Из тайника в своей пещере Изарн достал нож и меч и отдал их Хауку, при этом в его безумных глазах вспыхнула гордость.
– Я сам их сделал, – сказал он, когда Хаук протянул руку к остро отточенному оружию. – Возьми их. А я буду нести факел.
Хаук принял оружие с благодарным поклоном. С мечом в руке и с кинжалом на поясе он сразу почувствовал себя гораздо лучше – почти таким же здоровым, почти таким же сильным, как раньше. До того, как попал в эти проклятые пещеры.
Туннели, по которым его вел Изарн, казались Хауку лабиринтом, созданным каким-то безумцем без смысла и цели. Некоторые из них были широкими и высокими, с установленными на гладких стенах держателями для факелов; другие – узкими и настолько низкими, что Хауку приходилось постоянно нагибаться, чтобы пройти по ним. В таких коридорах дым от факела Изарна вызывал слезы из глаз и заставлял Хаука кашлять. Наконец, не выдержав, чувствуя, как болят у него плечи и спина, Хаук схватил Изарна за руку:
– Долго ли нам еще идти? И где мы сейчас?
Старый кузнец вывернулся из-под руки Хаука.
– Идти осталось недолго – всего несколько туннелей.
– Да? Но учти: если они будут такими же, как этот, последний, то я уже мало на что буду пригоден.
Изарн ничего не сказал, только пожал плечами, как бы давая понять: туннели делались вовсе не для жителей Внешних Земель. Более того, они вообще создавались неизвестно для кого. Это были тайные коридоры. И многие из них очень узкие и низкие.
Вот Хаук завернул еще за один поворот и тотчас распластался плашмя по полу.
Потолок в этом туннеле был настолько низок, что Хаук подумал: гора навалилась на него всем своим весом. Грубо отесанные стенки туннеля больно царапали плечи и руки. Дым от факела Изарна пролетел над его головой, а затем, подхваченный встречным потоком холодного воздуха, вернулся назад.
Хаук понял, что это уже не коридор, а как бы проход между коридорами. Он на локтях выполз из туннельчика в более высокий коридор и осторожно поднялся на ноги.
Изарн, почти всю дорогу бывший спокойным, сейчас как-то неуверенно, нервно переминался с ноги на ногу. Его дыхание участилось, руки дрожали, и дрожал факел над его головой – так что стены коридора, казалось, плясали.
– Что с тобой? – прошептал Хаук.
– Здесь. Они здесь. Парень и девушка. Сердце Хаука забилось в груди так сильно, что ему показалось: оно стучится о ребра.
– Где?
Изарн не ответил, он молча сунул в руку Хаука факел и скользнул вперед, в темноту. Хаук последовал за ним, в висках стучало.
Она здесь! Рыжеволосая девушка, имени которой он никогда не знал. Память о ней, о сиянии ее зеленых глаз помогла ему сохранить силы и разум, несмотря на все мучения, которым подверг его Рилгар. В те минуты, когда он не мог бы с уверенностью сказать, жив он еще или уже мертв, когда он видел смерть Тьорла и думал, что именно он, Хаук, убил его (хотя и знал, что этого быть не могло), – в самые трудные минуты девичьи глаза изумрудами сверкали в его сердце. И вот она здесь.
Медленно-медленно Хаук обогнул угол стены. Оранжевый свет факела залил небольшую пещеру – всю, вплоть до дальней стены, возле которой перед камнем с неровной трещиной стоял на коленях гном. Ширина прохода была достаточной, чтобы Хаук мог свободно пройти, а вся пещерка хорошо просматривалась с того места, где стоял гном.
– Здесь?
Изарн кивнул:
– Да, парень и…
Внезапно раздался то ли крик, то ли визг, от которого чуть ли не лопнули барабанные перепонки. Казалось, сам камень вибрировал от этого крика.
Изарн в ужасе закричал. Страх стрелой ударил Хаука в грудь и заставил его опуститься на колени; меч упал на пол, но факела Хаук из рук не выпустил. Крик был таким громким, что Хаук не слышал стука упавшего на каменный пол меча… А крик продолжал все усиливаться и усиливаться; тени от света факела, как безумные, метались по полу и по стенам. И вдруг яркий оранжевый свет, в котором потонул свет факела, вспыхнул в туннеле.
Изарна нигде не было видно.
Хаук взял факел в левую руку, правой поднял с пола меч.
– Изарн! – окликнул он. – Изарн!
Ничто не двигалось в каменном коридоре – только безумная пляска теней от факела. Страх упорно пробирался по телу Хаука и норовил вонзиться ему в сердце. Изарна нигде не было видно. Хаук прислушался, пытаясь уловить его дыхание, но ничего, кроме шипения и потрескивания пламени в факеле, не услышал. Где же гном?
И вдруг Хаук перестал думать и об Изарне, и о чем-либо еще. Мягкий, как дуновение ветра, стон послышался из трещины в стене. И он сразу понял: это стон женщины – возможно, умирающей.
С отчаянно бьющимся сердцем Хаук протиснулся в трещину. В небольшой пещере, почти у самых ног Хаука, лежал Изарн. Лежал неподвижно.
Пещера была холодной, в воздухе висел тошнотворный запах – запах дракона. У дальней стены, прислонившись к камню, сидела девушка с волосами цвета чистой меди.
Она подняла руку с крепко сжатыми кулаками, зеленые глаза были широко открыты, лицо было смертельно бледным. Рядом с ней стоял чернобородый гном и протягивал к ней забинтованную руку.
Хаук издал боевой клич и рванулся к девушке. Но, еще не добежав, он понял, что гном стоит к ней слишком близко и, если ударить его мечом с размаху, можно задеть девушку. Он повернул меч лезвием к себе.
Она увидела его и узнала в ту секунду, когда он уже опускал руку, намереваясь ударить гнома между лопаток рукояткой меча.
– Хаук! – крикнула она. – Нет! Нет!
Но было уже поздно.
Ее крик пронесся по пещере, отразился от стен, отразился и во вздохе гнома, мешком рухнувшего на каменный пол.
А Хаук уже снова поднял меч.
Девушка бросилась к гному, она хотела защитить его от сверкнувшей стали меча.
Хаук опустил руку с зажатым в ней мечом, сердце неистово колотилось в груди. Факел вспыхнул и погас, кромешная тьма наполнила пещеру. Хаук слышал только завывание ветра где-то вдалеке да прерывистое дыхание девушки.
Он подошел к ней и мягко коснулся ее плеча. Повернувшись к нему, она вскрикнула, и этот крик как ножом полоснул его по сердцу.
Через долгое-долгое время забытья Станах почувствовал: дрожащие пальцы гладят его голову.
– О, пожалуйста, – шептал ему ласковый голос, – пожалуйста, Станах, мой друг, пожалуйста, не умирай.
Это плакал и говорил ребенок, слова, казалось, лились сами, шли от сердца. Это плакала и говорила Кельда.
Поток холодного воздуха вернул его к жизни. Здесь, в темноте, был какой-то свет, – здесь, за его спиной. Он смутно вспомнил: дикий вопль дракона, и почти сразу же после этого закричала Кельда. Она закричала так, что его сердце перестало биться; он уже не ожидал ничего, кроме нападения дракона, и, уж конечно, не ожидал сокрушительного удара рукояткой меча между лопаток.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});