постоянным нападкам. Само их название вызывало подозрения. Современные исследователи считают, что слово
begina происходит не от слова
beige (бежевый), цвета их монашеских одеяний, но от альбигойцев. Бегинами снова и снова называли еретиков, так что слово стало синонимом еретика. И правое, и левое крыло бегинов в равной мере подвергалось преследованиям. В 1311 г. папа Иоанн XXII отлучил от церкви всех бегинок и бегардов; несколько лет спустя он был принужден изменить свое решение. В движении бегинов мистика, как ортодоксальная, так и еретическая, нашла для себя благодатную почву.
Глава 9
Интеллектуальное движение и университеты
От Средневековья нам осталось несколько значимых общественных институтов: конституционная монархия, парламент, суд присяжных, Римско-католическая церковь и университет. Интеллектуализм и питавшие его университеты – специфически европейский феномен. В университетах были заложены основы научной культуры нашего современного мира, в них сложилась привычка к детерминированному мышлению, что положило начало системным исследованиям и сделало возможным появление естественных наук и технической цивилизации, необходимого условия для формирования больших индустриальных сообществ. Университет, типично средневековое и европейское явление, тем не менее многое заимствовал из Античности и исламского мира. Интеллектуальная жизнь в средневековой Европе, особенно в ее южных и северо-западных областях, находилась под влиянием арабского и мусульманского и также еврейского мира.
Испанский ученый X. Рибена-и-Тарраго утверждал, что средневековый университет многим обязан системе образования у арабов. Нет никакого сомнения в том, что мусульманская Испания оказывала стимулирующее воздействие. В промежутке между 632 и 732 г. ислам утвердился на всем пространстве от Персии до Испании и окончательно сложился исламский мир. К концу VIII в. мусульманское вероучение достигло вершины своего развития. Ислам стал закрытым обществом, гражданская и духовная власть были тесно взаимосвязаны, и юриспруденция означала знание практических предписаний религии. Мир был строго поделен между dar-al-islam, людьми, живущими под мусульманской властью, и dar-el-harb, землями, не обращенными в ислам, возможно, местами будущего военного противостояния. Однако это закрытое общество было подобно филигранному изделию, характерному для исламского декоративного искусства. В нем было множество проемов и отверстий, через которые могло проникать инородное влияние. В исламских государствах христиане и евреи занимали иногда самые высокие посты в государственном управлении или финансовых учреждениях; их называли «людьми Книги», приверженными Священному Писанию. Они и представлявшие их религиозные общины пользовались определенными правами, которые гарантировал им заключенный с ними договор.
Есть апокрифическое высказывание Мухаммеда, которое звучит так: «Моя община будет разделена на семьдесят три ереси (firaq), из которых только одна будет спасена». Действительно, ислам породил множество сект, в нем много философских и мистических тайных учений, в которых отражены верования покоренных исламов народов. В XI в. в Испании существовало множество мелких роскошных дворов соперничавших между собой мусульманских владык, где развивалась светская блестящая культура. Севилья, Кордова, Малага, Валенсия и Сарагоса соревновались, кто из них представит лучшего писателя и поэта. Некоторые правители были сами знаменитыми поэтами, такие как Мутамид ибн Аббад из Севильи (1069–1091). В христианской части Испании эта цивилизация вызывала в одно и то же время страх и восхищение. Во время этого периода испанский язык заимствовал ряд арабских слов, которые относились к области управления, техники и культуры. Просвещенные испано-арабские принцы Тайфы имели своих последователей в лице императора Фридриха II Гогенштауфена и испанских и португальских королей-«философов» XII–XIII вв. При дворах мусульманских правителей устраивались диспуты между учеными и теологами трех религий: ислама, иудаизма и христианства. Посланник императора Оттона I был крайне удивлен, когда узнал, что важные придворные должности при одном из этих дворов занимали христианские прелаты и еврейские раввины.
Правоверные ислама сопротивлялись, как могли, подобной терпимости, пока им на помощь не пришли добровольные помощники из сердца африканской пустыни и гор Высокого Атласа. В XI в. Альморавиды, кочевое племя из Сахары, ворвались на сцену истории. Их первой победой было завоевание Марокко (1056). Местные верования были искоренены, и в течение всего 25 лет в Северо-Западной Африке образовалась большая империя.
Прибытие Альморавидов в Испанию стало сигналом для бегства на север во Францию, Германию и Италию большого числа евреев, спасавшихся от примитивного исламского и африканского фанатизма захватчиков; они унесли с собой культуру мысли, которую во многом обогатил ислам.
Правление Альморавидов закончилось в середине XII в.; они оставили после себя богатое наследство, тесные связи между Испанией и Марокко, благодаря которым произошло возрождение испано-мавританской культуры. Альмохады, горные берберские племена, пришли на смену Альморави-дам. Они приступили к политической и религиозной реформам и, как и их предшественники, ответили на призыв очистить ислам от нездоровых связей с порочным и неверующим неисламским миром. Однако Альмохады вскоре адаптировались к господствовавшей в обществе интеллектуальной и культурной среде, и создание величественной цивилизации середины XII столетия продолжилось. Ее великолепные мечети, свидетели былого величия, сохранились до наших дней. Это Кутубиджа в Марракеше, Хиральда в Севилье, мечеть Хассана в Рабате. Мощные оборонительные стены их городов с монументальными воротами послужили образцом при строительстве норманнских твердынь на Сицилии, в Неаполе и в Англии и для замков крестоносцев в Святой земле. Возродились литература, философия и наука. Поэты, историки, философы и теологи творили при дворе в Марракеше. Ибн Туфайль и Аверроэс (Ибн Рушд) были наставниками принцев Альмохадов. В таких условиях в XII в. особенно успешно развивалась исламская схоластика. Порядок проведения вероисповедных диспутов сложился еще в IX в. Если обсуждаемую тему нельзя было проверить словом Корана, тогда обращались к авторитетному суждению. Оно могло исходить от патриархов ислама, опираться на высказывания самого Мухаммеда или его соратников. Если и они не давали ответа, то тогда под рукой были последние труды теологов-современников. Подобное отношение, характерное и для европейских христианских схоластов, которые искали ответов у Отцов Церкви или великих ученых Античности, здесь имело свой прецедент.
Внутренние конфликты в исламе вследствие различий в учении имели двойственную причину. С одной стороны, существовали юриспруденция, грамматика, лексикография, история, литературоведение, поэзия и метрика, хорошо известные исламу. С другой стороны, естествознание, философия и математика были чужды ему, даже враждебны для правоверных мусульман.
Арабские ученые и религиозные философы находились под бдительным оком ревнителей правоверия и пристальным вниманием простого народа, защитника чистоты веры. Изучение сокровищ античного знания было опасным предприятием, работой на вулкане. Ученые изучали труды неоплатоников, сочинения эллинистических авторов по медицине и естественным наукам, но наибольшую ценность представляли труды Аристотеля, которые вместе с сочинениями Платона были погребены в массе совершенно разной по тематике литературы, и прежде требовалось выделить «оригинальный» материал. На протяжении веков небольшой отряд ученых исследователей, одна часть которых искала Бога, другая состояла из агностиков и скептиков, предпринимали небезуспешные попытки проникнуть