class="p1">Я так на него разозлился, что заорал: «Иди на хуй! Ты уволен. Я найду нового гитариста». И я нашел. Джимми Креспо. Он хотя бы не был Джо Перри… хуесосом.
Глава 10
Отравление на семейном пикнике
Осень 1979 года – листья спадали с деревьев так же, как члены команды от первого состава Aerosmith, уход Джо, мать его, Перри. Я готов путешествовать во времени с моим кулечком на палочке. В великую неизвестность, детка. Ага, мы заберемся под колпак. Я расскажу вам все как было: в полном издании – то есть без цензуры и без какой-либо выгоды!
Аэросмифология была построена на гламуре саморазрушения. Саморазрушение – это очень весело, и все же я бы к нему не вернулся. Это как старая шутка про викингов: «Блядь, а можно уже закончить с изнасилованиями и грабежами, братан?» Разумеется, в рок-н-ролле дебоширство не считается плохим поведением – это приходит само собой. Ужасное, бесстыдное поведение – это приходить на концерты в таком состоянии, когда ты не можешь выступать… и такого тоже было много. Не волнуйтесь, у этой группы были еще как минимум десять лет убогих излишеств, наркомании и адского саморазрушения.
Время от времени я натыкаюсь на что-нибудь полезное и рассказываю это вам, особенно если речь идет о том, где я эксперт, – например, как жарить зефирки. Какой длины должна быть палка и сколько держать их на огне. Видите ли, я происхожу из древней семьи заносчивых и любознательных людей.
Я жил с Сириндой в этом сером домике в Санапи вместе с моими «Порше» и «Джипом». Миа только-только родилась. Поиск наркотиков стал нашим главным времяпрепровождением. Сиринда, мой друг Рик и я ехали в Маршфилд рядом с Бостоном, чтобы достать дурь. Джо Перри свел меня с одним дилером до того, как ушел из группы. Еще в 1979–1980 годах в двух кварталах от Джо жил один парень по имени Джон, у него-то мы и покупали. Трехчасовая поездка! Сейчас я живу в Маршфилде, переехал туда в 1988-м. Когда я еду домой, то еду по той же трассе – двенадцатой, – по которой ехал за наркотой. Ирония или идиотизм?
Увы, я выгнал Джо из группы, когда мы дописывали наш новый альбом Night in the Ruts, который должен был выйти осенью 1979-го, и Лебер-Кребс сильно давили на меня, чтобы я его дописал. Джо играл в No Surprize, Chiquita, Cheesecake, Three Mile Smile и Bone to Bone (Coney Island Whitefish Boy) – песни, которые я написал про Джо. Coney Island Whitefish пришлось выкинуть. Остальные песни играли Брэд Уитфорд, Нил Томпсон, Джимми Креспо и Ричи Супа.
Даже когда мы еще не начали сочинять альбом, я уже знал, какое хочу название, – Night in the Rut («Ночь в колеях»). Я тогда тащился от перемен первых букв в словах, типа не Джонни Ринго, а Ронни Джинго, так что Night in the Ruts – это кодовое название для Right in the Nuts («Прямо по шарам»). Тогда нельзя было выпускать альбом с таким названием, цензура этого не пропустила бы. Тебя запикали бы до смерти… нельзя было даже спеть «Твою мать!». На обложку я хотел поместить комнату, заваленную шарами. Двадцать огромных мешков с шарами стоили бы сколько, долларов восемнадцать за штуку? И мы бы стояли по пояс в шарах. И никто бы не осудил наше название, потому что у нас и так шарики за ролики заехали. Это была пародия на обложку альбома The Who Sell Out, где Роджер Долтри сидит в ванне с фасолью, а лицо выражает удивление. Позже я столкнулся с Роджером и спросил его:
– Ты правда сидел в ванне с фасолью? Каково это было? Она правда была переполнена или?..
– Да не, ее забили тканью, – ответил он, – а сверху накидали фасоль. Мне не пришлось в этом сидеть.
Черт.
Но в конце концов мы снялись для обложки у входа в угольную шахту. Все было черным от угольной пыли. Я прокатился в ней пару минут. А потом я начал втирать угольную пыль всем в лицо. Это была темная и мрачная обложка, но у нас было унылое и обреченное настроение.
Писать песни становилось все труднее и труднее, а теперь мне приходилось писать их без Джо. Риффы Джо были моим двигателем… и он заглох. Я пробовал писать с кучей разных людей. Весной 1978-го я прилетел в Санапи с Бобби Уомаком (который написал It’s All Over Now), чтобы поработать над песнями, но ничего не вышло. Просто гора наркоты и дорожек.
Где-то в середине семидесятых Дэвид Кребс познакомил меня с Ричи Супой. Он был певцом и автором песен и подписал контракт с Columbia, также управляемым Лебер-Кребсом. Однажды я возвращался с собрания, а Ричи шел навстречу, и Кребс сказал: «Ребят, вам надо закорешиться! Ричи – отличный автор песен, бла-бла-бла-бла-бла». Мы начали говорить, слово за слово, как всегда и бывает. Ричи сказал, что у него дома есть студия и всевозможные инструменты, так что, естественно, я должен все это заценить. Кажется, Дэвид дал мне записи нескольких своих песен, и я подумал: «А вообще нехило!» Когда я был в Лос-Анджелесе, то заглянул на запись Ричи и спел гармонию в песне Chip Away the Stone, которая в итоге вошла в альбом Cal Jam.
Также Ричи написал Lightning Strikes, наше первое видео для MTV. А после этого были Amazing и Pink. Он был моим союзником, когда в группе творилась какая-то херня и я ссорился с Джо Перри. Я всегда мог рассчитывать на Ричи. После того как в июле 1978-го группа распалась, он приехал осенью в Санапи и помог мне со стихами. Еще он играл роль моей деки и исполнил несколько гитарных партий в альбоме.
Ричи Супа играл с Rich Kids. Он поехал со мной в мой первый тур без Джо, вместе с Джоуи, Томом и Брэдом – как раз до появления Джимми Креспо. Ричи играл на гитаре и клавишах, потому что хорошо знал материал. Учитывая количество наркотиков, тур был бешеным.
No Surprize, первый трек в Night in the Ruts, был мини-автобиографией группы, вдохновленной той ночью, когда мы подписали контракт с Columbia, о чем я нес до этого. Спою на бис…
Nineteen seventy-one
We all heard the starter’s gun
New York is such a pity but at Max’s Kansas City we won
We all shot the shit at the bar
With Johnny O’Toole and his scar
В семьдесят первом
Мы все слышали первый выстрел
Нью-Йорк был таким разочарованием
Но