Читать интересную книгу Восхождение. Кромвель - Валерий Есенков

Эту выспренную речь зал встретил аплодисментами, однако она не могла вселить мужество в этих мирных людей, которые по одному призыву красноречивого лорда должны были под бой барабанов шагать на войну и храбро биться, впервые взяв в руки мушкет и копьё. Король наступал. Кавалеры вступили в Колбрук, в пятнадцати милях от Лондона. Депутаты, сами лишённые мужества, поспешили вступить в переговоры о мире. Одиннадцатого ноября депутация была милостиво принята королём. Король велел передать, что готов вступить в переговоры в любом случае, даже перед воротами Лондона. Утром двенадцатого ноября его ответ прочитали в верхней палате. Эссекс поднялся и задал вопрос, что ему делать. Ему приказали остановить военные действия. Лорды направили Питера Киллигрю вести с королём переговоры о мире. Он нашёл Карла в Брентфорде, в семи милях от Лондона,

Монарх не имел намерения сообразовываться с пожеланиями парламента, у которого было семь пятниц на неделе. Он продолжал наступление и подступил к Брентфорду, рассчитывая захватить его с ходу врасплох и внезапно овладеть Лондоном. К его удивлению, слабый гарнизон Брентфорда отказался сдать город и храбро его защищал. Заслышав выстрелы, на помощь вовремя подошли полки Брука и Гемпдена и несколько часов выдерживали атаки всей неприятельской армии. Звуки выстрелов долетали до Лондона. Горожане были в смятении. Эссекс покинул палату лордов, собрал, сколько успел, добровольцев и поспешил им на помощь. Он опоздал. Солдаты парламента отступили. Король занял Брентфорд и оказался в шаге от Лондона.

Горожане были испуганы. Со всех сторон Карла обвиняли в жестокости и вероломстве. Многие горожане были уверены, что город будет взят штурмом и монарх не задумается отдать его на поток и разграбление кавалерам. Прежние приверженцы войны возроптали. Только убедившись, что в такой обстановке переговоры о мире бессмысленны, парламент поспешил возобновить приготовления к обороне. Его именем в ряды парламентской армии были призваны ученики мастерских, причём им обещали время военной службы засчитать как время учёбы. Город призвал новое ополчение. В его ряды вступило около четырёх тысяч мастеровых. Генералом этого спешно вооружённого воинства был назначен Филипп Скиппон, стойкий пуританин и решительный человек. Он выстроил своих неумелых солдат и сказал им:

— Ну, ребята, сперва от всего сердца помолимся Богу, а потом будем драться от всего сердца. Я с вами буду делить все опасности. Не забывайте, что вы защищаете дело Божье, своих жён и детей, самих себя. Итак, ребята добрые, ребята храбрые, говорю вам ещё раз: помолитесь Богу от всего сердца и деритесь храбро, и Бог не оставит вас.

Отряд Скиппона вошёл в состав парламентской армии, которая уже насчитывала двадцать четыре тысячи ополченцев. Четырнадцатого ноября Эссекс сделал им смотр. Он пытался вселить в солдат мужество, но сам колебался. Казалось, атаковать короля было свыше его нравственных сил. Настойчивей всех в его штабе атаки требовал Гемпден:

— Вы никогда не найдёте в народе такой непоколебимой уверенности в победе и твёрдого убеждения, что ему непременно нужно победить.

Ему возражали старые офицеры, хоть и пьяницы, по отзывам Кромвеля, однако имевшие опыт сражений. Всё-таки Эссекс подчинился необходимости что-нибудь делать. Он выстроил своё воинство в виду вражеского войска. Всё было так безобидно, так мирно, что его сопровождали сотни праздных зевак, которым сражение представлялось занимательным зрелищем. Вдруг они заметили в рядах кавалеров движение. Зрители приняли это за начало атаки и без оглядки, в панике поскакали по дороге на Лондон, точно за ними гнались. Этого было довольно, чтобы парламентское воинство дрогнуло. По рядам понеслись зловещие слухи. Многие ополченцы были готовы бежать по домам. Когда выяснилась ошибка, а солдаты получили из города вино и табак, они успокоились, но Эссекс отказался атаковать короля с такими волками. У кавалеров в тот день не хватало пороха и свинца. Король испугался атаки, которой страшился и Эссекс, и отвёл свою армию сначала в Ридинг, потом в Осксфорд, где расположился на зимние квартиры, что означало конец кампании этого года.

