Этот визит мог стать очень опасным и для Седельникова, и для Юлии – если до Василисы Радзинской уже дошли известия о ночном происшествии в храме. И в любом случае ее и Ридегера должно было насторожить исчезновение троих киллеров.
– Ты повезешь Юлию не к гадалке, а к своей Наташке. Пусть она убедит твою возлюбленную, что между вами ничего не было и нет. Понял?
– Так точно, – четко ответил Седельников. – Только, боюсь, что они друг другу волосы повыдергают.
– Ну, это уже твои заботы, товарищ лейтенант.
Клыков отчаянно зевал, когда Воронин вернулся в «форд». На старого товарища Славка глянул неодобрительно, если не сказать – зло.
– Ты совсем обнаглел, старик. Сегодня ведь как-никак суббота. У меня по твоей милости и так ни сна, ни отдыха. Зачем тебе понадобилась машина, да еще в такую рань?
– На охоту собрался, – огрызнулся Воронин. – Здесь неподалеку живет оборотень в погонах, вот я и хочу набросить ему аркан на шею.
– Может, мне с тобой пойти?
– Ты будешь сидеть в машине и наблюдать за дверью подъезда. Если меня будут выносить ногами вперед, сообщишь об этом Иванову. Вот номер его мобильника. Задачу уяснил?
– Так точно, гражданин начальник.
Надо отдать должное Юлии: она откликнулась на зов одноклассника практически немедленно. Если не считать тех сорока пяти минут, которые ушли у нее на макияж и верчение перед зеркалом. Крикнув мужу, чтобы закрыл за ней дверь, она раскованной походкой королевы подиума направилась к лифту. Юрий Григорьевич на призыв супруги почему-то откликнулся не сразу. Дверь оставалась открытой, даже когда чудо технической мысли бесшумно понесло вниз чудо природы, именуемое Юлией.
Воронин решил воспользоваться счастливой оказией и без смущения проник в чужую квартиру. Здесь он сделал то, что обязан был сделать Юрий Григорьевич Песков во избежание крупных неприятностей, – закрыл дверь. Из ванной доносился шум воды, льющейся из крана, и тихое мурлыканье хозяина. Судя по всему, Песков брился и крика жены просто не слышал. Воронин осмотрел роскошную трехкомнатную квартиру и пришел к выводу, что следователь прокуратуры живет не по средствам. А если учесть, что Песков еще платит алименты, то столь роскошное гнездышко не может не навести его коллег на грустные размышления. Вот вам и сухарь, вот вам и педант. Интересно, кто это ссудил Юрия Григорьевича деньгами, если всему крещеному миру известно, что взяток он не берет? И он их действительно не брал, в этом Воронин готов был поклясться. Репутация Пескова была просто безупречной. Таким если и ставят памятники на могилы, то только на средства, собранные сослуживцами, ибо, как правило, у них нет денег даже на собственные похороны.
Книг в квартире следователя Воронин не обнаружил, зато столик у окна был буквально завален глянцевыми журналами. От нечего делать Герман присел в пустующее кресло и принялся их рассматривать. Надо заметить: или у Юрия Григорьевича, или у его жены были весьма предосудительные вкусы. Подобное чтиво вряд ли можно было назвать эротическим, скорее уж тут речь шла об откровенной порнухе.
– Как вы здесь оказались?!
Песков тенью отца Гамлета возник на пороге. На его лице отчетливо читалось удивление, смешанное с ужасом. Одет он был по-домашнему: в халат и шлепанцы. А щеки его буквально лоснились. Видимо, Песков обильно смазал их кремом после бритья.
– Садитесь, Юрий Григорьевич. В ногах правды нет.
– Но я протестую! – Песков даже оглянулся в поисках человека, которому можно было бы выразить свой протест, но, увы, в комнате не было никого, если, конечно, не считать ненавистного ему опера.
– Эта квартира принадлежит вашей супруге?
– Вы отлично знаете, Воронин, что на мою зарплату в Питере можно приобрести только собачью конуру. А свою жилплощадь я оставил бывшей жене и дочери. И ушел от них в чем был.
– Похвальное бескорыстие, – одобрил поведение Юрия Григорьевича Герман. – Да вы садитесь, Песков, не вынуждайте меня к насилию.
– Ого! – нервно хохотнул следователь. – Вы мне угрожаете?
– Я пришел вас убить, Юрий Григорьевич, но прежде мне у вас надо кое-что выяснить.
– Слушайте, Воронин, вам меня не запугать! Не на того напали!
– Сидеть! – рявкнул Герман, целя из «Макарова» прямо в лоб следователю.
– Вы что, с ума сошли? – прошелестел посиневшими губами Песков, послушно опускаясь на стул.
– За что вы убили Морозова?
– Я его не убивал! – взвизгнул Песков.
– Я повторяю свой вопрос. Но если ответ будет тем же самым, мне придется прострелить вам правую ногу. Это больно, Юрий Григорьевич. Вы ведь знаете, с кем имеете дело, так что не стоит рисковать.
Пот градом катился по лицу Пескова, он оглянулся на дверь то ли в расчете на счастливый случай, то ли на поддержку небес. Воронин медленно потянул спусковой крючок на себя, но, прежде чем прозвучал выстрел, Песков дернулся и просипел севшим от напряжения голосом:
– Его убил Ридегер. Юлька проболталась.
– Вы знали, что Морозов был любовником вашей жены?
– Знал, конечно. Но меня это нисколько не волновало. Клянусь. Наш брак – это просто фикция. Мы сразу договорились, что каждый будет поступать, как ему заблагорассудится, но при этом избегать публичных скандалов.
– Когда вы познакомились с Василисой Радзинской?
– Два года назад. Юлька представила ее как свою родственницу. Скорее всего, это правда. Кажется, их бабушки были родными сестрами. Это Василиса помогла нам с квартирой, но оформила ее, естественно, на Юльку. А я тогда был влюблен без памяти и почти ничего не соображал.
– А когда вы поняли, что с вашей женой не все ладно?
– Через полгода, – глухо отозвался Песков. – Естественно, я пришел в ужас. А кто бы на моем месте не испугался? Сначала я решил, что просто схожу с ума. Даже хотел идти к психиатру, но вовремя одумался. В общем, я обратился за помощью к Василисе. Она мне сказала, что это вроде гипноза. Что в момент оргазма Юлька выбрасывает какое-то количество энергии, которая действует на ее партнера как наркотик. В общем, вполне научное объяснение. Мне бы плюнуть на этих баб да сбежать куда подальше, но я остался.
– Маны небесной захотелось, Юрий Григорьевич? – усмехнулся Герман.
– Да, Воронин, захотелось! – неожиданно зло выдохнул Песков. – Мне уже сорок лет, а я все еще следователь в районной прокуратуре. Вы же не будете отрицать, что я профессионал высокого класса?
– Не буду, – ответил Герман, не покривив душой.
– Вот видите, даже вы, откровенно не любящий меня человек, это признаете. Я неудачник, Воронин. Это как проклятье, от которого не избавиться. Все мои однокурсники уже выбились в люди. А я никто. Пустое место, как говорила моя жена. Я пробовал бороться. Я приспосабливался, я угождал начальству, я сутками пропадал на работе, я брался за самые безнадежные дела. Все напрасно, Воронин, все. Я был в отчаянии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});