Читать интересную книгу Народы и личности в истории. Том 2 - Владимир Миронов

Спросим себя: «Что лежало в основе феноменального успеха Ж. Верна? Может он просто угадал вектор времени?» За его популярностью сокрыт долгий и тяжелый труд. Его рабочий день подчинялся строго заведенному порядку. Словно рудокоп, вгрызался он все в новые и новые пласты наук. А затем «вымывал» из ценных «пород» крупицы золотых знаний. Сам романист не раз подчеркивал исключительную важность такого непрерывного поиска. «Я предварительно исследую все доступные мне источники и делаю свои выводы, опираясь на множество фактов». Он регулярно прочитывал 20 с лишним газет, изучал потоки научных сообщений, делал многочисленные выписки из книг, газет, журналов, рефератов и отчетов.

Иллюстрация к книге Жюля Верна. Капитан Немо.

Своеобразной кузницей Вулкана стала библиотека Ж. Верна. Здесь были представлены труды по многим областям наук, записки путешественников, мемуары ученых, атласы, справочники, всевозможные энциклопедии. «Его библиотека служит исключительно для пользования, а не для любования. Тут вы встретите сильно подержанные издания сочинений Гомера, Вергилия, Монтеня, Шекспира, Мольера, Купера, Диккенса, Скотта. Вы найдете тут и современных авторов» (М. Беллок). Библиотека – его «храм», а, точнее говоря, «конюшня» (ведь, не зря он величал себя, довольно прозаично, «першероном», ломовой лошадью). Создание подобных романов – и в самом деле «ломовой труд». Он схож с трудом ученого-экспериментатора. Тому нужно провести тысячи опытов в лаборатории, прежде чем забрезжит вероятность некоторого положительного результата. Груды выписок и карточек, подобранных по томам, составили тетрадки разной толщины. По словам Ж. Верна, у него накопилось около 20 тыс. таких тетрадок! К нему вполне можно было обратить латинскую фразу: «Semper novarum rerum cupidus!» (лат. «Всегда страстно жаждущий нового!») Подобных масштабов самообразования, пожалуй, еще не знала история мировой цивилизации.[279]

Он осведомлен о достижениях космографии, физики, математики, химии. Материалом для романов служили научные доклады, отчеты научных экспедиций, статистика, картография. Моряки называли его произведения «лучшим бортовым журналом», инженеры использовали идеи «Наутилуса», ракетчики взяли на заметку тот факт, что снаряд снабжен ракетными тормозами («С Земли на Луну»). Идея снабдить межпланетный корабль реактивными двигателями в качестве средства передвижения в космоме принадлежит другому – Ашилю Эйро («Путешествие на Венеру»). Астрономы наверняка вспомнят историю об установке в Скалистых горах телескопа с диаметром 16 футов (4,9 м.) для наблюдения за звездами. Много лет спустя (не чудеса ли, право) похожий телескоп пятиметрового диаметра установят в тех же самых горах, на вершине Паломар!.. Сознавая это или нет, но многие являются его наследниками и духовными детьми.[280] Поэт И. Северянина писал о нем так («Жюль Верн»):

Он предсказал подводные судаИ корабли, плывущие в эфире.Он фантастичней всех фантастов в миреИ потому – вне нашего суда.У грез беспроволочны провода,Здесь интуиция доступна лире.И это так, как дважды два – четыре,Как всех стихий прекраснее – вода.Цветок, пронизанный сияньем светов,Для юношества он и для поэтов,Крылатых друг и ползающих враг.Он выше ваших дрязг, вражды и партий.Его мечты на всей всемирной картеОставили свой животворный знак.[281]

В конце начале XX в. французские приключенческие романы у нас очень популярны. Говоря о творчестве поэтов Н. Гумилева и др., у нас отмечали: «В предыстории тихоновского творчества вырисовываются фигуры Жюля Верна, Гюстава Эмара, Майн Рида»; «писатели Гумилева в этот период – Майн Рид, Жюль Верн, Фенимор Купер, Гюстав Эмар».[282]

Появление Ж. Верна обусловлено прогрессом. В 1803 г. парижане с изумлением взирали на «речную повозку, движимую огнем», что бороздила Сену. Там американский инженер Р. Фултон представил свой пароход. Об изобретении доложили Наполеону. Однако тот не проявил интереса, не веря в будущее «повозки». Англичане вначале отреагировали равнодушно на это известие. Первыми уловили суть дела американцы. Пароход (стимер) прошел по Гудзону в 1807 г. путь в 250 км. (от Олбани до Нью-Йорка). В 1816 г., наконец, англичане наладят пароходную связь между Лондоном и Гавром. А в 1819 г. паровой парусник «Саванна» впервые пересечет Атлантический океан. К концу XIX в. трансатлантические пароходные рейсы станут довольно обычным явлением как в Европе, так и в Америке.[283] В 1830 г. А. Шамиссо создал один из первых образов «машины времени», сочетающий идеи научной фантастики и реальные черты научно-технического прогресса («Паровой конь»).

