Читать интересную книгу Дочь палача и дьявол из Бамберга - Оливер Пётч

– Вряд ли Иеремия обрадуется, если вы и сегодня сядете ему на шею. – Георг помотал головой.

Но потом предложение показалось ему не таким уж и плохим. Ему тоже было холодно и скучно. И он не горел желанием смотреть, как дети швыряют камешки и дуются.

– Хотя можно, конечно, спросить, вдруг он не занят, – неуверенно добавил юноша.

Дети с ликованием потянули его за руки. Георг еще немного поворчал, хотя решение уже принял. Они двинулись по грязному бечевнику вдоль реки и так дошли до порта и Банкетного дома. Дети с радостным смехом вбежали в ворота, пересекли внутренний двор и остановились перед трактиром. Георг, задыхаясь, постучал в маленькую дверь, и вскоре им открыл удивленный Иеремия.

– Опять вы? – спросил он со смехом. – Ах, негодники! Признайтесь, снова захотелось историй послушать?

– Да, Иеремия, пожалуйста! – взмолился Петер. – Можно нам зайти? Дядя сказал, что можно. Ну пожалуйста!

Георг пожал плечами.

– Ну, я только сказал, что мы можем спросить, – начал он смущенно. – Их родители сейчас слишком заняты, вот я и подумал…

– Вот ты и подумал, чего с ними возиться, когда есть старый Иеремия, которому все равно нечем заняться, – перебил его управляющий и ухмыльнулся: – Но тут ты прав. Детский смех для меня как лекарство, он никогда не надоест… Ну, заходите же!

Дети с радостным воплем ворвались в просторную комнату с птичьей клеткой под потолком, заставленную полками. Они устремились к сундуку в углу и принялись выуживать оттуда всевозможный хлам. Георг заметил старое пропахшее одеяло, несколько кукол, шлем с вмятиной и рукоять от меча, которой Пауль тут же воспользовался как оружием. Потом затеяли игру с хромой собакой, с которой Георг познакомился еще в прошлый раз. Старый Иеремия между тем присел на соломенный матрас.

– Хочешь паштета с дичью? – спросил он и показал Георгу на тарелку, стоявшую на одной из полок. – Только что с кухни принес. Пальчики оближешь.

– Спасибо, я уже поел.

Георг с улыбкой отмахнулся, разглядывая украдкой изборожденное шрамами лицо Иеремии. От этого вида у него внутри все переворачивалось. В лепрозории в Шонгау он видел людей, которых изуродовала проказа. В отличие от управляющего, бедняги вынуждены были жить за пределами города, так как горожане боялись заразиться. Хотя Иеремия тоже жил довольно уединенно.

Старик, похоже, заметил его взгляд. Он подмигнул ему, и лицо его при этом скривилось в гримасу.

– Будь осторожен, если придется иметь дело с негашеной известью, – сказал калека. – Хоть на секунду забудешься, и ни одна женщина не захочет за тебя замуж. – Он хитро улыбнулся: – Я уже пытался заигрывать с твоими сестрами, но боюсь, что это бесполезно.

Георг насторожился:

– Вы и Барбару знаете?

Иеремия осекся, потом кивнул:

– Да, она как-то заходила со старшей сестрой. Очень интересовалась моими книгами.

Он показал на полку с рядом увесистых томов. Георг с трудом прочитал несколько названий. Среди них были и лечебные книги, уже знакомые по отцовской библиотеке, остальные работы были ему неизвестны. Георг пожал плечами и отвернулся.

– Книги – это не мое, – ответил он. – Я больше люблю работать руками.

Иеремия улыбнулся:

– Я знаю, из какой ты семьи, Георг. Поверь мне, я с глубоким уважением отношусь к вашему ремеслу.

Юноша задумчиво посмотрел на племянников. Как это всегда бывало, Пауль, вооруженный рукоятью от меча, загнал в угол старшего брата. Собака радостно лаяла на обоих.

«Они тоже когда-нибудь станут палачами, – пронеслось в голове у Георга. – Наверное, скоро я уже начну брать Петера на казни…»

Но потом он вспомнил, что собирался остаться в Бамберге.

Или нет? Чего я вообще хочу?

Чтобы как-нибудь отвлечься, Георг встал со скамейки и прошелся вдоль полки, на которой, помимо книг, стояли наполненные пузырьки и горшочки. Маленькие бутылочки были подписаны на латыни. Георг прочел названия: Hyoscamus niger[23], Papaver somniferum[24] и Conium maculatum[25]. Он с ужасом вспомнил, как отец раньше вбивал в него латынь – без какого-либо успеха. И в этом отношении у дяди Бартоломея жилось куда легче. Дядя прибегал к латыни лишь в тех случаях, когда дело касалось лечебных снадобий для зверей.

