Ребят начали допрашивать. Ваулину попросили принести платок (Александр передарил платок ей). Савёлкин признался, что интереса ради, пока другие плели мяч, исследовал состав заклинания волшебницы. Его очень удивило то, что в заклинании, которым она окружила ребят, было мало средств против прохода материальных объектов, зато много таких элементов, которые ставятся против прохода привидений.
— И вы молчали? — удивился Гюнтер.
— Так потом танцы были, так и забылось, — пожал плечами Филипп.
— А что вы там вообще делали? — задался логичным вопросом Гюнтер.
Ребята промолчали.
— В мяч играли, — нашелся Филипп.
— Без мяча?
— Да не дави ты их, и так ясно, что они либо о поклонении Дионисию начитались, либо тайный орден организовывали, — засмеялся Семён Васильевич, — ни для чего другого наши ленивые студенты дальше пляжа шага не сделают.
Студенты покраснели, но тут Ваулина принесла платок, и это избавило от дальнейших объяснений. Семён Васильевич глянул на него и вроде бы даже ничего особого не сделал, но платок вдруг распался на отдельные волокна. Волокна начали извиваться, как черви, и попытались скрыться. Гюнтер окружил их огненным кольцом.
— Устройство подслушивания. Очень толково сделано, но на уровне магической школы, не Университет, — оценил Семён Васильевич, — господин Веселов, а ну-ка повторите поподробней весь ваш разговор с этой "волшебницей".
Александр повторил, по ходу рассказа всё больше поражаясь своей глупости: волшебница за всё время разговора только задавала вопросы и ни разу не показала, что хоть что-то знает об Университете. Окончание его рассказа выслушивали уже не только маги ордена, но и боевые маги, которых он помнил ещё по случаю с Гиви.
Некоторое время ушло на пересказы, сборы, получение боевого снаряжения, но уже через полчаса небо над третьим островом потемнело от множества боевых магов, летящих на мётлах. Александр шел в первой девятке, указывал путь. Как и следовало ожидать, ничего найти не удалось: на месте хижины ничего, кроме примятой травы, не было, никаких птиц или пожилых волшебниц на острове не водилось.
Студентам посоветовали быть осторожнее и поменьше болтать. Третий остров закрыли для отдыха. Там поставили ловушки — сигнализаторы: теперь каждое живое существо весом более двадцати килограмм, попавшее на остров, не останется без внимания.
Глава 18. Искусство композиции
Профессор Марадей на занятиях по риторике закончил рассказывать про способы передачи информации и перешел к искусству композиции. Первые четыре лекции студенты только и делали, что слушали Моцарта, Баха и Верди. Профессор Марадей восхищенно комментировал переходы тезы в антитезу, параллельные раскрытия разных тем в одном произведении и другие хитрости. Он постоянно прерывал произведения, чтобы вернуться к нужному моменту, а затем показывал их руками, так, как если бы это была музыка рукопашного боя. Студенты ничего не понимали, но его это не смущало. На занятиях по воинскому мастерству он опять возвращался к музыке, говорил, что движения бойцов должны быть плавными и непрерывными, как музыка, и тоже подчиняются законам композиции. Студенты за три месяца занятий едва выучили основные стойки да несколько приёмов, и потому его объяснения про "тело как единый поток" воспринимали с понятным скептицизмом. Но, тем не менее, дело двигалось. Даже самые неловкие выучились ходить строем и не путаться в ногах при перестроениях.
Магов на занятиях по военному делу учили рукопашному бою и боевым заклинаниям. Группы немагов, кроме рукопашного боя, учились стрелять из разного оружия. Из ружей, из автоматов, из пушек и из очень странного автоматического оружия — уже знакомых проштрафившимся Соколову и Трескоффу крупнокалиберных автоматов. Эти короткоствольные автоматы имели совершенно жуткий калибр в 20 мм, но в боевом варианте они стреляли не резиновыми пулями, а специальными шариками. Валерий Марадей говорил, что в боевых патронах — шариках заключена концентрированная смерть, уничтожающая всю жизнь на заданном радиусе.
Учили всех очень крепко, малейшая неловкость вызывала у профессора Марадей неподдельную печаль.
— Волшебники! — каждый раз говорил он, — опасностей вокруг очень много, а вас очень мало. Не будьте такими неловкими, не давайте себя убить. Мир без вас станет гораздо хуже.
Причина такого плотного внимания к военному делу вскоре стала ясна.
Ранним утром пятого декабря Александра разбудил стук в дверь. Стучался Майоров.
— Слушай, можно, я к тебе загляну на секунду? Мне просто необходимо поговорить с живым человеком.
— Конечно, можно… А это обязательно делать в три ночи?
— Обязательно, а то я не знаю, что сделаю. Слушай, сплю я сейчас, и снится мне сначала, будто иду я по крутой лестнице, и иду так медленно — медленно, как будто на ногах гири. А рядом другие люди, и идут они ещё медленнее, чем я. И тут вдруг я говорю: "Святый Боже, помилуй меня", и идти становится намного легче. Я просто взлетаю по лестнице и оказываюсь перед скалой, через которую надо пройти. Я повторяю молитву — и начинаю лететь прямо сквозь скалу, представляешь? Сначала по каким-то трещинам, а потом и просто сквозь камень. А потом пролетаю её насквозь и вылетаю сверху.
— Здорово. Хороший сон. А что было дальше?
— Да ничего не было. Проснулся я от избытка чувств да к тебе пошел. Но уже после просыпания было такое ощущение, будто я един со всем миром… с каждой травинкой и с каждым человеком. Как будто я могу понять все их желания и страхи, и как будто все их желания являются моими желаниями. Ты ничего про такое не слышал?
Александр припомнил события раннего детства.
— У меня что-то похожее было в период, когда началось половое созревание. Сны разные снились, как будто я летаю. Возможно, у тебя и правда началось превращения в мага. Помнишь, Сазонова что-то такое говорила? Чай будешь?
— Спасибо. Буду. Надо что-нибудь попить, успокоиться, — Майоров тяжело привалился к спинке стула и прикрыл глаза.
Александр отправил заказ на кухню. Через пару секунд открылась крышка подъемника, внутри которого лежал поднос с чаем и пирожками. (Во все жилые комнаты вело по два узеньких хода, через которые домашние эльфы доставляли пищу или проникали для уборки). Они выпили чаю и поболтали немного, после чего собрались расходиться. Но расходиться им не пришлось. Из устройств связи прозвучал сигнал тревоги.
Через пять минут все студенты первого курса были построены на площадке внутри монастырских стен. Было очень холодно, морозная ночь смотрела на них колючими звездами. Ректор университета вышел и, наколдовав себе усиление голоса, обратился к ним:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});