Читать интересную книгу Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан

Сёрен склонялся к тому, чтобы признать его правоту.

Закончив разговор с Бойе, Сёрен доделал пару дел в кабинете и пообедал в столовой, закрывшись газетой, чтобы никому не пришло в голову составить ему компанию. Около двух часов он отправился в Шарлоттенлунд, чтобы нанести Янне Тройборг еще один визит.

Вилла семьи Тройборг походила на замок, и проезжая по усаженной тополями аллее, Сёрен не мог не думать о жалкой квартире Йоханнеса. Неужели его детство действительно прошло здесь? В доме было три этажа, широкая двустворчатая лестница вела к парадной двери.

Было очень тихо.

Сёрен позвонил в дверь, и женщина, открывшая ему, посмотрела на него тем же умным взглядом, что и Йоханнес. Она протянула ему руку и предложила войти. Все три комнаты, через которые Сёрен прошел по пути к большой гостиной с зажженным камином, были заполнены мебелью, безделушками, коврами, головами и шкурами животных от пола до потолка. В гостиной друг напротив друга стояли два ярко-синих дивана, и Сёрен заметил на одном из них шерстяной плед и поспешно смятую, как окурок, газету. Янна Тройборг указала на один из диванов и сама уселась напротив. Сёрен начал с того, что рассказал матери Йоханнеса о результатах вскрытия и о том, что, судя по всему, нет никакой связи между убийством ее сына и смертью Ларса Хелланда. Янна Тройборг посмотрела на него скептически. Потом Сёрен перевел беседу на причину смерти Йоханнеса. Он был натренирован рассказывать минимум информации, но при этом не казаться скрытным. Янна Тройборг смотрела в сторону, ее взгляд стал пустым.

— Для следствия крайне важно получить максимально полное и точное представление об окружении Йоханнеса. В каких кругах он вращался. С кем он общался, с кем дружил. Я пришел, чтобы это узнать.

Янна Тройборг долго смотрела на него, прежде чем ответить:

— Я очень хотела бы вам помочь, но, к сожалению, не могу. Я мало знала Йоханнеса. В Рождество будет два года, как мы не виделись. Я не представляю, с кем он дружил. Я, по большому счету, вообще почти ничего не знаю о своем сыне. Или, скажем так… — Она поднялась, вышла из комнаты и вернулась, держа в руках альбом с вырезками. Сёрен следил за ней. Не терять лицо, сквозило в каждом ее движении, ни за что на свете не терять лицо. Она протянула ему альбом: — Вот то немногое, что я знаю. Я вырезала это из газет.

Сёрен открыл альбом, где были собраны газетные статьи, где упоминался Йоханнес. Он разглядывал фотографию улыбающегося Йоханнеса, который только что защитил диплом и получил за него высший балл. Йоханнес держал в руках охапку цветов. Статья, насколько Сёрен мог видеть, была напечатана в университетской газете. В другой статье была фотография Йоханнеса посреди пестрого собрания людей, в подписи под фотографией речь шла о каком-то семинаре. Третья статья рассказывала о популярной науке и была напечатана в журнале «Медицина сегодня». Здесь Йоханнес был сфотографирован со своими коллегами из отделения клеточной биологии и сравнительной зоологии, и Сёрен замер, узнав Анну. Она скептически смотрела прямо в камеру. Йоханнес стоял рядом с ней и мягко улыбался, за ними виднелся Ларс Хелланд, невнимательно косившийся куда-то за пределы фотографии. Сёрен листал дальше. В альбоме было около сорока статьей, вырезанных и сохраненных как ценные марки.

— Ничего, если я спрошу, почему у вас были такие напряженные отношения? — сказал Сёрен.

Янна Тройборг посмотрела на него долгим-предолгим взглядом.