«Кузнец, поживее! Подкуй мне коня,Чтоб ночь не застигла в дороге меня!»«Как пышет паром твой конь чудной!»Куда ты скачешь, о рыцарь мой?»«Кто сможет, спеша, земной шар обогнуть,Держа с востока на запад путь,В награду, согласно науке, тотНа сутки раньше в свой дом войдет.Конь мой железный непобедим,Не может время поспеть за ним,И если я нынче помчусь на закат —Вчера с восхода вернусь назад….»[284]

Новые настроения находили отражение и в живописи… Ведущий художник в тогдашней викторианской Англии, У. Тернер (1775–1851), чей феноменальный труд потрясает воображение (280 картин, 20 тыс. акварелей и рисунков), о котором ранее уже говорилось, первый отразил в живописи образы железной дороги, паровоза и парохода. Его картины «Дождь, пар и скорость» и «Пароход, буксирующий по Темзе на слом старый фрегат» стали как бы символами грядущей эпохи технического и научного прогресса.

Неужто, в самом деле, нет иной премудрости, кроме премудрости, полученной в стенах колледжей и университетов, и нет иных уроков, кроме тех, что суждено выслушивать в душных классах изрядно нам поднадоевших школ или дома?! А если ты с детства только и мечтаешь о бескрайних морских просторах! Если тебе грезится волшебное море днем и ночью?! Еще великий Байрон однажды выплеснул эту страсть юноши к приключениям:

Хочу я быть ребенком вольнымИ снова жить в родных горах,Скитаться по степям раздольным,Качаться на морских волнах…[285]

Путешествия и приключения стала для многих alma mater, «университетом». Для этого все же придется поучиться. Море не любит невежд. XIX в. – время битв, путешествий, романтики открытий… Поэты и писатели с особой страстью и увлечением воспевают море, приключения, капитанов («Сказание о Старом Мореходе» Кольриджа, «Отважные капитаны» Р. Киплинга, «Капитан Сорви-голова» Л. Буссенара, «Пятнадцатилетний капитан» и «Дети капитана Гранта» Ж. Верна). Эра отважных первопроходцев, инженеров, изобретателей! Знаменитый Джузеппе Гарибальди (1807–1882), борец за дело освобождения Италии, в юности мечтал стать моряком. Он писал в «Мемуарах»: «Нужно признать порочной систему, при которой молодых людей, решивших посвятить себя мореплаванию, обучают в Турине или Париже, а затем, когда им уже минет двадцать, посылают на корабли. Я считаю более разумным, чтобы они обучались на кораблях и одновременно практиковались бы на них в мореплавании».[286] Молодые люди все чаще находили дорогу к морским учебным заведениям.

И. Ильинский. Иллюстрация к роману Стивенсона.

Одним из примеров воздействия на судьбы поколений стал Роберт Стивенсон (1850–1894). Автор будущего «Острова сокровищ» с детства готовился к профессии писателя. Хотя его в детстве и считали лентяем, это было не так. С книжками он никогда не разлучался: одни из них он читал, в другие заносил географические и природные особенности местности, стихотворные строчки или впечатления. Юноша, по сути дела, «так жил, со словами». Говорят, он подражал многим – Вордсворту, Дефо, Готорну, Монтеню, Бодлеру. Он и сам признавал за собой эти попытки «обезьяничанья» (скелет взят им у Э. По, попугай – у Дефо, сундук Билли Бонса заимствован у В. Ирвинга). Однако то, что в уме ничтожном и пустом рождает ужимки да гримасы, для серьезной и крупной личности становится школой опыта и материалом для творчества. Роберт сменил в своей жизни несколько школ и в 17 лет поступил учиться в Эдинбургский университет. Дело в том, что отец видел в сыне продолжателя семейной традиции инженера (строителя маяков). Однако, полное отсутствие в нем стремления к приобретению инженерных навыков вынудило семью отказаться от этих планов. Тогда решают сделать из него адвоката. В конечном же итоге получился прекрасный писатель, выстроивший, быть может, самый яркий из «маяков». Его «Островом сокровищ» (1883) зачитываются с тех пор многие поколения читателей по всему миру. Этим романом искренне восторгался никто иной как премьер-министр Гладстон. И даже, казалось бы, столь непохожие герои одноименного романа Стивенсона, как Джекил и Хайд, эти антиподы Запада, и поныне составляют, по сути дела, совершенно неразрывные части «английского джентльмена».[287]