Салли кивнула, и внезапно лицо ее показалось мне усталым.
— Вы здоровы? — встревожилась я. — Та леди, которую я встретила, Хариэт, кажется, беспокоилась о вас. Она очень просила меня повидаться с вами.
— Правда? — Салли вздохнула. — У меня трудные времена с тех пор, как Данкен ушел…
— Данкен ушел? — воскликнула я. — Гм-м! А кто такой Данкен? — быстро осведомилась я, стараясь не выдать свою осведомленность.
— Мой муж. Точнее, бывший муж. На прошлой неделе я выставила его.
— А что случилось?
Она с любопытством посмотрела на меня:
— Вам действительно интересно? Ведь мне не очень удобно говорить о личных делах. Да и какое дело такой удачливой, преуспевающей женщине, как вы, до моих проблем? Тем более что вы собираетесь предложить мне работу.
— Не волнуйтесь из-за работы, — беспечно сказала я. — Эта работа уже ваша. И я вовсе не процветающая женщина. Это мой муж — человек с деньгами.
Я полагала, что сумею убедить Харли обеспечить Салли работой, когда вернусь в Штаты — с ним или без него.
— Что ж, все началось, когда Данкен вернулся домой с новым «БМВ»…
Постепенно, ободряемая мной, она раскрыла мне свою душу. Через два часа, когда мы опорожнили бутылку вина, я узнала всю правду о «сказочном браке» Салли. Я услышала о том, как Данкен заставил жену заниматься делом, к которому у нее не лежала душа и которое ей совсем не нравилось, как он все свое время проводил на работе, предоставляя Салли сидеть с детьми, которых она никогда не хотела иметь, о том, как не интересовался ничем, кроме денег, денег и престижа. Салли уставала и выбивалась из сил, стараясь вести образ жизни, навязанный ей Данкеном. А он устраивал вечера и сорил деньгами, уверенный в том, что это впечатляет людей. Салли мечтала только о покое и о том, чтобы заниматься тем, чем ей хотелось. И только теперь она впервые почувствовала себя нормально.
— Хариэт была права, — печально заключила Салли. — Ну, та женщина, которую вы встретили на Барбадосе. Помните? Она была такой независимой. Ей никогда не был нужен мужчина, чтобы укрепить уважение к себе.
— Хариэт просила меня передать вам, что она любит вас.
Я покинула дом Салли со слезами на глазах. Как неправильно я судила о ней, как была слепа! Как ошибалась! Будь я настоящим другом, мне следовало давно узнать все это и помочь ей.
Прежде чем вернуться в Лондон и разобраться в своих отношениях с Харли, я должна была повидать Эндрю.
Глава 15
Разговаривая с Салли, я вспомнила, что сегодня у Эндрю вечерние занятия в университете по литературному мастерству, и посмотрела на часы. До начала вечерних классов оставалась еще уйма времени.
Я побродила по кампусу, пока не набрела на нужный корпус. Энергичная женщина за конторкой сразу попыталась записать меня на занятия по гончарному искусству и по работе с рафией[18].
Потом она направила меня не в тот класс, и я оказалась на лекции по квантовой физике.
Вернувшись к ней, чтобы получить дополнительные указания, я наткнулась на Эндрю и выбила у него из рук ворох бумаг.
— О, прошу прощения, — пролепетала я, помогая ему собирать бумаги, разлетевшиеся по полу.
— Все в порядке, — пробубнил он, шаря по полу где-то возле моих ног. — Я сам виноват. Мне следовало смотреть, куда я иду.
— Я заблудилась, — сказала я. — Вы не знаете, где класс по литературному мастерству?
— Конечно, знаю. — Эндрю вытащил листок из-за радиатора. — Я и сам туда иду. — Он поднялся, стряхнул пыль с брюк и впервые посмотрел на меня. — Дело в том… — Эндрю осекся и, хмурясь, разглядывал меня. — Вы новенькая, да?
Я смотрела в лицо, которое знала так хорошо. Неужели что-то во мне показалось ему знакомым? Не голос ли?
— Пожалуй, можно сказать и так, — протянула я, стараясь подчеркнуть свой американский выговор. — Я здесь с коротким визитом. И просто полюбопытствовала, как у вас проводятся такие занятия, хотела посидеть на одном из них.
— Ну-ну… — Эндрю, как мне показалось, смутился. — Видите ли, класс переполнен…
— Так это вы преподаватель? — Я изобразила удивление. — Вот это совпадение! — Я одарила его игривой улыбкой. — Вы разрешите мне побыть у вас на уроке? Да?
Эндрю был явно польщен.
— Гм… ну, пожалуй, отчего же не сделать исключение, — сказал он с таким видом, будто согласился серьезно нарушить университетские правила. — Думаю, вреда от этого не будет. — Он бросил взгляд на часы: — О, нам надо поспешить, а то начнется бунт на корабле. Я и так задержался на десять минут.
Его группа состояла в основном из женщин среднего возраста. Они умолкли, как только Эндрю вошел в аудиторию, и обожающие глаза устремились на него и неотрывно следили за ним, пока он усаживался на свое место.
— На наши сегодняшние занятия, леди, пришла новая студентка, — сообщил он, бросая на меня лукавый взгляд и сопровождая его загадочной улыбкой.
Несколько пар глаз уставились на меня, и я прочла в них раздражение.
— Это… — Он запнулся. — Как вас зовут?
— Синди, — жеманно протянула я, хлопая ресницами.
— Я полагала, что наш класс укомплектован. — заметила полная женщина в роговых очках с подкрашенными синькой седыми волосами. Она просверлила меня взглядом. — Моя подруга Дженис уже давным-давно ждет, пока здесь освободится место.
— Синди здесь гостья, — пояснил Эндрю, шурша бумагами на столе. Он поднял голову и улыбнулся: — Не стоит отказывать ей в удовольствии посидеть на занятиях, поскольку Синди проделала столь долгий путь… от… откуда?
— Из Лос-Анджелеса, — доверительно промурлыкала я, — точнее, из Беверли-Хиллз. — Я оглядела ряды самодовольных, хорошо одетых матрон. Они принадлежали как раз к такого рода женщинам, которые терроризировали меня в мою бытность Хариэт. — В нашем округе есть несколько писателей, — добавила я снисходительным тоном, позаимствовав его у Элинор. — Я их частенько встречаю на наших маленьких вечерах.
— Вы знакомы с Джеки Коллинз? — с трепетом спросила одна из женщин.
— А как насчет Квентина Тарантино? — усмехнувшись, осведомилась другая.
— Ну-ну! — встревожился Эндрю. — Не надо затруднять нашу гостью. Давайте приступим к чтениям. Кто будет первым?
Восстановив тишину, он добился их внимания и теперь нежился в нем. Я молча прослушала с дюжину опусов, в которых было представлено все, начиная от душещипательных излияний и кончая неудобопонятными словоизвержениями о смысле жизни. Время от времени Эндрю комментировал эти писания, вызывая у дам приступы взволнованного красноречия, когда они пытались поразить его своим критическим мастерством.