— Случилось недоброе, — тихо проговорил он, наконец, — Уверен, в его планы не входило так сразу оставлять нас одних. Больше всего я тревожусь за солдат Ордена. Близится час затмения. Если они остались одни, без защиты?
* * *
Великие Колдуны вскочили с мест, когда Гвендаль исчез.
— Учитель! — ахнул Юн, выронив недоеденный кусок бутерброда.
— Он не успел, — проговорила Адиари, глядя на опустевший подлокотник дивана, — Чувствую зло, оно одолело его. Зло забрало слишком большую власть. Оно проникло даже в наши края.
Все повернулись к Арнике. Окружавшие ее древуны угрожающе заскрипели, качая корявыми ветвями. Она беспомощно опустилась в кресло, с которого только что вскочила.
— Я не хотела! Не хотела, чтобы зашло так далеко, — она опустила голову на руки и зарыдала, — Я лишь хотела… хотела быть лучшей!
Адиари подошла к креслу и склонилась над ней.
— Многое предстоит тебе узнать, чтобы достичь высот, — заметила она, — И еще больше, чтобы попытаться. Попытаться стать в этом лучшей. Жестокий урок получила ты, Колдунья Запада. А теперь знала ли ты, что творишь, или пребывала в неведении, боюсь, тебя ждет суд твоих собратьев.
Арника еще горше разрыдалась, не поднимая головы.
— Да пусть ее! — отмахнулся Юн; его глаза растерянно блуждали по сторонам, в них стояли слезы, — Это — он, он был лучшим! Его убили, да?
В ответ на его слова, дверь со скрипом открылась и появился Дубок, младший из древунов. Он нес на вытянутых руках-сучьях светящийся внутренним светом голубой шар. Из него на Колдунов глядела химера. Она склонила голову в знак приветствия.
— Я пришла сама, Адиари из Нумара, госпожа Туманного острова, — молвила она серебристым эхом трех своих голосов, — Вы долго были среди теней и не знаете, что мир в еще большей опасности, чем в миг, когда вы его оставили. Война пришла на рубежи Дальнего Запада. Война света с тенью. Когда мир накроет тьма, светлые воины останутся без защиты. Сила Чародея не закроет больше их ни от вражеских стрел и мечей, ни от черного колдовства. Им не победить без вас.
— Но Колдуны не вмешиваются! — робко заметила Арника, поднимая заплаканное лицо.
— Я уже говорила, что я против этого! — решительно возразила Итэри.
— Согласен, — подхватил Юн и вопросительно воззрился на Адиари, — Так Колдуны не вмешиваются? Никогда?
— Никогда, — подтвердила Южная Колдунья, — Почти. Были в незапамятные времена случаи, когда без Колдунов нельзя было обойтись. Похоже, снова настал такой день. Братья и сестры мои, вы знаете, в единстве наша сила. Каждый из нас черпает ее для себя, даже если не соединен с другими узами понимания и дружбы. Но всего несокрушимее она, когда мы объединяемся во имя общей цели. Этого прежде не было. Но пора настала, все время, отпущенное на раздумья, вышло. Нарэгер — его время пришло. Готовы ли вы?
— Конечно, — кивнула Итэри.
— Там мои друзья, — Юн вытер глаза рукавом.
Арника поднялась с кресла и пожала плечами.
— У меня ведь нет выбора? — криво улыбнулась она.
Колдуны шагнули к Адиари. Она стояла посреди комнаты и протягивала к ним руки.
— Сейчас, сейчас! — на полушаге Юн метнулся обратно к подносу с едой и торопливо запихал в рот еще один бутерброд с маслом, — Ну, вот, я готов!
Арника смерила его взглядом, полным презрительной насмешки. Не глядя на нее, Юн шагнул к Южной Колдунье. Колдуны обнялись. Их фигуры занялись светом, превратившимся на миг в нестерпимое для глаз сияние. Миг спустя могучий порыв ветра пронесся над Туманным островом и над обледеневшим озером. Он согнул до земли деревья на берегу и согнал лавины со склонов гор. В небо над Тимирэльскими горами воспарил огромный дракон. Он был столь же велик, как боевые драконы, но куда изящнее и легче были очертания его сильного поджарого тела, длинной, изогнутой шеи и удлиненной головы. Перепончатые крылья быстро рассекали воздух. Чешуя на спине переливалась бирюзой. Желтые узкие глаза горели пламенем неистощимой силы. Да и сам дракон был словно окружен трепетным горением белого огня. От его свирепого ликующего рева, из окон дома на острове повылетали стекла. Дракон, как вихрь, промчался над страной Нумар с юга на север и исчез в тускнеющем небе слепящей вспышкой сверхновой звезды.
ВОСХОД ЧЕРНОГО СОЛНЦА
Сумерки, словно перед наступлением ночи, скапливались под сводами верхнего зала Облачной башни. Небо в проемах узких окон, выходящих на балконную галерею, тускнело и наливалось свинцом. На его фоне угольно-черный силуэт предводителя темных эльфов казался огромным. Эверонт стоял, скрестив руки на груди, возле одного из выходов на балкон и жадным взглядом смотрел на гаснущее солнце. Обычно его глаза, отвыкшие от дневного света, не могли вынести ярких лучей небесного светила, но сегодня владыка обратившихся не замечал боли. Сильнее солнечного света его жгло нетерпение. Стеклянная поверхность колдовского зеркала, висевшего в глубине зала, заколыхалась, как вода, и Эверонт услышал за спиной сначала шелест птичьих крыльев, потом вкрадчивые шаги.
— Госпожа Олдрид шлет вам дар, владыка Эверонт, — оборотень Зиирх приблизился и с поклоном протянул на ладони маленький предмет.
То была узкая полоска олова.
— Ах, Чародей! — усмехнулся Эверонт и едва обернулся, чтобы взять подношение; он был закутан в черный плащ с низко надвинутым капюшоном, и от его вида оборотню почему-то стало неуютно, — Очень мило. Может, он мне все же пригодится.
— Все же? — переспросил Зиирх, с опаской поглядывая на спину своего господина, словно окутанного глубокой полночной темнотой.
— Теперь он мне, пожалуй, не так уж необходим. Все идет куда лучше, чем можно было ожидать, — Эверонт тихо рассмеялся, в его смехе оборотню послышались новые ноты мрачного торжества и силы.
— Вы отослали слуг и охрану? — Зиирх огляделся по сторонам, — В других покоях тоже никого нет?
— Все отправились на битву, — объяснил Эверонт, — В башне только я, твоя дочь Мееральда и ты.
— Не опрометчиво ли это? — осторожно промолвил Зиирх, вглядываясь в хозяина с еще большей тревогой.
— А чего я должен бояться? — владыка Эверонт расправил плечи и поднял лицо к небу, — Мой час близок. Восход Черного Солнца не остановить.
Голос Эверонта звучал, словно из глубины колодца. Пол и стены вздрагивали от его звука, словно он вызывал у древних камней гнетущее чувство.
— Ну, да, — поспешно согласился оборотень, — И ничего нельзя будет изменить?
Повелитель темных эльфов пожал плечами.
— Торжество пророчества не остановить. Помешает… ну, если только моя смерть, — он тихонько рассмеялся, и по залу распространился могильный холод, — Но я, увы, бессмертен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});