Читать интересную книгу Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев

В 2007 году осада проходила и по линии судебной, и по административной, и по милицейской. В этот момент защиту семьи Сотниковых мне пришлось взять на себя. Тем более что в апреле 2007 года Хорошевский районный суд г. Москвы принял фантастическое решение: родителей выселить, а детей и пенсионеров-инвалидов оставить в спорном доме. Основание для такого решения — разрыв договора аренды со стороны Мосдачтреста в связи с тем, что Сотниковы снесли халупу, которая досталась им от прежних времен. Произвол такого разрыва был очевиден. Семья вкладывала деньги в обустройство своей жизни в расчете на многие годы действия договора и на последующий выкуп земли. А за халупу в случае отказа от продления аренды можно было расплатиться. Нет, чиновники «Мосдачтреста», подстрекаемые контролирующей их бизнес-структурой с родственными связями на «верхах» московской чиновничьей пирамиды, устроили спектакль.

Собственно, что такое «Мосдачтрест»? Примитивная посредническая фирма, позволяющая не доносить деньги до городского бюджета. Это фирма-арендатор, которой Правительство Москвы предоставило право вести все дела по Серебряному Бору и нескольким другим элитным территориям. Дополнительные частные доходы нетрудно было получать, поскольку все арендные соглашения с частными лицами, заключенные в начале-середине 90-х были, как говорится, написаны «на коленке» — без соблюдения законодательства и без последующего пересмотра договоров в соответствии с изменениями в нормативных актах. Эксплуатация Серебряного Бора стала золотым дном для местных чиновников, которые зорко следили, кто из арендаторов ослаб связями и может стать добычей. Я столкнулся лишь с одним эпизодом, мельком узнал о другом. Наверняка подобных историй в Серебряном Бору было множество.

Один из методов защиты, к которым Сотниковы обрались, была организация с моей помощью депутатской приемной. В соответствии со ст. 8 федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», депутат Государственной Думы поддерживает связь с избирателями в субъектах Российской Федерации (п.1), ведет прием граждан (п.2). Законодательство РФ не предусматривает какой бы то ни было регистрации приемной депутата. Предоставление помещений в субъектах федерации органами исполнительной или законодательной власти требуется лишь в случаях обеспечения рабочими местами штатных помощников (федеральный закон «О статусе…», п. 8 ст. 37), что не ограничивает депутата в праве использовать другие помещения в целях исполнения депутатских полномочий. Как известно, по закону рабочее помещение депутата неприкосновенно. Мне было нетрудно оформить соответствующую бумагу, да и любезное приглашение хозяев изредка проводить в их доме встречи с важными персонами меня тоже устраивало. Но это был уже излет депутатского срока, и мой статус чиновников тревожил, но не останавливал. Мне так и не удалось использовать заключенный договор и хотя бы раз провести в снятом помещении прием.

Сотрудники «Мосдачтреста» не прекращали попыток проводить силовые акции. То и дело выставляли кордоны и прекращали доступ в мою общественную приемную граждан и назначенных мной общественных помощников. Я проинформировал об этом начальника московского ГУВД и московского прокурора, потребовав проверить, на каких оснований творится все это безобразие. Оснований, разумеется, не было, но и правоохранительная система столицы уже привыкла солидаризоваться с чиновничьим беззаконием. Интересно было понять, как правоохранители обойдут статус помещения как моей общественной приемной. Притом этот статус возник до пресловутого и абсурдного решения суда о выселении взрослых членов семьи.

Для достижения поставленной цели Мосдачгрест пренебрег требованиями морали и закона. Его руководство фактически блокировало мою работу при реализации депутатских полномочий. Наемники рейдеров проникали на участок и препятствовали проходу сотрудников и посетителей общественной приемной, доходя до рукоприкладства. В приемной отключили электроэнергию, откопали и унесли силовой кабель. Мои обращения в Мосдачтрест не привели к должному эффекту. Зато на неизвестно как добытый мой мобильный телефон начали названивать сотрудники организации, творящей произвол. Меня по-воровски приглашали «на стрелку» и нагло требовали объяснений. Пришлось послать этих людей куда подальше.

