пока не доверили место на стене. Он столько раз представлял себе, как стоит там, на большой высоте, вглядываясь вдаль, пытаясь заметить раньше остальных неприятеля…
А что на деле?
На деле вот уже год он торчит здесь, у входа в башню, охраняя никому не нужные оружейные — старый хлам, который по идее должен выдаваться ополчению в случае нападения врага на город…
Он тяжело вздохнул.
Почему Триликий так к нему жесток? И ладно бы он был одним из «пришлых», так нет же, он блестерец с идеальной родословной, а вынужден торчать здесь.
И ему, возможно, было бы не так обидно, если бы на стенах сейчас стояли такие же, как он: люди, ведущие свой род от основателей.
Так нет же! Он точно знал, что на стене сейчас стоят и «пришлые», по какому-то недоразумению называющие себя «блестерцами», хотя на деле лишь их деды пришли сюда.
И ладно бы только такие там были, но нет: на великой стене торчали и наемники ‒ самые презираемые блестерцами существа. Эти дикари вообще не чтили традиций, плевали на все запреты и приказы. Наверняка и сейчас кто-то из них развалился на ящике и хлебает из горла кислое вино. И ведь совершенно не боятся, что их капитан — бывший горшечник, поймает на пьянстве. А капитан, между прочим, довольно строг — Хал сам слышал, как он отчитывал одного из наемников, обещая выгнать из отряда, если тот вновь будет пойман с бутылкой на посту.
И что больше всего поразило Хала — едва только капитан ушел, наемник тут же выудил из своей сумки новую бутылку, вытащил зубами пробку и одним добрым глотком опорожнил емкость как минимум наполовину…
Как вообще такое может быть? Хал был вне себя от злости, и утром, сдав смену, доложил о вопиющем нарушении лейтенанту. Но тот лишь отмахнулся, мол, наемники нам не подчиняются, пусть с ними капитан разбирается.
Хала тогда это неимоверно разозлило.
В конце концов, если ему, чистокровному блестерцу, не позволяют стоять на стене, отправляя туда грязных наемников, которые еще и пьянствуют прямо во время дежурства, то почему он должен стоять как штык в этом тупике, в котором никто никогда не появляется?
Он прикорнул раз, другой, а затем это стало нормой для него. Если что-то случится, кто-то нападет — он точно это не пропустит, проснется мгновенно.
Ну а то, что сам он дрыхнет на посту — ну и что с того? Главное ведь ‒ стены, а тут…так, скорее уж для поддержания порядка в самом городе.
Вот и сегодня, едва только караул ушел дальше, Хал подготовил себе удобное место — подложил корзинку, достал из своего тайника мягкое, несколько раз свернутое одеяло, которое использовал вместо подушки, и тут же развалился на свою «лежанку».
И минуты не прошло, как он уже дремал.
Правда, в этот раз долго спать ему не пришлось. Обычно он просыпался на рассвете, как раз незадолго до того, как должен был прийти караул с его сменщиком. Но сегодня что-то потревожило его намного раньше.
Он открыл глаза и огляделся. Вроде ничего не происходит, все тихо. Так что же его разбудило?
Он был готов поклясться, что слышал звук, очень похожий на тот, что издает летящая стрела.
Ему послышалось или он явно слышит шаги? Как будто идет человек десять… Это еще что? Караул? Так еще слишком рано…
Из-за угла появилось несколько человек, и в свете луны Хал не смог их разглядеть во всех подробностях, но и того, что он увидел, ему хватило.
Он замер в оцепенении и лишь громко икнул.
Идущий первым вдруг остановился, вскинул лук, который держал в руке, натянул и тут же спустил тетиву, тихо щелкнувшую в ночи.
Стрела с шелестом ушла куда-то в тень, явно поразив цель, так как мужчина тут же продолжил свой путь.
Хал молниеносно слетел со своей «постели» и столь же быстро, а главное плавно, низко пригнувшись, сбежал к двери арсенала по ступенькам.
Он дернул дверь, но та, естественно была закрыта, а Хал вспомнил, что ключи находились у сержанта стражи.
Он замер, забился и вжался в угол, боясь даже вздохнуть и молясь, что его не заметят.
И вроде повезло — основная масса людей прошла мимо. Основная, но далеко не все.
— Вы четверо остаетесь здесь, — сказал невидимый Халу человек, — форинг сказал, что там за дверью оружие, так что никто не должен туда попасть. Понятно?
— Понятно, — ответил ему второй голос, — но…
— Что?
— Когда нас сменят? Мы тоже хотим добыть трофеи!
— Форинг сказал, что все трофеи и любую добычу мы поделим поровну, как только возьмем город. Так что стойте спокойно.
— Но…
— Никаких «но»! — прикрикнул бородач. — Стоять здесь, и никуда не уходить! Как только закончим с местными воинами, я пришлю вам смену! Успеете еще пограбить.
Спорить с ним не стали, и Хал услышал удаляющиеся шаги. Но спустя мгновение до него вновь донесся голос ‒ того, второго, что остался здесь и стоит сейчас наверху ступеней.
— А что там, интересно, за оружие? — спросил он.
— Не знаю, — послышался новый голос. ‒ Пойди и посмотри.
— А так и сделаю, — насмешливо ответил тот, и Хал с ужасом увидел спускающегося к нему по ступенькам человека.
В свете луны Хал разглядел его — бородатый, лохматый мужчина, облаченный в кольчугу, на его плечах лежал мех какого-то животного. Он хищно оскалился, заметив его, Хала, крутнул в руке непонятно откуда взявшийся топор, блеснувший на свету своим лезвием.
— А кто это у нас здесь? — издевательская улыбка заиграла на лице мужчины.
Но Хал ему не ответил. Он словно завороженный разглядывал топор.
Крайне необычного вида был этот инструмент, как отметил Хал. Этот топор совершенно не походил на те, что ему приходилось видеть — он был явно меньше и легче, такой совершенно неудобен для рубки дров и деревьев. Так для чего же он?
Внезапное озарение заставило его замереть в испуге. А то, что произошло через секунду, подтвердило его худшие догадки.
Топор, являвшийся не инструментом, а полноценным оружием, довольно легкий и компактный, крайне удобный в бою, своим лезвием пробил голову незадачливому стражу, моментально отправив бедолагу на тот свет.
— Южане… — пренебрежительно буркнул бородач, вытащив топор, и брезгливо вытер его лезвие об одежду мертвеца.
— Дурак ты, Ворун, — окликнули его сверху.
— Чего это?
—