– Ах, как ты хорош в постели, милый! Как хорош! Лучший любовник, какого я знала! Хотелось бы мне не расставаться с тобой никогда, но увы – судьба решила иначе.
Жан-Клод слушал ее воркование, ловя малейшие оттенки интонации. Слишком многое было поставлено на карту. Иветта была необходима ему сейчас.
– О чем ты, милая? – пробормотал он, делая вид, что сражен дремотой.
– Вчера муж устроил мне сцену, ни с того ни с сего. Потребовал, чтобы я вышвырнула из пансиона всех, кто хоть немного похож на знатного человека. Он может выдать тебя и девчонку, поэтому вам придется выехать.
– Чего это он расшумелся?
– Он же не слепой! Ты не сойдешь за простолюдина, как ни старайся. А что, ты об этом не подозревал?
Еще как подозревал, потому почти и не выходил за порог комнаты, которую делил с Лореттой. Прошедшие месяцы были истинной пыткой, и оба они знали, что не смогут дольше оставаться в четырех стенах.
– Наверное, ты права… – протянул он со вздохом и потерся лицом о голую грудь Иветты.
– Конечно, права! Я вовсе не желаю, чтобы с тобой или этой девчонкой что-нибудь случилось.
– У тебя доброе сердце, – заметил Жан-Клод, стараясь отгадать, к чему она ведет.
– Тебе ведь известно, что почти вея знать сбежала за границу?
– Откуда? – Он пожал плечами, думая, что в своем добровольном заточении давно утратил связь с действительностью.
– А как им было не сбежать, если крестьяне по всей стране жгут и грабят замки?
– Что?!
Жан-Клод рывком сел на постели. Великолепный «Сангуин» тотчас возник перед его мысленным взором.
– Не хочется быть вестницей тяжких новостей, но… отчим этой Жанетты де Лафайет давно сбежал и бросил свое поместье. Зато ее жених погиб, защищая свое и твое имущество.
– Эдуард бежал? Куда?
– В Англию, куда же еще?
– А что с поместьями? – бледнея, спросил он.
– Ах, милый, я скорблю вместе с тобой! – воскликнула Иветта с жалостью, хотя сердце ее ликовало. – Все три поместья сожжены и разграблены.
– Мне конец! – Жан-Клод вскочил и принялся бегать взад-вперед по комнате, ломая руки. – «Сангуин» сожжен! Мой прекрасный, бесценный «Сангуин»! Чья рука могла подняться на такую красоту? Звери, звери! Безмозглые, бездушные скоты! Уму непостижимо! Единственное, что я любил, что, ценил, стерто с лица земли!
Иветта с отвращением наблюдала, как он мечется. Ей стоило труда удержать на лице маску сочувствия. Эти аристократы! Им на все наплевать, кроме своих драгоценных поместий! Ничего удивительного, что веками они тиранили крестьян! Но с этим покончено! Справедливость восторжествовала!
– Как я тебя понимаю, как понимаю! – воскликнула она. – Теперь видишь, почему я опасаюсь за ваши с Лореттой жизни?
Жан-Клод не слушал ее, продолжая мерить шагами комнату.
– Я все решила, все предусмотрела. Сядь!
И так как он ее не услышал, Иветта схватила его за руку и насильно усадила на кровать. На лице его была написана скорбь.
– Во Франции для вас двоих ничего не осталось, ведь так? Твое поместье, дом и семья Лоретты – все погибло.
Он кивнул.
– Но у вас остались ваши жизни, а значит, возможность построить все заново. Ты так красив, так умен! У тебя еще будут и поместье, и множество красивых вещей.
Мало-помалу ее доводы начали проникать в затуманенное сознание Жан-Клода.
– У меня будет новый «Сангуин»… – прошептал он.
– Это я и хочу сказать! – Иветта поощрительно улыбнулась.
– Допустим… – медленно произнес Жан-Клод. – Но как это возможно? Где я сумею снова встать на ноги?
– В Америке, разумеется! Французы помогли этой стране сбросить английское владычество, значит, она в долгу у французов.
– Америка… Хм, это далеко. Там все иначе.
– В Луизиане живут плантаторы французского происхождения. Они владеют не только землей, но и чернокожими рабами, и ты можешь стать одним из богатейших помещиков. Только вообрази себе новый, еще более богатый «Сангуин»!
– Луизиана, говоришь?
– Я разговорилась с одним знакомым капитаном, он возит из Луизианы хлопок-сырец. Правда, там сейчас господствуют испанцы…
– Испанцы? – воскликнул Жан-Клод с отвращением.
– По договору 1763 года.
Внезапно он насторожился. Казалось странным, чтобы женщина необразованная, занятая исключительно собственными удовольствиями, вдруг выказала такую осведомленность не только в географии, но и в истории. Очевидно, ей до смерти не терпится избавиться от него и Лоретты. Тем не менее идея отправиться в Луизиану выглядела весьма соблазнительной. Плантация с чернокожими рабами…
– А почему именно туда? – спросил Жан-Клод, вдруг усомнившись, что «Сангуин» в самом деле разрушен.
Он решил сам навести справки. Когда надо, Иветта лгала более естественно, чем иной человек дышал.
– Как почему? – театрально удивилась она, всплеснув руками. – Потому что там столько возможностей!
– Для человека с деньгами, – возразил Жан-Клод.
– Я оплачу ваш проезд до Америки и дам немного с собой, но в обмен на услугу.
«Итак, карты на стол!» – насмешливо подумал он.
– Что за услуга?
– Жанетта, – последовал ответ.
– Что – Жанетта?
– Я хочу, чтобы она навсегда убралась из Франции! Вообрази себе, эта сучка беременна! От Куинси! Они хотят обвенчаться!
Жан-Клод расхохотался, ненадолго забыв о своих неприятностях.
– Ты все еще не желаешь отказаться от этого ублюдка!
– Теперь Куинси уже не ублюдок! – отрезала Иветта. – Когда все успокоится, он станет уважаемым членом общества. И я буду рядом с ним.
– Все понятно, – хмыкнул он. – Ты готова выложить денежки для меня, Лоретты и даже Жанетты, лишь бы заполучить моего единокровного брата.
– Не стану отпираться. Куинси заслуживает большего, чем эта худосочная неженка. Она и его превратила в слабака!
– Детали меня не волнуют, – отмахнулся Жан-Клод. – Желаю счастья с Куинси, независимо от того, ублюдок он или уважаемый член общества. Вы друг друга стоите. Куда больше меня интересует, как щедро ты собираешься оплатить мои услуги.
– Отдам все, что смогу собрать. Я ведь не богата, дорогой.
– А мне-то что за дело? Если сумма меня не устроит, я продам информацию кому следует.
– Вряд ли, – холодно возразила Иветта. – Будь рад и тому, что тебе перепадет. Одно мое слово – и вы с Лореттой перестанете коптить небо Франции. Советую не артачиться.
– Что ж… раз у тебя на руках все козыри…
– Именно так.
– Тогда будь щедра хотя бы в память о нашей близости в этой постели.
– Значит, ты согласен?
– У меня нет выбора. Как насчет того, чтобы скрепить сделку?
– Постой!
– В чем дело?
– Отъезд на рассвете.