Сопоцкина до Августова, бомбят Гродно, штаб армии. Связь с частями по проводам нарушена, перешли на радио. Две радиостанции прекратили работу — может, уничтожены. Перед твоим приходом звонил из десятой армии Голубев, а из четвертой — начальник штаба полковник Сандалов. Сообщения неприятные. Немцы всюду бомбят…
Наш разговор прервал телефонный звонок из Москвы. Павлова вызывал нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Командующий доложил обстановку.»
Заметьте, первый заместитель командующего Западным фронтом даже ни словом про Директиву № 1 не вспомнил. Но оперетта уже началась. Какая-то чертовщина, как выразился Павлов.
Вскоре его начали терзать звонками из Генштаба и Наркомата — доложи обстановку. Обстановку докладывать было трудно — связи с войсками почти не было. Провода порезаны, рации не до всех штабов армий добивали. А что вы хотели, если округ жил до самого часа «Ч» мирной жизнью и на полевой командный пункт фронта, где были резервные линии связи и откуда рации доставали до армий, никто даже не думал выдвигаться.
Болдин изо всех сил в мемуарах старался выгородить своего начальника. Оно и понятно, он был первым заместителем Павлова, он наравне с ним нес ответственность за тот бардак, который они развели.
Похоже, когда Тимошенко уже стало нечего отвечать, Дмитрий Григорьевич стал искать куда бы и под каким предлогом смыться из штаба фронта, хотел за себя отдуваться Болдина оставить.
Тут как раз выяснилось, что нет связи со штабом 10-ой армии Голубева. И Павлов стал собираться в «командировку», лично намеревался найти штаб армии и вести в бой ее героические войска. Только чтобы не отвечать на телефонные звонки из Москвы.
Болдин просек, что его командующий оставляет за стрелочника, сам уедет геройски сражаться, а заместителя будут рвать на куски Тимошенко и Жуков. И Иван Васильевич через голову своего командующего позвонил Наркому. Доложил, что командующий намеревается в 10-ю армию смыться. Тимошенко немного офигел от этого, запретил Павлову покидать штаб, а в 10-ю армию приказал послать Болдина.
Иван Васильевич сел в самолет и полетел искать штаб 10-ой армии. Это и спасло ему жизнь.
В штабе же Западного фронта, созданного уже из округа приказом Ставки, к тому времени шла не оперетта, там был настоящий кордебалет. Когда его исполнение по телефону надоело созданной Ставке, в штаб Западного фронта были отправлены Кулик и Шапошников. Шапошников по дороге заболел, а Кулик потерялся.
Потеряться Григорию Ивановичу было не так уж и трудно, потому что он искал штаб фронта в Минске, но там его найти было нельзя:
«Из ОПЕРАТИВНОЙ СВОДКИ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ № 010
На 20 ч 00 мин 26 июня 1941 г.
В течение 26.6 подвижные части противника, действующие на Минском направлении, вели бой с нашими войсками, оборонявшими Минский Укрепленный Район. На Луцком направлении с утра идут крупные бои танковых соединений. Данных о боевых действиях на Львовском и Черновицком направлениях нет. На Бессарабском участке фронта идут бои за Скулени. На советско-финляндской границе боевых столкновений не было. Авиация противника в течение 26.6 особой активности не проявляла…
…3. Западный фронт. Данных об отходе войск фронта до 20.00 26.6 добиться не удалось. Штаб фронта с утра 26.6 переходил из района Минска в Могилев…»
В результате маршал Кулик в Минске нашел только штаб корпуса Минского укрепрайона, у которого не было связи… ни с кем ее не было. И теперь Кулика никто найти не мог.
А Павлов со своим штабом уже сидели в Могилеве, в далеком тылу, подальше от своих армий, за которыми сжималось кольцо окружения.
Вы представьте, что Паулюс, в самом начале советского наступления под Сталинградом бросил бы свою 6-ю армию и убежал куда-нибудь под Харьков. Я думаю, что Гитлер сильно бы удивился этому.
Сильно удивился и прибывший в Могилев Ворошилов, когда увидел там генерала армии Павлова со всем штабом фронта…
Я очень сильно сомневаюсь, что товарищи военные мужчины посмотрели в театре «Свадьбу в Малиновке» и разошлись по домам в задумчивости любоваться звездами, размышляя о сложной военно-политической международной обстановке. Болдин врет, пытается приукрасить ситуацию, в которой и сам оказался, более того, за бардак в округе, он, как заместитель командующего, тоже нес ответственность. Его спасло от расстрела, справедливого, между прочим, только то, что он оказался в 10-й армии и там не струсил. Можно сказать, пощадили его. Храбростью искупил.
Сто процентов, после спектакля штабные во главе с Павловым хорошенько на грудь еще приняли в праздничной атмосфере. Последнее мирное воскресенье праздновали, что ли? Вот их в праздничной атмосфере война и застала.
Для тех, кто сам не служил и не занимал руководящих должностей, происходившее в Западном особом округе кажется чем-то невероятным. Тем более, что прямо накануне у них был с проверкой заместитель наркома обороны СССР по боевой подготовке К. А. Мерецков, проверял боевую готовность округа. Мерецков уехал от Павлова в полном опупении от бардака — даже во время объявленной тревоги по ВВС округа на один из аэродромов приземлился немецкий самолет. В мемуарах Кирилл Афанасьевич описывает эту ситуацию, только, уверен, не теми выражениями и фразами, которыми он чехвостил командующего ВВС Копеца. Прямо у него спросил:
— Что ты будешь делать, если завтра война?
А тот лыбился, как дурачок:
— Застрелюсь…
* * *
Кузьма Никитович Галицкий командовал дивизией Западного особого округа в те дни. Описывает предвоенную ситуацию в мемуарах «Годы суровых испытаний. 1941–1944 (записки командующего армией) — М.: Наука, 1973». Еще весной 1940 года начальник разведки округа Блохин командующим армиям и дивизиям доводил, что немцы на границе начали концентрацию войск. Еще весной 1940 года! А потом в книге Галицкого какая-то невнятица вплоть до последних предвоенных дней. Там уже даже группы диверсантов появляются на советской территории. За несколько дней до войны! И у Павлова тревожное настроение, хотя при этом он отправляет дивизию Галицкого в летние лагеря на учения. Путаницы в мемуарах Галицкого очень много. То ли он сам врет, то ли, скорей всего, его мемуары в редакции «поправили» в соответствии с решениями 20-го съезда, сделали упор на том, что из Москвы поздно войска в боевую готовность привести разрешили, но вот как он описывает отдание Павловым распоряжения о направлении дивизии на летние учения:
«— Никаких письменных указаний от меня и штаба округа не будет. Все делать согласно моим личным указаниям. Доложите их командующему армией генералу Кузнецову. Неясные вопросы уточните у начальника штаба округа.
Речь шла, казалось бы, о повседневных мероприятиях. Но по тону командующего,