– Это мне Джейн подарила, – заявила девочка.
Люк с укоризной поглядел на Джейн. Она безмятежно сняла пальто, перебросила его через руку и размотала шелковый шарф. Элегантный темно-синий костюм изящно облегал ее стройную фигуру.
– Дженни заслужила, – ответила Джейн, обменявшись заговорщицким взглядом с девочкой. – Не волнуйтесь, ваши деньги мы не экономили.
– Ну еще бы, – притворно вздохнул Люк. – Мне нужно подняться в номер, давай заодно я и ваши покупки отнесу.
Дженни протянула ему пакеты, и он скрылся в гостинице. Джейн извинилась, сказала, что ей нужно позвонить, и направилась к телефонной кабинке в фойе. Дженни по-прежнему зачарованно смотрела на Макса, не в силах оторвать взгляда от привлекательного юноши с копной светлых волос.
– Давайте присядем, – предложил он и подвел ее к креслу.
Дженни, утратив дар речи, послушно опустилась на мягкое сиденье.
– Судя по всему, ваш поход по магазинам удался, – заметил Макс с улыбкой.
– Да, – кивнула девочка, раздумывая, как определить цвет глаз собеседника. В голову ничего не приходило, кроме слова «серебристо-голубой». – Простите, а вы кто? – смущенно спросила она.
– Ваши родители в войну были знакомы с моим отцом, – ответил он. – Я его совсем не знал, и ваш отец согласился со мной встретиться и рассказать о своих воспоминаниях и впечатлениях. Я ему за это очень благодарен.
– А ваш отец умер? – спросила Дженни, сознавая, что вопрос прозвучал слишком напористо.
– Да, – кивнул Макс.
– У меня мама умерла.
– Я знаю. Примите мои искренние соболезнования.
Пожав плечами, Дженни ответила:
– Мы с папой стараемся примириться с утратой. – Она отвела глаза и покраснела, смущенно ковыряя обивку кресла.
– И моя мама недавно умерла, – печально произнес Макс.
Дженни взглянула на своего нового знакомого, изумленная его горестным тоном. Макс неловко улыбнулся краешком губ.
– Неважно, сколько человеку лет, всегда очень больно потерять маму, – пояснил он и сменил тему: – Между прочим, у вас прекрасные духи. Мои любимые.
– Правда? – недоверчиво уточнила Дженни, с трудом сдерживая восторженное восклицание.
Макс кивнул и спросил:
– Ну и как вам Париж? Нравится?
Дженни изо всех сил старалась расслабиться и подольше побыть в обществе Макса. Она разгладила юбку вспотевшими от напряжения ладошками и принялась рассказывать о своих впечатлениях. Макс внимательно выслушал ее и лукаво заметил:
– Это, конечно, превосходно, но вы ни разу не сходили на чаепитие в «Ладуре», не пробовали пирожное «монблан» в «Анжелине» и не пили горячий шоколад в «Двух маго». Неслыханное упущение! – воскликнул он и трагически закатил глаза. – Нельзя заботиться только о духовной пище, надо и желудок побаловать.
Дженни расхохоталась.
– Нет, так дело не пойдет, – решительно заявил Макс. – Мисс Рэйвенс, организацией ваших прогулок по Парижу займусь я.
– Вы? – изумленно пролепетала Дженни.
– Разумеется. Какие у вас планы на завтра?
– Ох, завтра я занята, – с сожалением призналась девочка, – зато послезавтра…
– В понедельник? – уточнил Макс. – Значит, встретимся в понедельник.
Дженни ошеломленно перевела дух и, набравшись смелости, кивнула:
– Договорились.
– О чем это вы договариваетесь? – осведомился подошедший Люк.
Джейн закончила телефонный разговор и вернулась к компании.
– В понедельник Макс поведет меня на экскурсию, – гордо объявила девочка.
Люк умоляюще посмотрел на Джейн, словно надеясь, что она предложит пойти с ними. Макс не заметил его взгляда, но тут же обратился к Джейн:
– Вы по работе в Париж приехали?
– Нет, я решила развеяться, вот и устроила поездку в Париж, – объяснила Джейн. – А с Люком и Дженни мы познакомились совсем недавно.
– В таком случае, присоединяйтесь к нам с Дженни. Мистер Рэйвенс по делам уезжает на юг Франции, а вас, прекрасные дамы, я приглашаю в путешествие, где раскрою все тайны восхитительного Парижа.
– Пап, ты куда собрался? – укоризненно спросила Дженни.
– Мне надо кое с кем встретиться в Лионе, – соврал Люк.
– Ты же обещал взять меня с собой в Сеньон! – напомнила она.
– Мы с тобой туда обязательно съездим, – сказал Люк и торопливо направил своих спутников к выходу из гостиницы, где все четверо сели в такси.
Впрочем, Дженни не обмануло поведение отца. Она догадывалась, что он от нее что-то скрывает. Впрочем, больше всего ее поразило то, что об этой тайне известно Максу Фогелю.
Глава 22
На следующее утро Люк отвел Дженни в гостиничные апартаменты, где жила семья управляющего отелем. Дженни высвободилась из объятий отца и подбежала к своей новой подруге. Обе девочки, весело переговариваясь, скрылись в комнате. Люк обменялся улыбками с Шанталь, женой управляющего.
– Не беспокойтесь, я присмотрю за ними, – сказала Шанталь глубоким грудным голосом.
– Я вам очень признателен, – произнес Люк. – К сожалению, у меня сегодня неотложные дела, и в отель я вернусь за полночь. Вы не возражаете, если Дженни у вас переночует?
– Нет, что вы! Джульетта так надеялась на то, что вы позволите Дженни остаться на ночь!
– Спасибо вам огромное, мадам Перно. Я очень рад, что девочки подружились.
Люк вернулся к себе в номер и присел у стола. Всю прошлую ночь он провел без сна, прислушиваясь к мерному дыханию дочери и составляя план действий. Впрочем, Люк не представлял себе, что именно он намерен предпринять, да и во времени был стеснен. Тем не менее, он вспомнил Лорана, своего приятеля-маки, который советовал ему брать пример с вольных стрелков и ковбоев – героев американских фильмов-вестернов. Люк горестно вздохнул: друг погиб, его расстреляли на главной площади провансальского городка Горд. Лоран был настоящим патриотом и пошел на смерть ради своей родины, а Люком сейчас двигала жажда мести. Сможет ли он взвалить на свои плечи ответственность еще за одну смерть?
Он вспомнил полицейского Пьера Лондри, предателя, который помогал немцам отправлять евреев из Прованса в концентрационные лагеря, а во время одной из облав до смерти избил престарелую Иду Боне. Люк перерезал ему горло в 1943 году, отомстив за свою приемную бабушку. Фон Шлейгель отправил на смерть приемных сестер Люка и, конечно же, заслуживал той же участи. Люк погрузился в размышления об истинной причине своего приезда во Францию: он приехал, чтобы убить фон Шлейгеля. Гнев и ярость, обуревавшие Люка в годы войны, за двадцать лет поутихли, на смену им пришла мудрость зрелого возраста.