Здесь издавна добывали жемчуг, от того и море получило свое название. Небольшие ладьи каждое утро выходили в спокойные воды залива, разрезая бирюзовое покрывало и оставляя за собою пенный белый след.
Опытные ныряльщики, прижимая к груди сетки с грузом, подвешенные на веревке, прыгали один за другим в прозрачную воду, и даже на большой глубине было видно, как они ползают по дну среди камней и водорослей, собирая жемчужные раковины. Зрелище это было настолько восхитительным, что владельцы судов подрабатывали тем, что брали на борт пассажиров, желающих посмотреть, как ловят жемчуг.
Вода здесь была всегда теплой — и в Анамуре, и в Ашкелоне царило вечное лето.
Порт Возер был шумным и многолюдным; здесь всегда толпились люди и приставало огромное количество кораблей, галер, ладей и небольших парусных лодок. Тут же, на берегу, рыбаки предлагали свой улов, и хозяева харчевен, постоялых дворов, а также богатых ресторанов и гостиниц покупали у них рыбу и морских животных. Торговцы громко расхваливали бусы и украшения из мелкого жемчуга и раковин; капитаны подбирали себе матросов; матросы искали суда, на которые можно наняться на год-другой.
Особенно процветали в Возере толмачи, ибо такое количество разношерстного люда не могло объясниться друг с другом, и за хороший, толковый перевод платили большие деньги. Ведь иногда из-за непонимания срывались важные сделки.
Никого не удивило, что флотилия из полутора десятков судов под всеми парусами, плывущих словно медленные птицы, вошла в залив и бросила якоря недалеко от берега. Туда моментально поспешили таможенники — человек десять, чтобы выяснить, чем собираются торговать новоприбывшие или же с какой иной целью они прибыли в Великий Роан.
Возер недаром назывался южными воротами империи. Кораблей было достаточно много, и потому начальника порта не удивило, что таможенники задерживаются. Он изредка поглядывал в ту сторону и время от времени видел, как их большая гребная лодка переходит от одного судна к другому. Ему и в голову не приходило, что что-то может быть неладно. Жители империи привыкли к миру и покою, к безопасности и полной своей защищенности настолько, что скажи им кто-нибудь, что вот-вот разразится сражение, — и они подняли бы этого человека на смех.
Конечно, в Возере был гарнизон, но воины, сколько ни оглядывали окрестности, стоя на вершине высоких башен, видели только шумную веселую толпу да бесконечные торговые ряды, в которых постоянно шли горячие споры.
Прибывшие недавно корабли вызвали легкое недоумение у начальника гарнизона только тем, что флаги и паруса на них были явно эмденские, а эмденцам было далековато плыть до Ашкелона. Чаще всего они отправлялись торговать в Инар, реже — в Аммелорд и на остров Ойнаа. Но куда только не занесет торгового человека в поисках товара и прибыли — удивляться особо нечему. Скорее уж, восхищаться упорству и отваге морехода.
Теплая тропическая ночь легким покрывалом опустилась на побережье Жемчужного моря. Затихли голоса в порту, улеглись бушевавшие весь день страсти. Только волны легкими толчками били в борта кораблей, и те отвечали слабым скрипом просмоленных досок. На берегу стоял ни с чем не сравнимый запах водорослей, рыбы и морской воды — соленый и свежий. От нагретых за день камней поднимался пар. Небо подмигивало мириадами золотых искорок, которые складывались в причудливые узоры.
Дозорный смотрел в небо, восторгаясь его красотой. Прежде он мечтал поступить в университет Ойтала или Эр-Ренка, хотел стать звездочетом, но судьба распорядилась иначе — и вот он проходит военную службу в ашкелонском порту. Тоже неплохо. Но любовь к созвездиям он сохранил навсегда. Вот, у самого горизонта, сияет и переливается Царский Венец; вот Вепрь топорщит щетину на загривке; вот Жеребец несется по небесному полю, разметав по ветру свою пышную гриву; вот Лучник целится в Горного Льва… Вот… Стоп! А это что такое?
Юноша еще не успел сообразить, что делает, а уже трубил тревогу, поднимая гарнизон на ноги. Солдаты высыпали на крепостные стены и застыли на какое-то мгновение в изумлении. Порт пылал, горели торговые суда, а прибывшая утром флотилия подошла ближе к берегу, и уже причаливали на мелководье лодки, полные вооруженных людей.
Воины императора бросились в атаку, не раздумывая ни секунды. Нападавшие рассчитывали на внезапность и неожиданность, а также на то, что несколько веков абсолютного мира и покоя сильно ослабят боевой дух роанцев. Они считали, что достаточно только как следует пригрозить им оружием — и исход битвы будет решен…
Когда два отряда воинов сшиблись на песчаной отмели, которую ночной отлив полностью обнажил, из города на помощь своему гарнизону хлынула толпа вооруженных граждан. Они бежали, размахивая факелами и выкрикивая угрозы и проклятия. Торговцы вооружились дубинами и топорами для рубки дров и разделки мяса, большинство из которых они впопыхах схватили на кухне. Охотники на бегу вытаскивали из колчанов длинные, спирально оперенные стрелы, дававшие большую точность выстрела. Купцы трусили в окружении своих телохранителей, вооруженных мечами и короткими копьями. Первые ряды нападавших уже достигли портовых таверн, когда двери разом распахнулись и из них повалили разъяренные матросы, размахивая ножами, кинжалами, секирами и даже обломками мебели.
Нападавшие оказались зажаты между воинами гарнизона, матросами и горожанами. А в заливе в это время тронулись с места уцелевшие корабли и атаковали вражескую флотилию. Среди тех, кто командовал мирными торговыми судами, было много опытных моряков, и им не раз случалось отстаивать свою жизнь и добро в сражениях с морскими пиратами — битвы были им не в диковинку, и неприятелю пришлось туго.
Ранним утром Сивард Ру спустился к парадному выходу и остановился перед роскошным экипажем, запряженным четверкой огненно-рыжих, почти красных, унанганских жеребцов — стоивших, кстати, целое состояние. Он подождал, пока маленький грум распахнет перед ним дверцы, взобрался на подножку и плюхнулся на широкое бархатное сидение, заваленное пышными подушками. Сивард отчаянно тер глаза и то и дело клевал носом, но даже в этом сонном состоянии он не переставал напряженно думать.
В отличие от бесконечного множества придворных императора, Сивард Ру не отличался знатным происхождением. Строго говоря, он и дворянином-то не был до тех пор, пока Аббон Флерийский не подсказал тогдашнему государю Морону IV дать ему рыцарское звание, чтобы прочие вельможи не смотрели косо на нового начальника Тайной службы. Странно, правда, что эта идея пришла в первую очередь магу, который к титулам и званиям сам относился весьма скептически, хотя ему это было делать легче легкого — его собственные пышные титулы и фамилии занимали отдельный лист в Большой Голубой книге имперского дворянства. Послушавшись мудрого совета, Сиварду дали дворянство и небольшой маркизат, и первое время он настолько этим гордился, что даже заказал у белошвеек целую прорву воздушных батистовых платочков с монограммой и гербом, вышитым в уголке. Однако потом он привык к тому, что стал маркизом, и ему случалось часто забывать об этом факте своей биографии: ничто не вечно — вздохнул бы мудрец, — и особенно слава.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});