К сожалению, теперь таких репортеров, как Ида Тарбелл, стало меньше. Современные журналисты не так въедливы, а медиа пресыщены, но это с лихвой компенсируется их количеством и упрямством. Если что-то начинает попахивать жареным, корреспонденты долго этого не замечают, зато потом — держись, злодей! До лета 2000 года химический термин «отслоение» был известен лишь профессионалам. После того как USA Today опубликовала статью о смертельно опасном процессе, происходящем в шинах Bridgestone/Firestone ATX, термин оказался на слуху. Выяснилось, что на больших скоростях шины АТХ теряют протекторы, а водитель, соответственно контроль над машиной. Типичным следствием этого была авария, которая произошла с «Ford SUV». Автомобиль перевернулся. Количество погибших в подобных катастрофах превысило 100 человек.
Благодаря USA Today августа 2000 года дефект шин стал достоянием гласности и о нем узнала вся Америка. Руководство Firestone бомбардировали вопросами и объявлениями. От журналистов было некуда деться. Через восемь дней компания была вынуждена отозвать более 6 млн шин. Влияние СМИ сказывалось еще долго, в частности покинул свой пост исполнительный директор компании РогЛ Джек Нэссар.
Самый интересный — и чудовищный — аспект этой истории заключается в том, что Firestone с 1996 года знала о дефекте своих шин. Уже тогда она была ответчиком в суде по нескольким делам об отслоении протекторов. Один из исков подала Джен Говейн, вдова репортера из Хьюстона. Стивен Говейн погиб за рулем «Ford Explorer», когда отслоился протектор шины на левом заднем колесе. Через четыре месяца после аварии еще один телеканал Хьюстона сделал репортаж о ненадежности шин, а в течение последующих лет он попал на три других канала.
Трудно сказать, чем думали руководители Firestone. Неужели они надеялись, что проблема решится сама собой? Неужели не заметили, что их большой секрет погубил журналиста?! Неужели не понимали, что рано или поздно сюжет попадет в крупнейшие СМИ? Ставки были высоки, но компания предпочитала судиться по единичным случаям, лишь бы не отзывать шины, тем самым портя себе репутацию. Сегодня скандалы попадают в СМИ не сразу, но скрывать их — плохая идея.
Не только большие шишки теряют рассудок от страха. Маленькие люди тоже не могут усвоить, что лучше сразу выдавать нелестную информацию, чем получать наказание за ее утайку. Если вы допустили ошибку или поступили неблагородно, признайте это. Добровольное признание выглядит красивее, чем признание, выбитое из вас репортером вечерних новостей или утренней газеты. Не пытайтесь ничего скрыть, покайтесь во всем.
Помню, когда я был репортером, руководство школьной системы США наобещало слишком много и слишком много потратило. Из-за неудовлетворительной работы бухгалтеров и неумеренного желания понравиться избирателям чиновники потратили на бумагу на несколько миллионов долларов больше, чем имели. Когда пришло время готовить бюджет, выяснилось, что школы вынуждены на неопределенный срок отказаться от новых спортплощадок, зданий и кровли. Директора и родители серьезно расстроились, и руководство поспешно собрало пресс-конференцию. Управляющий говорил много, но не сказал ничего. Вместо этого он замучил журналистов профессиональным жаргоном и своей абракадаброй. Я предпринял две попытки получить внятный ответ, но управляющий твердо решил отсидеться в засаде и разозлить Зверя. Так что я остался в претензии.
Я сообщил своей невольной жертве, что мне хотелось бы знать, кто виноват в происшедшем. Если управляющий снова станет петь бюрократические песни, я его перебью. Он что-то залепетал, и я выполнил свое обещание, засвистев и заулюлюкав. Тут с места встал специалист по пиару и закричал, чтобы я дал управляющему договорить. Мало того, что он не объяснил подопечному, как надо себя вести, так он еще подлил масла в огонь. Я объяснил запаниковавшему совету, что задаю простой вопрос и жду простого ответа. «Кто виноват в растрате?» — повторил я. Наконец поднялся председатель совета и взял всю вину на себя. Большей путаницы трудно было придумать. Мой босс был на седьмом небе. Председатель совета решил не вы-двигаться на второй срок, а контракт управляющего не был продлен.
Когда возникают неприятности и СМИ хотят о них знать, отбросьте страх и признайтесь во всем. Если вы не проглотите пилюлю, то обречете себя на ненужные страдания.
САМОСТРЕЛМожно понять человека, который испугался ярости Зверя. Многие предпочитают переждать в сторонке, пока страсти утихнут. Это бесперспективно. Отказывать репортеру, когда он вежливо просит у вас пять минут времени, — грубая ошибка, порожденная надменностью и высокомерием. К несчастью, она очень распространена.
В тот самый момент, как вы сочтете себя слишком занятым, чтобы говорить с репортером, ударьте себя по голове телефоном или что там отнимает у вас время. Может быть, это приведет вас в чувство. Лучше вы расцарапаете себе лоб, чем Зверь растерзает вас в клочья.
Жаль, что СМИ ежедневно губят столько репутаций — исключительно потому, что очень важные персоны (принцип эго) не уделили несколько минут репортеру. Эти товарищи лишили себя возможности познакомить корреспондентов со своей точкой зрения. Они пошли на абсолютно ненужный риск: отказ мог разозлить репортера. Занятые люди просто вынуждают СМИ их преследовать, когда те и не собирались. Чаще всего журналистами пренебрегают официальные лица, бюджетники и особенно полицейские.
Свежим калифорнийским утром мне поручили встретиться с начальником полиции небольшого города. Мой репортаж был абсолютно безвредным для шефа и его службы. Я был в хороших отношениях с этим человеком и поэтому не ожидал, что он откажется от интервью. Однако в тот день он был, видимо, занят. Я прождал несколько часов, шеф не появился, и я сам отправился к нему.
Я объяснил секретарю полицейского, что у меня работа горит и, если шеф со мной не встретится, я буду вынужден сообщить зрителям, что начальник полиции отказался от интервью. Я должен был заполнить две минуты эфира вне зависимости от того, отснята у меня беседа или нет. К моему изумлению, шеф не смог оторваться от важных дел даже на две минуты. Мне это не понравилось. Ровно в 18.00 я встал у департамента полиции и произнес в камеру: «Мы целый день добивались встречи с главой полиции, но он отказался комментировать этот вопрос».
Шефу, как я понимаю, потом крупно досталось. Из нескольких источников я слышал, что он меня «ненавидит». Жаль, я питал к нему симпатию и не желал ему зла. Однако он не оставил мне выбора.
Много лет спустя я работал в другом штате и столкнулся с аналогичной ситуацией. На этот раз речь шла о «гриппе в погонах», Большое число стражей порядка собирались сказаться больными, протестуя против условий контракта. Главы полиции эта история не касалась, но в ней участвовали его люди. Я целый день пытался получить интервью и даже предупредил пресс-секретаря о том, что скажу в прямом эфире, если шеф откажется от разговора. Я дал ему номер телефона, установленного в машине съемочной группы, на случай, если он передумает в последний момент. Он не передумал, и я сообщил 100 000 телезрителей, что у главы правоохранительных органов «нет времени на журналистов».