Максим Леонидович оторвал взгляд от чёрных строк на экране монитора, откинулся в кресле. Тело само принялось потягиваться, зевать, глаза намокли, вернув четкое зрение, убрав сухость глазных яблок.
- Смотрю различные учебные программы в школах и университетах.
- Решил заняться системой образования или свой уровень повышаешь? – Василию стоило много сдержать улыбки.
Макс покачал головой, взглядом блуждая где-то сквозь собеседника.
- Вот смотри, возьмём, к примеру, физику. Точная наука?
- Ну-ну.
- Не ехидничай. В нашем мире считается точной. Так вот, условие: в СССР было полтора миллиона учёных, в юсе пятьсот тысяч, добавь ещё энное количество учёных разных стран в тот период. А в учебниках знания за девятнадцатый век. Ну, немного знаний двадцатого века, с небольшими оговорками. Вопрос: сколько знаний двадцатого и двадцать первых веков в загашниках страны? Мира? Что, десятилетия работ двух с лишним миллионов учёных в паре параграфов уложились? Десяток раз умножь ещё на скорости повышения информационного потока.
Василий посветлел глазами. Наконец нашёл родственную душу. Но стоило дать возможность новенькому в Совете структуры выговориться. Пусть делает предположения без информации аналитического отдела.
- У меня ощущение, что японский хай-тек по сравнению с этими «загашниками» – планктон перед лицом кита.
Гений, наконец, не смог сдержать улыбки, кивнул, позволяя монологу продолжаться.
«Пусть развивает мысль. Блуждает не в таких уж и потёмках». – Подумал Василий.
- Вот вы малую часть этих знаний приспособили, и на марсианскую программу развития хватило с лихвой.
- «Вы?»
- Ну, «мы», конечно. Я же ещё не привык…
- Как мир идеями переворачивать, так нормально, привык, а как разделять ответственность…
- Зачем его переворачивать? Он и так давно вверх тормашками висит. Его бы ногами на землю, да головой в небо. Не только бы Марс колонизировали, давно бы несколькими планетами владели. По типу нашей Земли.
Василий печально вздохнул:
- Владели уже.
- Как владели? – Опешил Максим Леонидович.
- Схема всегда одна и та же: сначала зависимые колонии, потом независимость, нейтралитет, союзы, несколько миров начинают вражду, подключаются так или иначе все. Война длится до полного уничтожения одной из сторон. И одинокий кораблик с беженцами-колонистами ищет приют в бескрайнем просторе космоса, находит планету, заселяет, порой поддерживая связь через порталы с прошлой родиной, а порой его теряя. И вот он Новый век, Новое время и старые архонты делают всё, чтобы лишить тебя памяти прошлого… Впрочем, ребята уже работают, начали движение. Развивать эту тему не будем, чтобы не лишать систему иллюзии способности к миру.
- Движение? А почему мне не сказали? Я ещё не ваш?
- Ты же «ещё не привык», хоть и начал мыслить иными категориями, сменил критерии, разбил представление о старом мире. Это называется «линька». Шкурку меняешь. Впрочем, это у тебя не впервые. Линял уже. Иначе мы бы с тобой и разговаривать не стали.
- Пусть так. Но я могу создать пару вероятностей. Ребятам будет проще.
- Поможет только в том случае, если всё продумано хотя бы…м-м-м… на уровне полубогов.
- Что мне твои полубоги? Они не Единый, а потому всегда есть место случайностям…
Василий не стал спорить. Не тот предмет, где есть факты или хотя бы детали, за которые можно зацепиться. Буркнул:
- Возможно.
Макс продолжил разговор:
- А ты чем занимаешься?
- Рынком земли.
- О, ну хоть кто-то объяснит мне искусственное завышение цен на неё в десятки, а некоторых районах и в сотни, тысячи раз.
- Ищешь объяснений? Тогда задай себе вопрос почти из изучаемой тобой в данный момент области – почему полтора миллиона учёных было, а полтора миллиона чиновников стало.
Максим хмыкнул.
- Это обратный эволюционный процесс. С коэффициентом полезного действия столоначальников процентов на пять.
- Если не пара, - буркнул Василий.
- А бензиновым вопросом кто-нибудь в структуре занимается? От антимонопольных действий мало толку.
- Макс, здесь может помочь только два действия. Первое несовместимо с жизнью, а второе – национализирование всех ресурсодобывающих и ресурсоперерабатывающих компаний. Из рук кланов перейдёт в общее государственное пользование. Будет с кого спрашивать по существу. Всё прочее – сотрясание воздуха.
- По типу: «олигархами не рождаются - олигархов назначают»?
- Что-то вроде. Вообще единичным людям вредно иметь больше средств, чем может иметь бюджет пары десятков африканских государств.
Макс продолжил мысль:
- Пусть благословляют своими вливаниями создание новых типов структур?
- Аминь.
- Ага, так ты изначально не планировал захват?
- Во-первых, зачем захватывать то, что никто не держит? Надо будет, сами отдадут, когда зады гореть на сковороде начнут. Во-вторых, владение старой системой подразумевает вливание средств в её тлеющее существование, а это недопустимо в ввиду её нежизнеспособности в новых условиях. В-третьих, мы не собираемся устраивать косметический ремонт. Требуется снос старого здания. Точнее, разрушать ни к чему, само упадёт. Просто рядом построим кое-что новое с табличкой: «постулатам вход воспрещён!».
- Вася, да ты романтик. Где-то даже идеалист.
- Не… у нас смежный коллектив.
Работа спорилась.
* * *
Единовременно.
Антарктида.
Трое в тёплых, плотно облегающих меховых костюмах материализовались посреди бескрайней снежной пустыни. Двое мужчин и девушка.
Сёма приготовился к сильным порывам ветра, загодя накинул капюшон, затянул подвязки, оставив лишь узкую полоску для глаз. Но самые южные области планеты встретили теплей, чем предполагал. Ветра не было вовсе, полный штиль, а над головой светило яркое, тёплое солнце, оно отражалась в снегах, и слепило. Специальные солнцезащитные очки, больше похожие на водолазные, пригодились весьма кстати.
- Вот это красота, - вздохнула Юлия, стягивая очки на лоб и прикрывая глаза локтём. Прямые лучи света с непривычки слепили, но некоторое время терпеть можно.
Снежное поле прерывалось ледяными горами сотнями оттенков от белого до голубого. Холодная, безупречная красота, застывшая на неопределённое время до той поры, пока парниковый эффект не сделает своё чёрное дело и не растопит все льды Антарктики.
- Да, красота. Жаль пингвинов не видно, - хмыкнул Сёма.
- Какие пингвины? Пингвины на побережье. Что им в глубинах материка делать? Мёрзнуть? – Возмутилась Юля.
- Они с самого рождения мёрзнут, - тут же оспорил Сёма. - Хреновая реинкарнация - родиться в подобном месте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});