3

Наступила неразбериха. Крупные торговцы и финансисты уже хотели скорейшего примирения с монархом, опасаясь, что затяжная война принесёт большие убытки, если парламент не сможет платить по долгам. Девятнадцатого декабря они подали петиции в обе палаты, дельцы проклинали папизм, нападали на злоупотребления и беззакония короля и требовали вступить с ним в мирные переговоры. Двадцать второго декабря такие же петиции поступили из нескольких графств. В противовес им в парламент поступили прошения от городского совета, от подмастерьев и рабочего люда, которые требовали продолжить войну до тех пор, пока король не согласится править совместно с парламентом. Благоразумные и трусливые депутаты настаивали на переговорах, последовательные и решительные оставались непримиримыми. Чтобы не рассориться окончательно, представители нации договорились, что на переговоры в Оксфорд отправится депутация от городского совета и прощупает почву. Второго января 1643 года депутация прибыла и просила короля возвратиться в Лондон, обещая своими силами подавить мятежи. Карл улыбнулся:

— Вы там не способны поддерживать мир и между собой.

В этом духе он составил ответ и отправил его в Лондон со своим представителем. Горожане собрались в помещении городского совета и встретили его недружелюбными криками. Он испугался и отказался читать послание короля, говоря, что у него слабый голос. Читать всё же пришлось. К несчастью, оно оказалось слишком длинным, скучным и путаным, полным упрёков парламенту и народу, из чего следовало, что он не намерен мириться. Ему отвечали Джон Пим и Эдуард Монтегю-Кимболтон. Их поддержали со всех сторон:

— Будем жить или умрём вместе с ними!

Тем не менее боевые действия прекратились. Борьба сама собой переместилась в графства. Там противники на свой страх и риск набирали отряды, нападали и отступали, но большей частью ограничивались мелкими стычками.

Все враждующие были родственниками или соседями, до начала раскола дружно жили между собой, бывали в гостях, крестили друг у друга детей. Они сражались не друг против друга, а только за идею, за принцип, и потому не прерывали добрососедских и родственных связей, между стычками мирно встречались между собой, а пленных отпускали под честное слово, с условием больше не воевать ни на той, ни на другой стороне. Кавалеры были склонны к грабежам, но редко прибегали к жестокости. Круглоголовые чтили законы, данные Богом, и считали своим долгом быть человечными и с врагами своими. Один принц Руперт снискал худую известность зверствами в разбойных набегах, но его все презирали и третировали.

Постепенно графства объединялись. В середине февраля королева возвратилась в Йорк. Её восторженно встретили кавалеры. На переговоры с государыней из Шотландии прибыли тамошние монархисты Гамильтон и Монтроз. Толпы католиков стекались под её знамёна, что было нарушением законов королевства, запрещавших католикам брать в руки оружие. Графства Дергем, Нортумберленд и Уэстморленд перешли на сторону монархини. Во главе объединённых отрядов севера встал герцог Уильям Кавендиш Ньюкасл. Очень скоро его армию прозвали армией папистов и королевы. Он с презрением относился к нареканиям как со стороны парламента, так и со стороны короля. Его высокомерие, независимость вызывали почтительное уважение, и армия быстро росла.

Усиление этого войска пугало парламент намного больше, чем армия короля, стоявшая в Оксфорде. Среди горожан носились слухи о заговорах. Благоразумные и трусливые депутаты вновь заговорили о мире. К ним тайно примкнули богатые и знатные представители нации, которые прежде рассчитывали на быстрый успех и теперь предпочитали долгой войне мир с Карлом на более или менее пристойных условиях. Вновь было внесено предложение вступить в мирные переговоры с тем условием, что перед началом переговоров обе стороны распустят свои войска. Вновь заговорил Бенджамин Редьярд:

— Я долго страшился, что чаша ужасов, которая на наших глазах обошла все народы на континенте, минует нас, и вот она наконец здесь. Может быть, нам суждено испить её до конца. Да сохранит нас от этого Бог! Нам осталась одна надежда, а именно: наши несчастья не могут быть продолжительны, потому что на нашей земле мы не можем сражаться так, как это делается в Германии, где на обширном пространстве война ведётся и всё-таки нет недостатка в мирных полях, которые засеваются и дают урожай, достаточный для пропитания жителей и солдат. Напротив, наша земля со всех сторон сжата морем. Она похожа на место, достаточное только для петушиного боя. Нам нечем отгородиться от наших врагов, кроме собственных рёбер и черепов. Уже было сказано в этой палате, что совесть заставляет нас не оставлять без внимания невинно пролитой крови, которая потечёт, если мы не сможем добыть мир, приступив безотлагательно к переговорам. Многие говорили о надежде на Бога. На Бога можно полагаться при заключении мира точно так же, как и в войне. Бог дарует мудрость в переговорах, равно как и мужество в битвах. И в том и в другом случае Бог тому посылает успех, кто угоден ему. Кровопролитие есть грех, который вопиет о возмездии. Этот грех уже пятнает страну. Так поспешим окончить его!