Для дальнейшего затруднения моей деятельности первый заместитель генерального директора Мосдачтреста направил в Комиссию Государственной Думы по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики клеветническое обращение, в котором приписал мне действия, которых я не совершал, и характеризовал мою деятельность оскорбительным образом. Не снабжая свое обращение никакими документами, он утверждал, что я «прекрасно осознаю незаконность своих действий», что моей единственной целью является «попытка воспрепятствовать законной деятельности судебных приставов». Это была злонамеренная ложь. Ко мне ни устно, ни письменно никакие судебные приставы не обращались.
В циничной форме этот наемник сообщал о нарушенных мной законах, не дав своим соображением никакого правового обоснования. Он утверждал, что я использую свое служебное положение (то есть, статус депутата) в корыстных целях. К письму проходимца было приложено также заявление некоего гражданина, сотрудника Мосдачтреста, в ко-тором утверждалось, что мне «решение суда не указ», что под моим прикрытием творятся «безобразия», что мои поступки мешают реализации его (этого дворника, охранника или не знаю кого) конституционного права на труд и отдых (бедняжку не отпускали отдохнуть, пока он не расправится с Сотниковыми).
Все это было клеветой. В обращениях двух клеветников я усматривал намерение и в дальнейшем оправдывать свои противоправные действия, основываясь на произвольных суждениях и трактовках. Я потребовал от прокуратуры Москвы возбудить уголовное дело по данному факту. Прокурор Москвы мое требование проигнорировал, не усмотрев в поганой бумажке клеветы, а в действиях против Сотниковых — уголовщины, которая видна была невооруженным взглядом. Материалы проверки были отправлены в Хорошевскую прокуратуру для рассмотрения вопроса о возможных административных нарушениях. Что решила Хорошевская прокуратура я знаю и без ее ответа. Оправдания не важны, да они мне и не поступили.
Что касается Комиссии Госдумы и ее нового председателя М.Р.Рокицкого, то ему было разъяснено, что я вправе вести прием избирателей не только в здании Государственной Думы. Реализуя свое право депутата, я попытался открыть общественную приемную, но Мосдачтрест своими противоправными действиями этому воспрепятствовал. Судебных решений, относящихся к проблемам моей депутатской, деятельности, не имелось, а решение о выселении ряда жильцов меня никак не затрагивало. Мосдачтрест никаких претензий ко мне официально не предъявлял и никаких разъяснений не давал. Вывод автора письма о том, что «самовольное строение не может являться ни служебным, ни, тем более, жилым помещением», противоречит имеющейся практике. Речь может вестись лишь о том, что здание не принято в эксплуатацию как жилое или нежилое — не более того. Поводом для создания препятствий моей депутатской деятельности данное обстоятельство быть не может. Соображения о дружеских отношениях с кем-либо не могут служить поводом для выводов о корысти, которые сделал автор клеветнического письма. Как и тот факт, что некогда я с кем-то вместе баллотировался на выборах (вместе с Олегом Сотниковым мы были в списке «Родины» на выборах в Москве, вместе со всем списком были «по беспределу» сняты с этих выборов). Разумеется, г-н Рокицкий в условиях избирательной кампании не стал ничего делать, чтобы защитить мои права. Ему было достаточно, что на «сигнал граждан» он получил от меня ответ. «Этическое дело» было закрыто.
На этом историю можно было бы и закончить. Но она имеет еще одну сторону, объясняющую упорство местной олигархии. Дело в том, что партнеры Олега Сотникова по бизнесу, «Центр Сувенир» оказались жертвой форменного грабежа, организованного монополистом на поставки развлекательной пиротехнической продукции, действующего под патронажем властей. Таким образом, события местного масштаба оказались лишь отражением событий более крупного размаха. Когда ЗАО «Центр Сувенир» попыталась в 2006 году выйти на рынок бытовой развлекательной пиротехники как импортер и оптовый поставщик, на его пути встал монстр — ФГУП ФНПЦ «НИИ прикладной химии», ввозивший в Россию 90 % общего объема бытовой пиротехники.
