Читать интересную книгу Полет шершня - Кен Фоллетт

– Говорил же тебе: его голыми руками не возьмешь.

– По-моему, он страшно страдает. – Тильде была сама не своя.

– Еще бы. Но говорит ли он правду?

– Очевидно, что Харальд скрывается, а следовательно, пленка почти наверняка у него.

– Значит, надо его найти. Сомневаюсь, что отцу неизвестно, где он.

– Разве пастор когда-нибудь лгал?

– Нет, никогда. Но ради сына можно сделать исключение.

– Ничего из него не вытянешь, – отмахнулась Тильде.

– Согласен. Но мы на верном пути, это главное. Ладно, пойдем попытаем мать. Уж она-то по крайней мере из плоти и крови.

Они направились к дому. Петер постучал в кухонную дверь и вошел, не дожидаясь ответа, – так на острове поступали все.

Лисбет Олафсен праздно сидела у стола. Петер в жизни не видел ее без дела: вечно она что-то шила, готовила, убирала. Даже в церкви была занята: расставляла стулья, раздавала или собирала молитвенники, подкладывала торф в печку, которой зимой отапливалось просторное помещение. Теперь она сидела и смотрела на свои руки. Кожа на них была в трещинах и мозолях, как у рыбаков.

– Фру Олафсен?

Она обернулась на голос. Глаза у нее были красные, щеки ввалились. Гостя признала не сразу.

– Здравствуй, Петер, – без выражения произнесла она.

На этот раз он решил подойти к делу помягче.

– Мне так жаль Арне…

Мать безучастно кивнула.

– Это Тильде. Мы работаем вместе.

– Рада знакомству.

Петер уселся за стол и кивнул Тильде, чтобы тоже села. Кто знает, может, простые, обыденные вопросы выведут фру Олафсен из оцепенения.

– Когда похороны?

– Завтра, – подумав, ответила она.

Уже лучше.

– Я говорил с пастором, – сказал Петер. – Мы заходили в церковь.

– Его сердце разбито. Хотя он этого не показывает.

– Я понимаю. Харальд, наверное, тоже переживает.

Бросив на него взгляд, она снова уставилась на свои руки. Взгляд был беглый, но Петер прочел в нем страх и желание обмануть.

– Мы не говорили с Харальдом, – произнесла она.

– Почему?

– Мы не знаем, где он.

Петер не мог сказать точно, когда она лжет, а когда нет, но нюхом чуял, что задача ее – обмануть. То, что пастор и его жена – люди, которые претендуют на то, что они морально выше других, считают возможным сознательно скрывать правду от полиции, ужасно его злило.

– Очень вам советую с нами сотрудничать! – Он повысил голос.

Тильде остерегающе коснулась его рукой и вопросительно посмотрела. Он кивнул, разрешая продолжить.

– Фру Олафсен, – вступила она. – Мне очень жаль, но должна сказать вам, что Харальд, возможно, тоже вовлечен в противозаконную деятельность, как и Арне.

В глазах матери мелькнул страх.

– Чем дольше он этим занимается, – продолжала Тильде, – тем бо2льшие неприятности его ожидают.

Женщина покачала головой и ничего не сказала.

– Сообщив нам, где он находится, вы окажете ему самую большую услугу.

– Я не знаю, где он, – повторила она уже не так твердо.

Почувствовав слабину, Петер встал и, облокотившись на стол, приблизил к ней лицо.

– Я видел, как Арне умер, – резко произнес он.

Фру Олафсен в ужасе распахнула глаза.

– Я видел, как ваш сын приставил дуло к своему горлу и нажал на спуск!

– Петер, не надо! – выдохнула Тильде.

Он отмахнулся.

– Я видел, как брызнули на стену его кровь и мозги!

Несчастная мать вскричала от ужаса и горя.

«Вот-вот расколется», – с удовлетворением подумал Петер и стал давить дальше.

– Ваш старший сын был шпион и преступник, и он плохо кончил. Кто с мечом пришел, от меча и погибнет, как говорится в Библии. Хотите той же судьбы для своего второго сына?

– Нет, – прошептала она, – нет!

– Тогда скажите мне, где он!

Дверь распахнулась, и в кухню широким шагом вошел пастор.

– Ты мразь, – объявил он.

Петер выпрямился, захваченный врасплох.

– Это моя обязанность – опросить…

– Вон из моего дома!

– Пойдем, Петер, – пробормотала Тильде.

– Я все-таки хочу знать…

– Немедля! – загремел пастор. – Вон! – И пошел обходить стол.

