ее.
Впрочем, бывали ситуации, когда убежище людям, спасавшимся от наказания, предоставляли светские власти. Рассказывая о кровной мести, я уже упоминала о трех городах-убежищах, назначенных библейским законодателем для тех людей, которые совершили убийство по неосторожности. Точно так же в средневековой Европе право убежища предоставляли вольные города.
Но для человека, совершившего преступление, убежище было далеко не единственным шансом спасти свою жизнь. Во все времена возможность избежать смертной казни давали многочисленные обычаи и поверья. Если римская весталка, встретившаяся приговоренному к смерти по пути к месту казни, должна была поклясться, что появилась на дороге не умышленно, а случайно, то в Средние века девушка могла вполне осознанно заявить, что берет себе в мужья смертника, – и его отпускали. Странная магия, явно связывающая жизнь и смерть, казнь и продолжение рода, имела действие в разных уголках Европы. От Эсмеральды в «Соборе Парижской Богоматери» Гюго, которая спасла поэта Гренгуара, пообещав выйти за него замуж, до средневекового немецкого рассказа о воре, который, увидев лицо одноглазой девицы, готовой спасти его жизнь, предпочел взойти на эшафот, – все эти литературные и фольклорные сюжеты говорят о том, что любовь могла победить смерть и ради продолжения жизни прощалось многое. Бывало даже, что палач спасал жизнь осужденной женщины тем, что брал ее в жены, – казалось бы, абсолютно абсурдная ситуация, но если поставить ее в контекст древних представлений, вспомнить убийцу, переходящего в род убитого, то все становится на свои места.
Публичные казни в самые разные времена и в разных местах были привычным развлечением, но одновременно с этим и возможностью проявить милосердие, потребовать спасения жизни.
Правило, гласящее, что человека, сорвавшегося с виселицы, надо простить, очевидно, тоже уходит корнями в древние магические представления о воле богов, которая может проявиться столь прихотливым способом.
Но все-таки главный способ спастись от казни – с древности до наших дней – это помилование. Кто же может его даровать? Кто наделен правом прощать преступника?
Зачем государям нужно помилование?
Суд над Горацием происходил в то время, когда Римом еще правил царь, но убийцу сестры простил не он и не дуумвиры – должностные лица, которым было поручено вынести приговор. Правом на милосердие был наделен народ, и это понятно: если пролитая кровь оскверняет всю общину, то община же может запретить ее проливать. Всю республиканскую эпоху в Риме миловали комиции – народные собрания – или сенат. И только когда императоры получили власть в свои руки – и, кстати, объявили ее священной, а свою персону божественной, миловать начали они.
В Средние века правом на помилование обладали монархи – не случайно во время коронации британских королей перед ними несут три меча: меч Земной справедливости, меч Духовной справедливости – как символы того, что король обладает светским и божественным правом преследовать преступников, – но также и третий меч, с затупленным концом, – меч Милосердия.
В более позднее время регулярно возникали споры о том, кто имеет право на помилование – монарх или представители народа? Президент или парламент? За что можно миловать, а за что нельзя? Почему беременная женщина, совершившая преступление, может быть помилована, а мужчина за такое же действие должен пойти на эшафот?
Право государя на помилование, которым короли пользовались для укрепления своего престижа, всегда вызывало подозрение в том, что это просто манипуляция общественным мнением. Светоний с возмущением пишет о Калигуле, ставшем символом жестокой и ничем не ограниченной власти: «В той же погоне за народной любовью он помиловал осужденных и сосланных по всем обвинениям, оставшимся от прошлых времен, объявил прощение…»[169] Наверное, Светоний прав, когда предполагает, что это помилование было вызвано прежде всего желанием приобрести популярность. Но ведь это тоже любопытный знак. Римский народ, если верить многочисленным обличавшим его моралистам, требовал только «хлеба и зрелищ» – а зрелища в Риме, как известно, были кровавыми. И вдруг выясняется, что любовь этих посетителей гладиаторских боев и травли диких зверей можно было приобрести, не отправив еще десятки людей на арену цирка, а помиловав осужденных, сохранив им жизнь, проявив милосердие.
Осенью 1346 года английская армия осадила французский порт Кале. Хорошо укрепленный город отказывался сдаваться, и разъяренный король Эдуард III заявил, что, взяв крепость, он сметет ее с лица земли. Осада длилась долго, но в конце концов измученные голодом жители Кале стали молить Эдуарда о милосердии. Тот ответил, что простит весь город, если шестеро знатнейших его граждан явятся к нему в одеждах кающихся грешников и с веревками на шее. Он казнит их, а остальных жителей помилует. «Граждане Кале», так прекрасно изображенные Роденом, были уверены, что идут на смерть, но беременная королева Филиппа, сопровождавшая мужа на войне, бросилась перед ним на колени и умолила простить пленников. Кстати, не исключено, что король с королевой заранее договорились разыграть этот спектакль. Граждане Кале были спасены. Почему Эдуард III на это пошел? Чтобы припугнуть французов, а потом показать свою снисходительность и завоевать популярность? Наверное… Есть ли в этом что-то дурное? Среди жестокой войны, которая с перерывами длилась более 100 лет, среди битв, где погибали сотни людей, король проявил милосердие. Наряду с этой знаменитой историей о помилованных гражданах Кале существует другая – о том, что в какой-то момент, когда люди в Кале уже дошли до людоедства, из города были изгнаны 500 человек, «бесполезных» для его защиты, – женщин, стариков, детей. Одна версия гласит, что англичане не пропустили несчастных, а французы не позволили им вернуться обратно в город – и они так и умерли, зажатые между враждующими сторонами. Но есть и другой рассказ – о том, что английский король и в этом случае проявил доброту, разрешив несчастным уйти и, больше того, дав каждому из них немного денег. Даже если второй вариант всего лишь красивая сказка, обращает на себя внимание, с помощью каких историй можно было прославить Эдуарда III – подчеркивая его милосердие.
Помилования отдельного человека или целых категорий людей происходили и происходят регулярно – их объявляют в честь дня рождения монарха или появления наследника, во время религиозных праздников и в честь годовщины великих свершений. Вспомним, почему Пилат вынужден был «умыть руки»: на праздник Пасхи в Иерусалиме полагалось помиловать одного из приговоренных к казни преступников. Когда молодой Пушкин пишет: «На волю птичку выпускаю // При светлом