Было слишком много денег. Если хочешь контролировать людей и знаешь, что они слабы, дай им деньги! Уж мне можно поверить. Потом всех подкосили наркотики. Это было ужасно. Роуди Ник умер от цирроза печени, еще один парень из команды повесился, наших дилеров душили, резали и накачивали. Я был сумасшедшим вокалистом… слишком обдолбанным, хорошо это или плохо. Автомобильные аварии случались каждый день. В Нью-Гэмпшире мой «Порше» треснул пополам. Наркодемоны проникали всюду и все разрушали. Наркотики даже ускорили ритм группы.
А потом, одной ночью…
Между нами с Джо всегда были какие-то терки, чисто из-за биологического фактора противоположных характеров. Но что бы вы там ни читали или ни слышали от Джо и остальных – заказ в номер на восемьдесят тысяч долларов, пролитое молоко, сольный альбом, – вся правда в том, что после девяти лет совместных игр, стихов и записей я все еще не мог достучаться до Джо. Он был в своем пузыре, и мне было через него не пробраться. Он был изолирован – из-за героина, из-за Элиссы, из-за своей ебучей неуверенности в себе, неспособности понять, что группа была важнее его девушки, его проблем и его наркотиков. У Джо отличный фасад… он выглядит таким крутым – но потом, мы все такие. Он нуждался в своей женщине, Элиссе, которая была крутой, сногсшибательной и ядовитой.
Элисса была очень увлечена всей этой идеей моды, девушка, косящая под модель, которая вернулась из Англии с бобрами, черным лаком для ногтей и всей подобной фигней. Джо тоже любил эти ролевые игры, и вот они питались друг от друга, забывшись в своих играх.
Она ужасно себя любила, поэтому ее легко было спровоцировать. Когда мы летели из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, то сидели в первом классе, и за нами был один мужик. И вот он наклоняется, похлопывает Элиссу по плечу и говорит: «А вы что, фанатка?» Она взяла бокал вина и выплеснула на этого парня, все это произошло еще до того, как самолет успел взлететь.
Последний удар случился, когда я начал говорить Джо о стене, которую он возвел вокруг себя. С меня было хватит.
– Джо, ты хоть знаешь, кто ты?
– Ага, – мычал он.
– Да сотня девчонок мечтают тебе сегодня сосать всю ночь напролет! Что за фигня? – вопрошал я.
– Ну, Элисса любит меня, – бормотал он в ответ.
– Ну ладно-ладно, и что, больше никто?
– Но я могу доверять Элиссе.
– Класс. Хорошо. Ладно. И это все? Это конец истории?
Джо не понимал, чего стоит. Он не видел, какой яркий у него характер на сцене, прямо-таки герой из рок-мифологии – электрический бог, который хочет, чтобы у его гитары был звук динозавра, поедающего машины. Это же так круто! И вместе мы были Ужасными Токсичными Близнецами. Но он этого не понимал – поэтому в итоге ушел с ней.
То, что переполнило чашу терпения, произошло 28 июня 1979 года на фестивале World Series of Rock на стадионе в Кливленде. Мы были хедлайнерами наряду с Тедом Ньюджентом, Journey, Thin Lizzy и AC/DC. За кулисами в трейлере Элисса и Терри Хэмилтон затеяли ужасную ссору. Элисса схватила стакан молока и вылила его на Терри. Меня там не было. Я услышал об этом после концерта. «Что происходит?» – спросил я. А потом я поссорился с Джо.
Мы с Джо не видели, как случился этот Большой взрыв… физически мы его не видели. Мы вышли со сцены и забрались в этот фургон, припаркованный в конце холла. Я вошел, задыхаясь, насквозь мокрый, а Элисса и Терри кричали друг на друга. «Уебывайте отсюда! – заорал я. – Вообще-то, мы здесь работаем!» Тогда-то я и узнал, что Элисса вылила на Терри молоко, и она не готова был с этим мириться. Элисса не позволяла никому говорить о ней всякую хрень, и ей нравилось быть такой. И Терри была такой же. Тома просто несло.
Пришел Джо и начал заступаться за Элиссу, но когда я увидел мокрую одежду Терри, то влез в перепалку с Джо. «Братан, а ты не можешь просто угомонить свою женщину?» Почему все должно быть так? Даже хуже, чем я, а я ведь в этом КОРОЛЬ. Всегда затевал ссоры и подобную хрень, но тем вечером это сделала она, и именно так раскололась группа. Джо вел себя так, будто Элисса имела право на то, что сделала… и все это он говорил, когда Терри все еще была рядом. Плевать. Ему нравилось, что его жена была такой взбалмошной; он сходил с ума от мысли, что Элисса может превратиться в конченую сучку по мановению волшебной палочки.
Я никогда не говорил, что был лидером группы! Мы были бандой, одним целым. Но я был так зол! И я знал, что только так можно остановить Элиссу. «Ты, блядь, уволен, Джо!»
Я был ужасно пьян (как и каждую ночь после концерта), но четко помню, как спускался по ступенькам фургона и орал на Джо: «Ты уволен!» Даже не знаю, откуда у меня взялся такой голос председателя совета. Я никогда не говорил, что был лидером группы! Мы были бандой, одним целым. Но я был так зол! И я знал, что только так можно остановить Элиссу. «Ты, блядь, уволен, Джо!» Можно оказаться в этом сумасшедшем астрале, когда ты хочешь сказать только: «Иди на хуй!» Я мог сказать просто: «Я сваливаю», но не сказал. Вместо этого я сказал: «Ты уволен!» Именно эти слова! Я никогда не бил Джо, но той ночью я был очень к этому близок.
Это был хаос. Многое из этого было радикально верным. Мы просто дотла себя изжарили. Но опять же, в отличие от Сида Вишеса, Dolls и других групп, карьеры и жизни которых мы систематически пытались саботировать, если назвать это нейтрально – мы катились вниз неосознанно, мы просто обдалбывались и случайно саботировали самих себя. В нас с Джо была эта упрямая итальянская жилка баранности; вообще, Джо не итальянец, но он с острова у берегов Италии… или Португалии? Если не брать в расчет громкость гитары, он ни хрена не знает, как быть громким… и кто, блядь, знает, каким счастливым он был в ту ночь? Точно не я.
И так умер Aerosmith Mac I. Это было невменяемым поступком, учитывая все, через что мы прошли. Но я так выбесился, что разрушил то единственное, что давало нашей группе мощь, то тонкое напряжение, которое создавало дикий рев Aerosmith. Джо было плевать, что мы с ним были командой. Ему было все равно, что мы вместе провели десять лет! Его заботили только наркотики и она.