Петер на шаг отступил. Он знал, что не должен позволять кричать на себя. Он здесь на законной основе, по работе, он полицейский и потому имеет право задавать вопросы. Но присутствие неистового пастора внушило ему робость, хотя под пиджаком у него был пистолет. Петер обнаружил вдруг, что шаг за шагом пятится к двери.

Тильда, открыв ее, вышла.

– Я с вами еще не закончил, – неубедительно проговорил Петер уже за порогом.

Пастор захлопнул дверь прямо перед его лицом.

Петер развернулся.

– Чертовы лицемеры! Оба!

Коляска их дожидалась.

– Домой, к отцу, – велел Петер, и они уселись.

В дороге он попытался выбросить унизительную сцену из головы и сконцентрироваться на том, что делать дальше.

– Харальд где-то скрывается, – буркнул он.

– Это очевидно, – сухо произнесла Тильде, и Петер понял, что она расстроена.

– Он не в школе, не дома, и у него нет родственников, кроме тех, что в Гамбурге.

– Можно разослать его фотографию.

– Сложно будет найти. Пастор не позволял детям сниматься, он считает, что это грех тщеславия. Ты ведь не заметила в кухне никаких фото, верно?

– А школьная фотография?

– В Янсборге нет такой традиции. Единственная фотография Арне, которую мы отыскали, – из его армейского дела. Сомневаюсь, что у Харальда вообще есть хоть один снимок.

– Так каков наш следующий ход?

– Я думаю, он у кого-нибудь из друзей, а?

– Разумно.

Тильде не смотрела на него. Петер вздохнул. Недовольна. Ну что ж.

– Значит, вот что ты сделаешь, – произнес он командным тоном. – Позвони в управление. Пошли Конрада в Янсборгскую школу. Пусть возьмет там домашние адреса всех одноклассников Харальда. Потом по каждому адресу надо разослать людей, порасспрашивать там, поразнюхать.

– Так они живут по всей Дании. Потребуется месяц, не меньше, ко всем съездить. Сколько у нас времени?

– Очень мало. Трудно сказать, как скоро Харальд найдет способ переправить пленку в Лондон, но он парень сообразительный, черт бы его побрал. Привлеки местную полицию, если необходимо.

– Хорошо.

– Если он не у друзей, значит, прячется у кого-то из членов этой шпионской группы. Надо остаться на похороны и посмотреть, кто появится. Проверить каждого. Один из них может знать, где Харальд.

Коляска сбавила ход на подъезде к дому Акселя Флемминга.

– Ты не против, если я поеду в гостиницу? – спросила вдруг Тильде.

Родители ждали их к обеду, но Петер видел, что Тильде не в настроении.

– Хорошо. – Он хлопнул возницу по плечу: – Давай к парому.

Некоторое время они ехали молча.

– Чем займешься в гостинице? – поинтересовался Петер.

– Думаю, мне лучше вернуться в Копенгаген.

– Да что, черт побери, с тобой такое? – разозлился Петер.

– Мне неприятно то, что здесь произошло.

– Но мы должны были это сделать!

– Не уверена.

– Наш долг вынудить этих людей рассказать, что им известно.

– Долг – это еще не все.

Эту же фразу, помнилось, произнесла она, когда они спорили про евреев.

– Не играй словами! Долг – это твоя обязанность. Никаких исключений. В том-то и беда с нашим миром.

Паром стоял у причала. Тильде выбралась из коляски.

– Это просто жизнь, Петер, вот и все.

– Потому-то у нас такая преступность! Разве ты не хотела бы жить в мире, где каждый исполняет свой долг? Только представь! Добропорядочные люди в ладной форме делают что положено – без всякой расхлябанности, в срок, никаких полумер. Если бы все преступления карались, и без поблажек, у полиции стало бы гораздо меньше забот!

– Ты на самом деле хочешь именно этого?

– Да! И если когда-нибудь возглавлю полицию, а нацисты по-прежнему будут у власти, именно так все и будет! Что плохого?

Она кивнула, но на вопрос не ответила.

– До свидания, Петер.

Тильде пошла к парому, а он закричал ей вслед:

– Ну так скажи, что, что в этом плохого?!

Но она взошла на паром, так и не повернув головы.

Часть четвертая

Глава 24

Харальд знал, что полиция его ищет. Мать позвонила в Кирстенслот еще раз, вроде бы для того, чтобы сообщить Карен дату и час похорон Арне, но в разговоре упомянула, что полицейские допрашивали ее, интересуясь местонахождением Харальда. «Но я не знаю, где он, и потому не могла им сказать».

Это было предупреждение, и Харальд восхитился смелостью и проницательностью матери: та сообразила, что Карен, возможно, сумеет передать сообщение по адресу.