Люк вернулся к себе в номер и присел у стола. Всю прошлую ночь он провел без сна, прислушиваясь к мерному дыханию дочери и составляя план действий. Впрочем, Люк не представлял себе, что именно он намерен предпринять, да и во времени был стеснен. Тем не менее, он вспомнил Лорана, своего приятеля-маки, который советовал ему брать пример с вольных стрелков и ковбоев – героев американских фильмов-вестернов. Люк горестно вздохнул: друг погиб, его расстреляли на главной площади провансальского городка Горд. Лоран был настоящим патриотом и пошел на смерть ради своей родины, а Люком сейчас двигала жажда мести. Сможет ли он взвалить на свои плечи ответственность еще за одну смерть?
Он вспомнил полицейского Пьера Лондри, предателя, который помогал немцам отправлять евреев из Прованса в концентрационные лагеря, а во время одной из облав до смерти избил престарелую Иду Боне. Люк перерезал ему горло в 1943 году, отомстив за свою приемную бабушку. Фон Шлейгель отправил на смерть приемных сестер Люка и, конечно же, заслуживал той же участи. Люк погрузился в размышления об истинной причине своего приезда во Францию: он приехал, чтобы убить фон Шлейгеля. Гнев и ярость, обуревавшие Люка в годы войны, за двадцать лет поутихли, на смену им пришла мудрость зрелого возраста.
«Чего я добьюсь, если прикончу этого мерзавца?» – спрашивал себя Люк. Убийство фон Шлейгеля станет хладнокровным, обдуманным преступлением, смерть гестаповца не вернет погибших, не принесет ни утешения, ни удовлетворения. Люк сомневался, что теперь, по прошествии стольких лет, способен на подобный поступок.
Однако известие о том, что фон Шлейгель живет в Провансе, бередило старые раны и не давало покоя, словно заноза. Люк с негодованием думал о том, что от правосудия укрылся нацистский преступник, на совести которого смерть многих тысяч ни в чем не повинных людей. «Его нужно призвать к ответу!» – снова и снова говорил себе Люк.
Фон Шлейгель остался в живых, а все члены семьи Боне погибли, сгинули в концентрационном лагере. Эта страшная участь постигла миллионы еврейских семей. У Люка была уникальная возможность отомстить человеку, который повинен в их смерти. Разумеется, ни Сара, ни Ракель, ни старик Вольф не оправдали бы хладнокровного убийства, но Люка это не останавливало. Много лет назад он пообещал фон Шлейгелю, что отомстит за все злодеяния, совершенные гестаповцем, оставалось только придумать, как не отягчить свою совесть кровавым преступлением.
Люк открыл папку, поглядел на нечеткий снимок и погрузился в чтение, шаг за шагом обдумывая свои действия.
Бывшему гестаповцу исполнился шестьдесят один год. Он носил очки и припадал на одну ногу, но не растратил ни хитрости, ни коварства. Макс, будто случайно, обратился к фон Шлейгелю на немецком, но тот, с секундной заминкой, ответил по-французски, что не знает этого языка. Однако Макс заминку услышал и сделал соответствующе выводы.
Фон Шлейгель, или Сегаль, как его теперь звали, женился на некой Гвенолин, которой теперь было пятьдесят семь лет, у них росли две дочери: девятнадцатилетняя Бригитта и восемнадцатилетняя Валери. Гвенолин и Бригитта работали в кафе, а Валери училась в университете города Шамбери. По мнению Люка, фон Шлейгель не заслуживал ни радостей семейной жизни, ни любви жены и дочерей. Впрочем, счастливое будущее семьи Сегаль волновало Люка меньше всего: наверняка Гвенолин, Валери и Бригитта понятия не имели о прошлом фон Шлейгеля, они содрогнулись бы, узнав, с каким чудовищем прожили бок о бок долгие годы.
Семья обитала в зажиточном районе городка Фонтенде-Воклюз, у них было два автомобиля, по понедельникам, когда кафе не работало, они любили выезжать на пикник – «только не в туристический сезон», дотошно отмечал Макс в своих заметках, – а отдыхать ездили в Италию или в Швейцарию. Люк отдал должное тщательности расследования Макса Фогеля: юноша собрал весьма подробные сведения о жизни и привычках фон Шлейгеля.
Целую страницу Макс посвятил описанию типичного дня гестаповца. Фон Шлейгель почти все время проводил в кафе, приходил туда рано – летом в пять утра, а зимой на рассвете, – а потом совершал моцион по улицам городка или катался на велосипеде вдоль реки Сорг, раз в неделю уезжая в горы, к ее истокам, подальше от людей.
«Вероятно, он поступает так из предосторожности, не желая придерживаться регулярного распорядка», – указывал Макс в своих заметках.
Люк поглядел в окно, размышляя о предупреждении Макса. Судя по всему, встретиться с фон Шлейгелем с глазу на глаз можно только в горах. Местность была хорошо знакома Люку: семья Боне часто уходила туда на прогулки. Он прекрасно помнил высокую отвесную скалу, под которой на дне грота пряталось неподвижное озерцо с прозрачной водой необычного изумрудно-зеленого цвета. Река, искрясь и играя бликами на солнце, перекатывалась через пороги и устремлялась к городку – вертеть колеса многочисленных водяных мельниц.
«Возможно, он уходит туда замаливать грехи, – предполагал Макс. – Если он и сознается в них посторонним, то лишь по принуждению».
Судя по всему, сын полковника Килиана многим рисковал, собирая эти сведения. Макс прекрасно понимал, что Люк захочет отомстить фон Шлейгелю. Люк прикусил губу, пытаясь связать воедино противоречивые намерения и устремления, но ничего не помогало. Он не мог успокоиться, а для того, чтобы уцелеть при встрече с бывшим гестаповцем, необходимо мыслить хладнокровно и рассудительно. Фон Шлейгель настороженно относился к любому незнакомцу, который стал бы задавать странные вопросы, а значит, Макс либо отличался необычайным умом и осторожностью, либо его юношеская наивность не вызвала никаких подозрений.
Люк раздраженно стукнул кулаком по стене и чертыхнулся, сообразив, почему жена попросила Макса прекратить переписку: Лизетта прекрасно знала, что ее муж загорится желанием отомстить фон Шлейгелю. Люк с огорчением признал ее правоту и понял, что ему необходимо отвлечься, иначе он не сможет выработать разумного плана действий.
Он закрыл папку, спрятал ее в портфель, поспешно надел пальто и шарф и вышел из номера. У гостиницы он торопливо поймал такси.
– Куда поедем, мсье? – осведомился водитель.
Люк назвал гостиницу на Левом берегу и вскоре уже стоял в фойе, где решительно попросил клерка у стойки соединить его с номером мадемуазель Эплин. В телефонной трубке раздались щелчки, потом прозвучал гудок. Люк решил, что если ему не ответят через два-три звонка, он повесит трубку и уйдет.