– У вас тут целая аптека, – одобрительно сказал Георг управляющему. – Почти как у моего отца в Шонгау.

– Ну, я кое-что смыслю в медицине. Чему только не научишься за долгую жизнь, – ответил Иеремия. – Ко мне приходят больные из бедных, которые не могут позволить себе врача или цирюльника. И я зарабатываю таким образом монетку-другую. – Он заговорщически подмигнул Георгу: – Только не доноси на меня Совету! Иначе почтенный Магнус Ринсвизер с другими аптекарями позаботятся о том, чтобы я угодил в тюрьму на склоне лет.

Георг рассмеялся:

– По-моему, у Совета сейчас другие заботы.

– Действительно, – Иеремия мрачно кивнул. – Скверная история с этим оборотнем. Но люди, видно, не хотят учиться. Homo homini lupus, как выразился сатирик Плавт. Человек человеку волк. Вот и во время судилищ сорок лет назад люди грызлись друг с другом, как звери… Да-да, я все помню, как будто это вчера было. – Он махнул рукой: – Но что ж я пристаю к молодому парню со своими старыми россказнями! Ступай.

Георг взглянул на него в изумлении:

– То есть как – ступай?

– Ты же этого хотел, не так ли? – Иеремия ухмыльнулся. – Отвести детей ко мне, а самому пошататься немного. Давай, проваливай!

– Ну, вообще-то… – Георг хотел возразить, но потом лишь громко рассмеялся: – Признаюсь, вы меня раскусили. И я так смотрю, детям с вами нравится больше, чем со мною.

Он показал на Пауля, который воодушевленно кромсал сломанным мечом деревянную куклу. Петер между тем открыл толстую книгу и внимательно рассматривал гравюры.

– Я вернусь через два часа, – сказал Георг. – Договорились?

Иеремия отмахнулся:

– Да хоть три, роли не сыграет. Все равно по случаю приема у епископа стража вся в замке. Можно шататься допоздна, не опасаясь угодить к позорному столбу… Ну же, пошевеливайся!

Георг с благодарностью улыбнулся и попрощался с племянниками. Те не обратили на него никакого внимания.

Потом юноша постоял немного перед Банкетным домом. Наступил вечер, и он уже собрался было домой. Но чутье подсказало ему, что старшая сестра вряд ли одобрит его поступок. Поэтому Георг стал бесцельно бродить по улицам.

Он прошел по мосту у ратуши, еще открытому в это время, и свернул в квартал недалеко от Песочных ворот, встретивший его шумом и смехом. Здесь, у подножия Домберга, трактиров было не меньше, чем жилых домов. Горожане любили выпить и попраздновать, особенно в такой день, как этот, когда приезжал какой-нибудь сановник. Георг слышал, что во Франконии больше нигде не было столько пивоварен, как в Бамберге. Отовсюду доносилась музыка и звон кружек.

Особенно шумно было в трактире «У синего льва», известного своим темным пивом. Георг часто покупал здесь пиво для дяди. Бартоломею в трактирах были не рады, поэтому он предпочитал пить дома в одиночестве. А вот Георгу в «У синего льва» всегда нравилось, хотя сам он там еще не сидел. Юноша нерешительно остановился.

Собственно, почему бы и нет?

Георгу было только пятнадцать, но благодаря темному пушку над верхней губой и внушительному росту он выглядел заметно старше. Кроме того, будучи подмастерьем палача, он был не так известен, как Бартоломей. Ему всегда хотелось выпить там пива. Георг задумчиво перебрал несколько монет в кармане, полученных за эту неделю в качестве жалованья.

По-моему, я заслужил…

Он приосанился, толкнул дверь и вошел в шумный зал. В нос ударил запах дыма, прогорклого солода и квашеной капусты. Кто-то играл на скрипке, люди кричали и смеялись. Шум, как мягкая перина, принимал в свои объятия. В дальнем углу еще оставалось свободное место. Выпятив грудь, Георг протолкался сквозь толпу, уселся за пошарпанный стол и заказал свою первую кружку пива.

И уж точно не последнюю.

* * *

В замке Гейерсвёрт между тем собирались первые гости.

Симон стоял с Самуилом чуть в стороне и наблюдал за суетой во внутреннем дворе. Старый друг еще накануне одолжил ему новые ренгравы, чистую рубашку с кружевным воротником и весьма представительный камзол темно-зеленого цвета. Камзол был чуть великоват, но все-таки лучше той пыльной одежды, в которой Симон приехал в Бамберг. Ко всему прочему, цирюльник надел щеголеватую шляпу с красным пером. Он купил ее только сегодня на последние деньги. Ведь сегодняшний прием и представление устраивались в честь германского курфюрста, и Симон не хотел ударить в грязь лицом.