руками и с восторгом произносили: «Вот наша братья христиане». Между тем как работа продолжалась, гостеприимные славяне принесли вина, хлеба и плодов и разложили костры, дабы лучшим, что они имели, угостить нас. С сердечным удовольствием видел я, как добродушно люди наши общались с жителями, и можно сказать, что ни одно сражение, ни одна знаменитая победа не кончилась лучшим и приятным сельским пиром. Не должно ли сожалеть, что народ, столь нам приверженный и однородный, повинуется чуждому властителю?
К вечеру возвратились те далматы, кои напали на французов, и объявили, что они успели сжечь еще одну лодку, которая также была повреждена и стояла на мели. Люди, при оной бывшие (так они нас уверяли) вместе с теми, которые бежали со взятой нами лодки и шебеки, все побиты. Когда пушки и другие военные снаряды потопленной лодки, называемой Battaglia di Marengo (Баталья ди Маренго), подняты, а лодка подарены жителям; отряд снялся с якоря и 23 июня лейтенант Насекин, назначенный командиром шебеки «Генрих», на острове Лезино у селения Св. Георгия взял на батарее 2 медных пушки и судно с вином, собранным на острове для французов.
24 июня, прибыв к Станьо, отряд расположился так, что неприятель не осмеливался перевозить войск своих из Далмации в сей рагузский город, а принужден был обходить по берегу и по крутым горам, где нет дорог, перевозить провиант на ослах. От Станьо перешли мы к Наренто, где успели перехватить несколько судов с провизией. 29 июня, получив известие о снятии осады Рагузы, при свежем ветре, прибыли мы в Курцолу, а оттуда 3 июля в Кастель-Ново. Пленные шебеки, имея российский вверху, а внизу французский флаги, салютовали адмиралу каждая по 9 выстрелов. При осмотре их адмирал переименовал «Генрих» «Забиякой», а «Тременда» названа «Ужасной».
Снятие осады Новой РагузыКогда 4 июня получено высочайшее повеление сдать Боко ди Катаро австрийцам, то до того времени, пока можно было содержать сие в тайне, войска черногорские и приморские весьма дружно и храбро содействовали нашим; но после, когда стат. сов. Санковский, как доверенная особа от двора, начал приуготовлять народ к принятию с повиновением решения Его Императорского Величества, то народ, пребывая в совершенном унынии, не оказывал уже прежнего усердия. Узнав же, что австрийцы должны передать их французам, они потеряли всю свою бодрость. В таковом состоянии, имея надежду на одни регулярные войска, совершенно нельзя было ничего предпринять в рассуждении штурмования Рагузы, крепости довольно сильной и такой, которая имеет превосходный гарнизон, считая одних французов, кроме жителей, хорошо вооруженных и готовых защищаться до последних сил своих. По сим обстоятельствам должно было заниматься одной только осадой, во ожидании, не сдастся ли неприятель, истощив свой запас или по недостатку воды. Здесь надобно отдать справедливость неутомимым войскам нашим, которые, быв всегда на открытом воздухе, почти непрерывно под ружьем, могли с достойным истинных героев терпением держаться столько времени в совершенном бдении.
Линия, занимаемая регулярными войсками, подкреплена была еще одним батальоном 13-го егерского полка, доставленным из Корфы; сия линия весьма пространна была для 2300 человек, из чего весь отряд состоял; но за всем тем оставалось одно только опасение, чтобы турки не пропустили неприятеля чрез свои земли, откуда можно поставить войска наши между двух огней; но они уверяли, что без кровопролития никак не пропустят. Каждое ядро и бомба с батарей наших причиняли некоторый вред в городе. Неприятель, приноровив все свои пушки на оные, только повредил у нас один картаул, попав ядром в средину дула, и убил одного морского канонира и двух черногорцев. Во уважение несчастного положения городских жителей, которые по причине, что французы отняли от них хлеб и воду, истаивали от голода и жажды в разрушенных бомбами домах своих, адмирал предложил французам капитуляцию и два раза были переговоры; но Лористон, не имея нужды в продовольствии и ожидая с часу на час своего сикурсу, никак не хотел сдаться, а склонял переговоры к тому, чтобы оставить нам Боко ди Катаро, а он оставит Рагузскую республику.