Выход на рынок — дело непростое, поскольку разного рода уловки чиновников предприниматель учится преодолевать только в опыте работы. Поэтому «Сувенир» тщательно выполнил все требования законодательства — заблаговременно заключил импортный контракт с производителем, получил необходимые лицензии, сертификаты соответствия, провел товар через «таможенную очистку», уплатил все налоги, сборы и пошлины и завез товар на специализированный склад, используя специализированный для данного товара транспорт.
В тот же день, когда товар поступил на склад, была проведена контрольная закупка у некоего продавца, которому «Сувенир» ничего не продавал. Но пиротехника была изъята так, будто бы, она в точности соответствовала той, которую «Сувенир» завез на склад. На следующий день Хорошевской межрайонной прокуратурой было заведено уголовное дело, а менее чем через месяц было вынесено постановление об обыске на складе. На глаз (без экспертизы) участники обыска установили, что продукция не соответствует требования безопасности. Под покровом ночи восемь с половиной тысяч коробок были погружены на машины (11 крупнотоннажных автомобилей, происхождение которых до сих пор не выяснено) и вывезены на неприспособленный склад в одной из расформированных подмосковных в/ч. При этом сотрудники УБЭП наотрез отказались рассматривать документы, подтверждающие происхождение и качество пиротехники, и не стали приобщать их к протоколу обыска.
Вся продукция была вывезена, хотя вполне можно было ограничиться опечатыванием склада и отбором образцов для лабораторного анализа. Примечательно, что вывезены были самые дорогие товары, которые пользуются наибольшим спросом. И произошло это в начале декабря 2006 года — как раз накануне пика реализации пиротехники к Новому Году.
Интересно, что за пять дней до этих событий на том же складе проводились оперативно-розыскные мероприятия с целью выявления контрафактной пиротехники, но никаких нарушений эти мероприятия не выявили, о чем и был составлен милицейский акт.
Где монополия — там коррупция и недобросовестная конкуренция. Мало того, что монополист организует для своих конкурентов проблемы с лицензиями на ввоз продукции, растаможиванием, сертификацией, он еще и способствует фабрикации заказных уголовных дел. Именно это и произошло с «Центром Сувенир». Заказное дело привело к изъятию пиротехнической продукции на 20 млн рублей и фактической остановке работы предприятия. Руководство предприятия было обвинено в сбыте товаров, не отвечающих требованиям безопасности. Экспертиза, позволившая выдвинуть такое обвинение, была поручена лаборатории ФГУП «Сигнал», которая также являлась конкурентом «Центра Сувенир» на рынке пиротехники и сотрудничала с монополистом, который получал позитивные заключения на свои товары в обмен на сохранение за «Сигналом» определенной роли на том же рынке.
На этом уровне конфликта депутатское обращение в столичную прокуратуру имело очень слабый эффект. Тот факт, что депутату известно о фабрикации заказного дела, и этот факт может быть обнародован и сообщен вышестоящей инстанции, мало кого пугал. Ответственность лежала на мелких сошках, исполнявших грязные поручения за гроши, а монопольное положение на рынке приносило баснословные прибыли.
Внешне действия правоохранительных органов были благопристойными: выявлялась контрафактная продукция, она исследовалась в лаборатории, свидетельствовавшей об опасности данной продукции, а затем составлялся акт о ее уничтожении. На самом деле эта продукция снова поступала на рынок, поскольку ничем не отличалась от той, которая была в распоряжении монополиста.
Вывезенные (по сути дела украденные) товары исчезли, а следствие затягивалось без всяких причин. Полгода следователь ссылался на свою занятость и нарушал все установленные процессуальные сроки. По указанию прокуратуры изъятые изделия должны были проверяться в независимом экспертном учреждении ООО «Пуск» (г. Санкт-Петербург), но следователь распорядился проводить исследования во ФГУП «Сигнал» (г. Челябинск).
Следователь, ведущий дело, не раз порывался вернуть изъятый товар на специализированный склад «Сувенира», но внешнее давление каждый раз принуждало его к беззаконию. Более того, в мае 2007 года следователя, ведущего дело, в расформированную часть командир этой части просто не допустил и не позволил отобрать образцы для анализа. Командир в/ч смягчился только после того, как военная прокуратура предупредила его о недопустимости нарушения закона и возможности возбуждения уголовного дела.