Читать интересную книгу Ночь длиною в жизнь - Тана Френч

— Минуточку. А куда же делась наша ответственность перед жертвами? Куда пропало «Только ты и я — это все что у них есть»?

— Это не имеет смысла, малыш, — отмахнулся я. — Снайпер Кеннеди прав: у него дело — конфетка. На месте прокурора я бы мигом дал ему зеленую улицу. Черта с два он выбросит всю свою версию и начнет с нуля, пусть хоть архангел Гавриил спустится с небес и скажет, что Снайпер не прав. А на телефонные распечатки Кевина и на наше с тобой мнение насчет истории Имельды ему плевать. Не важно, что случится до вторника; дело окончено.

— И вас это устраивает?

— Нет, солнышко, не устраивает. Ни капельки не устраивает. Однако под пули я брошусь только за что-то очень важное, а хвататься за безнадежное дело — пусть это и романтично — совершенно ненужная потеря. Вот и для тебя будет потерей отправиться в регулировщики или всю жизнь заниматься канцелярией в какой-нибудь глуши, если всплывет, что ты сливал мне никому не нужную информацию.

Малышу не хватало выдержки: рука на столе сжалась, и Стивен, похоже, изготовился обрушить кулак на мою физиономию.

— Это мое решение. Я большой мальчик и могу за собой присмотреть.

— Не обманывай себя, — засмеялся я. — Я вовсе тебя не защищаю. Я бы с радостью позволил тебе разрабатывать эти направления до две тысячи двенадцатого года, а не то что до вторника, если бы хоть на мгновение поверил, что это что-нибудь даст. Но не поверю.

— Вы меня втянули в это дело, и теперь я втянулся — и не уйду. Вы не можете передумывать каждые пару дней: принеси палку, Стивен, брось палку, Стивен, принеси палку, Стивен… Я не ваша шавка — не больше, чем детектива Кеннеди.

— Вообще-то, — сказал я, — именно моя. Я буду приглядывать за тобой, дружище Стиви; если мне только покажется, что ты продолжаешь совать нос куда не надо, я отнесу отчеты о вскрытии и об отпечатках пальцев детективу Кеннеди и расскажу, откуда они у меня. Ты попадешь в его черный список, в мой черный список — и будешь работать за столом у черта в заднице. Говорю еще раз: отвали. Понял?

По молодости и от растерянности Стивен не следил за выражением своего лица; в застывшем взгляде парня отчетливо светилась ярость, удивление и отвращение. Именно этого я и добивался: чем я противнее для него, тем дальше он окажется от предстоящих разнообразных мерзостей. Впрочем, от боли меня это не избавляло.

— Я не понимаю вас! — воскликнул Стивен, мотая головой. — Совсем не понимаю.

— Это уж само собой, — сказал я и полез за бумажником.

— И не покупайте мне кофе. Я сам расплачусь.

Если бы я ранил его слишком глубоко, он мог остаться в деле из принципа — доказать себе, какой он крутой.

— Как хочешь. Да, вот еще, Стивен… — начал я.

Он сидел, опустив голову, роясь в карманах.

— Детектив, посмотри на меня.

Стивен неохотно поднял на меня глаза.

— Ты отлично поработал. Я знаю, мы оба не хотели, чтобы все так кончилось, но скажу тебе одно: я не забуду. Если подвернется удобный случай — а такое время придет, — я сделаю все возможное.

— Я расплачусь, — упрямо повторил он.

— Конечно, расплатишься, но я тоже привык платить по счетам, так что за мной должок. С тобой приятно работать, детектив. Уверен, еще поработаем.

Я даже не пытался пожать ему руку. Стивен бросил на меня угрюмый, ничего не выражающий взгляд, хлопнул на стол десятку — широкий жест для человека с зарплатой новичка, — набросил куртку и гордо удалился.

Я остался за столиком.

И вот я снова там же, где и неделю назад, паркуюсь перед домом Лив, чтобы забрать Холли на выходные. Казалось, прошли годы.

На Оливии было элегантное бежевое платье — вместо элегантного черного платья на прошлой неделе, но смысл был тот же: псевдопедофил Мотти уже в пути и вот-вот появится. Впрочем, на сей раз Оливия не пыталась преградить дорогу, а широко распахнула дверь и быстро затащила меня в кухню. Прежде, когда мы были женаты, меня пугали эти сигналы «нам надо поговорить», но в нынешних условиях я им только порадовался. Гораздо лучше, чем привычное и бесцветное «мне не о чем с тобой говорить».

— Холли готова? — спросил я.

— Она в ванной. У Сары в студии хип-хопа проводили День открытых дверей; Холли только что вернулась, потная насквозь. Будет готова через несколько минут.

— Как она?

Оливия вздохнула и легко коснулась рукой безукоризненной прически.