16 и 21 июня французы делали вылазки. В первый раз в полночь числом до 350 человек напали они на наш правый фланг, но тотчас были прогнаны с потерей 10 убитых и 23 раненых, в плен попавшихся. Во второй раз перед вечером митрополит послал отряд черногорцев зажечь в предместье ближайшие в крепости дома, из коих французы обеспокоивали их, что ими и учинено; по сей причине французы выслали человек до 400 под прикрытием картечных выстрелов с крепости. При сем случае, как по взятым черногорцами ружьям полагать можно, потеря неприятеля простиралась до ста человек, наша же в оба раза состояла в 5 рядовых морского полка и 8 черногорцев. После сих неудачных покушений французы не выходили из крепости, и в таком состоянии осада продолжалась до 24 июня.
В ночь с 23 на 24 июня посланные для разведывания положения неприятеля 250 черногорцев встретились с французами в 8 верстах от Рагузы. Невзирая на превосходное число, черногорцы напали на французов и, перестреливаясь, отступали. В 4 часа утра 24-го числа получено известие, что неприятельский сикурс около 500 человек идет от Станьо к Рагузе. Митрополит отправил часть черногорцев к речке занять неприятеля перестрелкой, а князь Вяземский послал полроты мушкатер в редут для наблюдения движений неприятельских. Черногорцы лишь только успели прийти к речке, как неприятель (кроме тех, кои только для виду шли от Станьо, дабы сим уверить нас, что сикурс не придет чрез турецкую границу) в трех колоннах, числом до 3000 человек, под начальством генерала Молитора, показался на высотах, принадлежащих султанскому владению. Он шел около самой их крепости, поднявшей в сие время турецкий флаг, прямо на нашу линию в тыл. Главнокомандующий, видя превосходного неприятеля в тылу нашего отряда, дал повеление митрополиту и князю Вяземскому отступить к Старой Рагузе. Черногорцев и приморцев, сколько можно было собрать, с двумя ротами 13-го егерского полка, под командой капитана Бабичева, отправили навстречу идущему неприятелю. Черногорцы предупредили нападением, прогнали передовых неприятельских вольтижеров и остановили первую колонну. Молитор, удивленный мужеством малого числа нерегулярных войск, двинул против их всю свою силу. Приморцы и черногорцы, по вышеприведенным причинам, не оказали тут прежней своей отважности и начали отступать к Старой Рагузе. Осталась малая часть ризанотов с графом Ивеличем и несколько черногорцев с губернатором Радоничем. Сей отряд, подкрепленный капитаном Бабичевым, на выгодном положении мужественно сопротивлялся до последних сил; наконец, после упорнейшего сражения, отступил во всем порядке к Старой же Рагузе. Храбрый капитан Бабичев, прикрывая отступление, успел взять еще 30 человек в плен. Между тем князь Вяземский, дабы Лористон не мог приметить его движения, оставя несколько часовых по хребту горы у батарей, сомкнул войска налево в две колонны на покатости; узнав же, что Молитор отрезал ретираду к Старой Рагузе, князь Вяземский, по предложению митрополита, сделал славный маневр, избавивший войска наши от очевидной и неизбежной опасности. Дабы уверить Молитора, что он предпринял ретироваться к Старой Рагузе, и дать то же мнение гарнизону в крепости, оставил он на высотах егерский батальон под командой майора Велизарева для прикрытия отступления от Лористона, выходившего из южных ворот города; прочие войска, сделав контрмарш, пошли по лощинам, скрытым от неприятеля, на север к порту Санта-Кроче. Французские генералы, полагая напасть на наши войска с трех сторон, вышедшие из крепости на правой, а пришедшие на левый фланг и тыл, обманулись вышеописанным маневром и, ожидая войска наши со стороны Старой Рагузы, не нашли их там. Князь Вяземский, пришед к Санта-Кроче и не видя никакого помешательства, начал садиться на присланные с флота гребные суда. Таким образом войска сели на суда в двух верстах от неприятельской крепости и в виду со всех сторон неприятеля. Когда уже войска наши были на кораблях, то передовой неприятельский отряд напал на майора Велизарева, но сей храбрый офицер штыками обратил оный в бегство и под прикрытием канонерских лодок и вооруженных гребных судов без потери сел на другие. Когда митрополит и князь Вяземский при громком ура! уже последние отвалили от берега, тогда Молитор и Лористон с двух сторон приблизились к пристани, и капитаном 2-го ранга Мих. Быченским, под распоряжением которого садились войска наши на суда, встречены были картечным залпом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});