– Так ведь он честный, – ухмыляясь, возразил Келтэн. – Для таких, как мы, честный труд – самая что ни на есть безнравственность.
Сенга расхохотался и хлестнул вола по крестцу длинным гибким прутом. Повозка, скрипя, запрыгала по ухабам к полуобрушенным стенам города.
– Эгей, Сенга! – приветственно окликнул один из неряшливых стражей, торчавших у ворот. – Где это тебя носило? С тех пор как ты уехал, у меня в глотке сухо, словно она набита песком!
– Вы совсем заездили моего пивовара! – отвечал Сенга. – Он не поспевает за вашими потребностями. Надо же дать пиву чуток созреть, прежде чем вы его выхлестаете! Незрелое пиво черт-те что вытворяет с людскими кишками.
– Ты ведь не поднял опять цену, а, Сенга?
– Нет. Цена та же, что и в прошлый раз.
– Спорим, вдесятеро больше, чем ты сам уплатил за пиво?
– Ну, это ты загнул. Где бы мне расположиться?
– Да там же, что и в прошлый раз. Я сообщу ребятам, и они скоро начнут строиться в очередь.
– Только на сей раз мне, Мондра, понадобится охрана, – сказал Сенга. – Я не хочу, чтобы, как на прошлой неделе, началось бесчинство, когда последний бочонок показал дно.
– Я об этом сам позабочусь. Оставь мне немного хлебнуть.
Запряженная волом повозка прогрохотала через ворота и выехала на широкую улицу, где большая часть мха была ободрана с булыжной мостовой. Видно было с первого взгляда, что за последние несколько лет здесь, в Натайосе, потрудились немало. Квадратные тесаные камни из обвалившихся стен сложили вновь – без особого, впрочем, мастерства – и старательно подперли длинными бревнами; снесенные крыши заменили новыми, грубо сплетенными из ветвей и сучьев, – на этих крышах охотно гнездились хриплоголосые тропические птицы – и тут и там почерневшие груды полуобгорелых стволов и кустарника указывали места, где не слишком старательные работники пытались избавиться от зарослей, вырубленных на улицах и в домах. Местные обитатели лениво слонялись по улицам. Здесь были эленийцы из Астела, Эдома и Даконии, арджунцы и кинезганцы – грубо одетый и вечно небритый сброд, который, судя по всему, никогда и не слышал, что такое дисциплина.
– Какую цену ты берешь за пиво? – спросил Келтэн, похлопывая ладонью по ближайшему бочонку.
– Грош за четверть пинты, – отвечал Сенга.
– Это же неслыханно!
– Не хотят – пусть не покупают, – пожал плечами Сенга. – Бери деньги прежде, чем нальешь, – и никому не давай на слово.
– Сенга, ты избавил меня от нравственных угрызений! – рассмеялся Келтэн. – С такой ценой твой труд честным никак не назовешь.
– Вон тот дом, о котором я тебе говорил.
Келтэн, стараясь сохранить небрежный вид, повернулся и поглядел на полуобрушившийся, но еще крепкий с виду дом.
– Да уж, – сказал он, – посмотри на эти решетки: они точно хотят, чтобы никто туда носа не совал.
– Не совсем так, Коль. Решетки нужны для того, чтобы помешать людям выйти, а не войти.
Келтэн что-то проворчал, по-прежнему не сводя с дома напряженного взгляда. В зарешеченные окна были неумело вставлены куски мутного дешевого стекла. Плотные занавеси мешали рассмотреть, что скрывается внутри. У двери и на всех углах дома была расставлена стража. Келтэну захотелось взвыть от бесплодного отчаяния. Милая девушка, ставшая смыслом всей его жизни, была, возможно, ярдах в двадцати от него, но с тем же успехом она могла быть и на другой стороне Луны; и даже если она сейчас смотрела на него из-за мутного стекла, она ни за что на свете не сумела бы распознать его измененное лицо.
Сенга уплатил пивом стражникам на городской площади, а затем он и его друг принялись за работу. Мятежные солдаты Скарпы много шумели, задирали друг друга и хохотали, но в общем были в хорошем расположении духа. Они выстроились в очередь, сохраняя строгий порядок, и по двое подходили к заднему борту повозки, где Сенга и Келтэн наполняли их емкости янтарным пивом. То и дело возникали споры о вместимости тех или иных кружек, кувшинов и бадеек, однако последнее слово всегда оставалось за Сенгой, и того, кто спорил слишком ретиво, отправляли в конец очереди, поразмышлять часок над своим поведением, медленно продвигаясь к заветной повозке.
Уже после того как показалось дно последнего бочонка и опоздавших спровадили прочь, Келтэн увидел, как через площадь к повозке, пошатываясь, бредет знакомая фигура. Крегер выглядел не лучшим образом. Его обритая голова была мертвенно-бледной, как рыбье брюхо, потрепанная физиономия носила отчетливые следы многолетнего пьянства. Одежда, явно дорогая, была помята и покрыта пятнами. То и дело Крегер судорожно передергивался, и дрожь волнами пробегала по его телу.
– Думаю, вина ты не привез? – с затаенной, тем не менее, надеждой осведомился он у Сенги.
– На вино мало спроса, – отозвался Сенга, затягивая веревкой задние дверцы повозки. – Эти ребята предпочитают пиво.
– А ты не знаешь, где можно достать вино?
– Я могу поспрашивать в округе. Какое ты предпочитаешь?
– Арсианское красное, если только тебе удастся его найти.
Сенга присвистнул.
– Это тебе недешево обойдется, приятель. Я бы мог отыскать для тебя какие-нибудь местные вина, но вот арсианское – оно, знаешь ли, здорово облегчит твой кошелек.
Крегер пьяно ухмыльнулся ему.
– Ничего, – невнятно проговорил он. – Я сейчас, что называется, покуда при деньгах. Местные вина – это пойло для свиней. Я хочу настоящего вина.
– Тогда тебе придется подождать, – с сомнением в голосе заметил Сенга. – Я знаю в Дэле кой-кого, кто мог бы достать для тебя арсианское красное, но до Дэлы, знаешь ли, путь долгий.
– Когда ты снова появишься?
– Через несколько дней. Пивоварня, где я покупаю эти помои, работает день и ночь, а все равно не успевает.
– Тогда привези мне пару бочонков местного пойла – чтобы я мог продержаться, покуда ты не отыщешь арсианское красное.
– Можешь рассчитывать на меня, – заверил Сенга и одарил Крегера твердым взглядом. – Однако часть денежек – вперед. Мне, знаешь ли, придется купить вино, прежде чем я тебе его продам. Дела мои идут недурно, но я еще не настолько разбогател.
Крегер полез за кошельком.
Келтэна вдруг охватило жаркое, почти непереносимое нетерпение. Теперь он был уверен, что Алиэн здесь. Присутствие Крегера недвусмысленно подтверждало это. Пленниц, скорее всего, держат в доме с зарешеченными окнами. Он просто должен поскорее вернуться в лагерь Нарстила, чтобы Бевьер сообщил об этом Афраэли. Если Ксанетия может невидимой войти в Натайос, она может и проникнуть мыслью сквозь стены темницы или пробраться в источенный вином мозг Крегера, чтобы подтвердить то, что уже и так ясно. Если все будет в порядке, через считанные дни он и Спархок воссоединятся со своими любимыми. И тогда уж они вместе вернутся сюда, чтобы причинить кое-какие неприятности тем, кто был замешан в этом похищении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});