— Я вышла замуж за все это, — сказала она, обводя руками элегантную гостиную. — Йорген, царствие ему небесное, не был отцом моих детей. Их отец умер, когда они были еще маленькими. Дочери еще года не было, Йоханнесу было около четырех. С экономической точки зрения мы стали обеспечены до конца жизни, — сказала она, не выглядя при этом хоть сколько-то веселой. — Дети никогда не ценили своего счастья, — продолжила она. — Дочь, конечно, ни в чем нельзя упрекнуть, но Йоханнес… Йоханнес всегда казался… — она искала подходящее слово, — незаинтересованным. Почти демонстративно. Йорген был строгим отчимом, но в то же время он дал Йоханнесу возможность жить очень привилегированной жизнью. Йоханнес же этой возможностью пользоваться не собирался, ему это было не нужно. Йоханнес вполне мог бы вести себя более… — она нахмурилась и предпочла не заканчивать фразу, а сменить тему. — К деньгам прилагается ответственность, — уверенно сказала она. — И все строилось в расчете на то, что Йоханнес будет работать в фирме моего мужа. Йорген научил Йоханнеса всему, что касается устройства фирмы. Всему. И вдруг оказалось, что Йоханнес этого не хочет, — она мрачно посмотрела на Сёрена. — Он был четко настроен получить университетское образование, как его биологический отец. Йоргену было очень сложно с этим смириться. Между ними начались ужасные конфликты. Они ссорились так, что стекла дрожали, но Йоханнес стоял на своем. На пике их несогласий Йоханнес стал сознательно провоцировать Йоргена. Однажды вечером он явился в юбке и с накрашенными глазами. Был канун Мартынова дня, и я не знаю, что Йоханнес себе думал. Я и прежде замечала, что он любит выглядеть вызывающе. Эти черные сапоги в коридоре, которые я задвигала подальше под пальто, и его волосы, конечно. Он красился в рыжий цвет. Были еще кое-какие мелкие детали: остатки какого-то сумасшедшего макияжа. Дырки в ушах, которые у него долго хватало такта не увешивать цацками, когда он к нам приезжал. Я считала это негласным договором. Йоханнес знал, как сильно взбесился бы его отчим. Йоргену не нравилось, когда люди выделялись из толпы, — Янна Тройборг покачала головой. — И вдруг он появляется в кожаной юбке и с накрашенными глазами. Я подумала сперва, что он пьян, но нет, он не пил. Я помню, что у него дрожали руки, но взгляд был провоцирующий, как будто он решился и ступил на тропу войны. В тот вечер я поняла, что добром это не кончится, — Янна Тройборг посмотрела на Сёрена взглядом, полным неуверенности и сомнения, которые она приписывала своему сыну.

— Йорген всегда разговаривал с Йоханнесом у себя в кабинете. В тот вечер я целую вечность просидела на кухне — ждала, пока они закончат. Я разгадывала кроссворд. Ужин остывал, — она смущенно улыбнулась. — Вдруг я увидела, что дверь в кабинет снова открыта. Йорген сидел за письменным столом и листал охотничий журнал. Я спросила, где Йоханнес, и он ответил, что тот ушел и больше не вернется.

— И он не вернулся?

— Нет, — ответила Янна, — он не возвращался, пока Йорген был жив. Я звонила много раз, я по нему скучала. Он хотел, чтобы я развелась. Он говорил, что иначе не будет приходить ко мне в гости. Но я, конечно, не собиралась разводиться. Я любила Йоргена. Тогда он стал говорить мне гадости, — она замолчала, колеблясь.

— Например? — спросил Сёрен.

— Ну, например, что я живая пленница. Что Йорген тиран, что я ношу невидимые кандалы. Он сказал, что если я так представляю себе любовь — значит, я просто слепая, — она посмотрела в пол. — После смерти Йоргена Йоханнес не получил ничего — если не считать одного из охотничьих трофеев, висевших в коридоре. Он и до сих пор там висит, потому что Йоханнес отказался его забирать. Он пришел в ярость — но на что он рассчитывал? Мы почти год ничего о нем не слышали, даже когда Йорген лежал в больнице и умирал. Когда Йоханнес узнал, что Йорген ничего ему не оставил, он пришел в ярость.

Она посмотрела на Сёрена искренне, потом ее взгляд изменился.

— Я бы хотела, чтобы Йоханнес всегда оставался маленьким. Он был таким прекрасным мальчиком. Мягким и предприимчивым. Очень послушным, с ним никогда не было никаких проблем. Оба моих ребенка были такими в детстве. Но вот когда они выросли… Не знаю. Что-то мы, должно быть, сделали неправильно. И теперь слишком поздно, — она выпрямилась.

— Почему сестру Йоханнеса ни в чем нельзя упрекнуть? — спросил Сёрен.

— Она психически больна, — ответила Янна. — Это началось в переходном возрасте. Сначала она жила дома, много лет, но в конце концов нагрузка стала слишком большой, и она переехала в специальное учреждение.

— Йоханнес был гомосексуалистом? — внезапно спросил Сёрен.

— Его сестра говорила, что нет, — легко ответила Янна. — Хотя я, конечно, именно это подозревала, глядя на кожаную юбку и косметику. И потом, он никогда не знакомил меня с девушками. Но что я знаю о геях? Мне не нравятся геи, и да, какое-то время я считала, что он гей. Но дочь сказала, что он просто член какого-то клуба, в котором мужчины носят юбки и корсажи. Что он совершенно точно не гей. Она это знала, потому что была знакома с его девушкой. С женщиной, вернее, которая была старше его.

— Мне придется поговорить с вашей дочерью, — сказал Сёрен.

— Это невозможно, — ответила Янна Тройборг.

Сёрен пожалел о своей стратегии.