— С виду все нормально. Ночью ей приснился кошмар, и она очень тихая, но не похоже… Не знаю. Хип-хоп ей понравился.

— Она ест? — спросил я. Когда я съехал, Холли на какое-то время объявила голодовку.

— Ест. Впрочем, ей уже не пять лет; чувства у нее не нараспашку. Впрочем, это не значит, что их нет. Попробуй с ней поговорить, а? Вдруг ты лучше поймешь, как она справляется.

— Значит, она все держит в себе… — с затаенной злобой произнес я. — Интересно, откуда она этого набралась?

Оливия едва заметно поджала губы.

— Я совершила ошибку. Серьезную. Я признала это, попросила прощения и стараюсь ее исправить. Поверь, мне очень плохо оттого, что я причинила Холли боль.

Я подтащил барный стул и тяжело плюхнулся на него — сейчас вовсе не для того, чтобы злить Оливию, просто был так разбит, что хоть две минутки посидеть в комнате, где пахнет тостами и клубничным вареньем, было большим облегчением.

— Люди причиняют боль друг другу, так уж сложилось. Ты хотела сделать что-то хорошее. Гордись этим.

Плечи Лив напряженно застыли.

— Людям не обязательно причинять друг другу боль.

— Обязательно, Лив. Родители, возлюбленные, братья, сестры, можешь сама продолжить. Чем ближе человек, тем больнее бьет.

— Да, конечно. Но нельзя представлять дело так, будто это непреложный закон природы… Это отговорка, Фрэнк, и ты сам это понимаешь.

— Позволь предложить тебе добрую порцию освежающей реальности. Большинство людей с радостью свернут друг другу шею. А тех немногих, кто трогательно пытается этого избежать, мир прижмет как следует — и все равно заставит.

— Иногда мне очень жаль, — холодно сказала Оливия, — что ты сам себя не видишь со стороны. Ты рассуждаешь как подросток, который наслушался Моррисси и погряз в жалости к себе, любимому.

Оливия пошла к выходу, а мне больше всего на свете хотелось, чтобы она осталась в теплой кухне и продолжила перепалку со мной.

— Я рассуждаю так, потому что знаю по опыту, — возразил я. — Может быть, где-то есть люди, которые никогда не делали ближнему ничего вреднее чашки горячего какао с зефиром, но я лично таких не встречал. Если ты встречала, обязательно просвети меня. Я с удовольствием послушаю. Приведи хоть один пример отношений, которые никому не причинили боли.

Я не могу заставить Оливию делать все, что захочу, но умею втянуть ее в спор. Лив отпустила ручку двери, прислонилась спиной к стене и скрестила руки на груди.

— Прекрасно, — сказала она. — Эта девушка, Рози, когда-нибудь причиняла тебе боль? Не убийца, а она сама?

К сожалению, вторая сторона наших с Лив отношений — то, что я, как правило, откусываю больше, чем могу прожевать.

— Пожалуй, мне на этой неделе уже хватит разговоров о Рози Дейли, если ты не возражаешь.

— Она не бросала тебя, Фрэнк. Не бросала. Рано или поздно тебе придется это признать.

— Дай угадаю: об этом тебе сообщила Джеки. Вот балаболка, язык без костей!

— Я и без Джеки прекрасно понимаю, что какая-то женщина обидела тебя, вернее, что ты так считаешь. Я знала это с самой первой нашей встречи.

— Лив, как ни прискорбно, но твои навыки телепатии сегодня не на высоте. Удачи в следующий раз.

— И телепатия мне ни к чему. Спроси любую, с которой у тебя были отношения: гарантирую, она знала, что она на втором месте, на замену, пока не вернется та, которую ты в самом деле хочешь.

Внезапно Оливия замолкла. Ее глаза смотрели испуганно, почти затравленно, как будто она только что поняла, на какую глубину заплыла.

— Давай, скинь камень с души, — подбодрил я. — Раз начала, то договаривай.

Лив, подумав мгновение, едва заметно пожала плечами.

— Как скажешь. Это была еще одна причина, почему я попросила тебя уехать.

Я громко рассмеялся.

— Ага. Понятно. Ладно, пусть так. Значит, все эти бесконечные схватки насчет моей работы и отлучек — это что, обходной маневр? Просто чтобы я мучился догадками?

— Не увиливай, я говорю о другом. Тебе прекрасно известно, что у меня хватало поводов дойти до ручки — я никогда не знала, означает ли твое «буду в восемь» сегодня или следующий вторник, я спрашивала, чем ты занимался на работе — и в ответ слышала «работал», и…

— Я знаю одно: надо было в брачном контракте записать, что этот разговор больше не повторится. И Рози Дейли тут ни при чем…

Оливия старалась не повышать голос, но говорила с такой мощью, что меня чуть не смело со стула: