– Жан-Клод?
– Конечно, Жан-Клод. К этому американцу, которого ты вчера встретила.
– Так он поверил, что это тебе послали шампанское?
– Совершенно верно. Очевидно, американец богат, но даже если не очень, то все равно нельзя не принимать его во внимание. Он, по-моему, способен на весьма мудрые решения. Я нахожу его очаровательным. Так же, как и ты, правда?
– Да, – неохотно произнесла Катринка, отказываясь ей подыгрывать.
– Так вот, сначала мы ссорились, а потом помирились. Любовью мы, правда, не занимались, – сказала она с оттенком досады в голосе. – Но,– весело добавила она, – на следующей неделе он берет меня с собой в Нью-Йорк.
Катринке такая жизнь казалась ужасной, хуже той, что она пережила с Бартошем. С Миреком, по крайней мере, можно было забыть, что он женат, поскольку они с женой жили каждый своей жизнью. В их отношениях с Миреком не было почти ничего, что нужно было бы скрывать и что могло бы ее унизить, как это часто случалось в отношениях Натали и Жан-Клода. Но Натали, как это ни странно, ничего против этого не имела. Более того, ей все это нравилось – тайна, сцены, драматические угрозы разрыва и экстаз примирения.
– Нью-Йорк, – произнесла Катринка, подыскивая слова, чтобы сказать Натали что-то приятное. – Как бы я хотела повидать Нью-Йорк.
– Для поездки это не самое приятное время года, – сказала Натали, пожимая плечами, – но беднякам выбирать не приходится.
Вот именно, подумала Катринка, как только ей удалось уловить смысл этой английской пословицы. И как ненавистно было для нее быть в бедняках.
Несколько позднее в этот же день, возвращаясь в «Замок» после катания на склоне, Жан-Клод зашел в гостиницу. Оставив во дворе лыжи, он через вестибюль прошел в холл, на ходу расстегивая «молнию» куртки, и обнаружил там Натали, уже вернувшуюся после короткой вылазки в горы. У него был здоровый цветущий вид, а глаза, обычно темные и непроницаемые, сияли от удовольствия. Волосы были еще влажными от снега, и он пригладил их рукой, откинув с высокого лба. Увидев Катринку, он улыбнулся. Конечно, он негодяй, подумала она, но очаровательный негодяй. Она невольно поддавалась его обаянию. Он расцеловал ее в обе щеки, потом фамильярно обнял за плечи.
– Нам занимать столик на двоих, – спросил он, – или ты составишь нам компанию?
Этот вопрос был не просто дружеским предложением, в нем был определенный намек. Жан-Клод постоянно заигрывал с женщинами. И не просто заигрывал. Его намерения всегда были серьезными. И он не задавал случайных вопросов. При каждой их встрече он так или иначе давал ей понять, что хочет с ней переспать. И ему было совершенно безразлично, что Натали ее лучшая подруга.
– Спасибо, но я действительно не могу, Жан-Клод. Я работаю, – ответила Катринка с вежливой улыбкой.
– Ну что же, тогда в другой раз, – согласился он, ничуть не удивляясь ее сдержанному тону.
– У Катринки никогда нет времени. Я еще не встречала женщины, которая бы так много работала, – сказала Натали, с удовольствием отмечая, что Жан-Клод продолжает волочиться за другими женщинами, даже за ее подругами, поскольку это делало его еще более непредсказуемым, коварным и волнующим. Однако, если бы Катринка поддалась искушению, это было бы уже совсем другое дело. Такое предательство оскорбило бы ее. Такую обиду невозможно забыть.
– Тебе, пожалуй, нужно поработать у меня, – сказал Жан-Клод Катринке, когда она им накрывала на стол. – Я сделаю тебя богатой.
– Ха! – воскликнула Натали.
– Что ха?
– Меня ты не сделал богатой, – ответила Натали по-французски.
– Если бы я сделал тебя богатой, – Жан-Клод тоже перешел на французский, – разве я смог бы удерживать тебя?
Катринка, стоя у входной двери, обозревала зал с возрастающим чувством удовлетворения. Самыми лучшими днями обычно были субботы, но даже в столь поздний час воскресного дня столовая была почти полностью заполнена. Когда-то она собиралась торговать лишь горячительными напитками, но потом решила, что, поскольку для любителей спиртного есть немало других мест, было бы благоразумнее придумать что-нибудь пооригинальнее. Интуиция ее не обманула, потому что послеобеденный чай в гостинице «Золотой рог» сразу же завоевал в Кицбюэле популярность, привлекая даже тех, кто не прочь был бы выпить, ибо и они не могли отказаться от того, что стало считаться престижным.
Сюда заходили не только ее постояльцы, большинство посетителей были из других отелей городка, и все они хотели заменить поднадоевшие традиционные послеобеденные коктейли чем-то другим. Среди них было немало детей, и Катринка заметила и тех троих, на которых она обратила внимание вчера утром в очереди к подъемнику. С ними была уже только одна супружеская пара. Мужчина выглядел довольно представительно, бесстрастно отметила Катринка, а женщина привлекала своим изяществом. Дети пили чай молча, казалось, им было не особенно весело. Как и ей, но Катринка отогнала грустные воспоминания о Клаусе Циммермане и тут же заметила еще одну пару, которую она узнала: брюнетку с серебристыми волнами волос и ее элегантного мужа. Вчера вечером они общались с Адамом Грэхемом в «Замке» Пока Катринка продолжала усаживать новых посетителей, подавать свежие сливки и джем, проверять счета и давать сдачу, она то и дело бросала на них взгляд: ей стал чрезвычайно интересен каждый, кто знал Адама Грэхема.
На них была неброская, но явно дорогая одежда. Держались они свободно, уверенно, но без вызова. Похоже, что возможность всегда получать желаемое без видимых усилий научила их скромности, которую любимцы фортуны обнаруживали перед неудачниками. Им было около сорока, прикинула Катринка, они выглядели старше ван Холлена, Адама Грэхема и его рыжеволосой подруги и тоже, без сомнения, были американцами. Катринка отметила также их спортивность и изящество, тщательные прически и свежий маникюр у дамы.
Когда Хильда принесла ей их счет, на котором лежала стопка австрийских марок, Катринка подготовила сдачу и сама понесла ее к их столу.
– Теперь я вспомнила, где я вас видела, – сказала женщина, улыбнувшись. Кто-то более искушенный в американских региональных акцентах, чем Катринка, сразу бы угадал по ее произношению представительницу северо-восточных штатов. – Вчера вечером вы обедали в «Замке».
«Она запомнила меня из-за эпизода с шампанским», – подумала Катринка.
– Да, – ответила Катринка. – По-моему, кухня там великолепная.
– Превосходная, – сказал мужчина, сдержанно улыбнувшись Катринке, но при этом оценивающе глядя на нее. На ней была белая с длинным рукавом и гофрированным воротничком блузка, крестьянская юбка с широким поясом и мягкие замшевые туфли. Этот наряд очень шел ей, подчеркивая ее рост и достоинства фигуры.