Ряд обращений я направил в правоохранительные органы. Увы, здесь я столкнулся с круговой порукой. Но организаторы рейдерского захвата явно чего-то боялись. Впервые ко мне в Думу напросился на прием милицейский генерал, который прибыл в сопровождении скороспелого и юркого полковника, исполнявшего роль адъютанта и предлагавшего мне ознакомиться с документами, которые мне уже ранее представлял Олег Сотников. В результате переговоров я согласился снять один из запросов в московскую прокуратуру, где предлагалось проверить деятельность некоторых сотрудников милиции, участвовавших в штурмах, захватах и рукоприкладстве.

Интересно, что в сентябре 2007 года, когда Мосдачтрест пошел в новое наступление, к его подлой деятельности подключилась газета «Московский комсомолец». Гаденькая заказная статейка от 20.09.2007 пробуждала у читателей низменные чувства: мол, так им и надо, богатеям, пусть их вышвырнут на улицу! Досталось Олегу Сотникову и зато, что в его защиту выступили «националистические сайты». Именно поэтому, по мнению московских комсомольцев, в отношении Сотниковых все позволено — любое беззаконие.

Мои обращения лишь тормозили рейдеров, но их деятельность продолжалась. Дети и пенсионеры, оставшиеся в доме Сотниковых, оказались как будто в заложниках. Помимо электричества им отключили воду и привели в негодность все системы жизнеобеспечения. С середины октября 2007 года Мосдачтрест и его силовые структуры оцепили здание, прорвались вместе с милицией в дом и блокировали входную дверь, которая с тех пор днем и ночью оставалась открытой. В дом не пропускали горячую пищу и воду, захватили и вывезли часть мебели, которую использовали сотрудники моей приемной и которая ни коим образом не принадлежала Мосдачтрасту. Когда Олег Сотников попытался пройти к своим детям с горячим обедом, судки были выбиты у него из рук, а детский обед оказался на земле.

Какой только чуши я не прочел в официальных ответах должностных лиц. Руководитель ГУВД Москвы обличал Сотниковых, что они «начали стрелять из петард», сотрудники милиции «были в форме и требовали прекратить преступные действия», но «со стороны участка более двух часов продолжались выстрелы, направленные именно в людей». Потом следственно-оперативные группы провели работы по изъятию остатков петард и «взрыв пакетов» (так в оригинале). Заместитель министра внутренних дел про тот же эпизод, приуроченный к 1 сентября 2006 года (чтобы дети пошли в школу и не мешались под ногами), объявил, что сотрудники Мосдачтреста всего лишь «пытались приО-становить строительство забора на оспариваемом земельном участке». Заместитель Генерального прокурора вразрез с реальностью утверждал, что по суду Сотников «выселен со всей семьей из указанного помещения». Вероятно, он в глаза не видел решения суда. Высокий прокурорский чин хотя бы признал, что милиция не вправе круглосуточно терроризировать семью Сотниковых «по договору» с Мос-дачтрестом. Но зато обвинил мать пятерых детей в том, что она нарушает КоАП — не исполняет свои материнские обязанности, ибо не съезжает из дома, где отключены электричество и вода. Не увидел чиновник ничего необычного в том, что против Сотниковых возбуждено дело о правонарушении, связанное с пожарной безопасностью. И совсем уж идиотическая фраза в письме гласила, что милицейско-чиновничья ночная атака на возведенный забор является вполне законной, «поскольку собственника у забора не имеется, разрешительных документов на указанное сооружение нет, и он является самовольной постройкой».

Все правоохранители предпочитали видеть соломинку в чужом глазу, а «бревно» — противоправные действия, явные признаки коррупции и рэкета, да и прямо бандитские повадки должностных лиц — ни под каким видом! Такое впечатление, что милиция вообще перестала понимать, чему и кому она служит. Или переориентировала свою службу вовсе не на те цели, ради которых ее содержит общество.

Для дальнейшего затруднения моей деятельности первый заместитель генерального директора Мосдачтреста направил в Комиссию Государственной Думы по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики клеветническое обращение, в котором приписал мне действия, которых я не совершал, и характеризовал мою деятельность оскорбительным образом. Не снабжая свое обращение никакими документами, он утверждал, что я «прекрасно осознаю незаконность своих действий», что моей единственной целью является «попытка воспрепятствовать законной деятельности судебных приставов». Это была злонамеренная ложь. Ко мне ни устно, ни письменно никакие судебные приставы не обращались.