— Не будь дурой, — сказал я. — Я всегда свой человек. И руководствуюсь исключительно собственными соображениями. А вот если ты хочешь спросить, чей я союзник… ты ведь это имеешь в виду?
— Это, — кивнула она.
— Твой, разумеется. Вот за это ты можешь не беспокоиться. Пока ты не начнешь разменивать меня по рублю в пользу своих целей — я буду на твоей стороне.
Я помолчал, потом усмехнулся и добавил:
— И ты даже не знаешь, насколько я на твоей стороне. Скажи и ты мне вот о чем: если Родман облажается в глазах своего руководства, кто примет бразды правления после него?
— Если он облажается, то думаю, что это облажаемся мы, а не он, — сказала она с расстановкой. — Он останется чистеньким. Сам знаешь, shit always goes downhill.[13] Мы окажемся крайними, а такие, как Родман, всегда в белом.
— А если ситуация повернется так, что Родман облажается и не сможет назначить крайних? — спросил я. — Станет самым крайним из крайних, плохим-плохим мальчиком — и не будет иметь возможности оспорить это утверждение?
— Что ты имеешь в виду? — явно заинтересовалась она.
Так и знал, что мимо ушей она этого не пропустит. Для нее это было бы противоестественно: не тот человек.
— Не вдавайся — просто ответь, — чуть надавил я.
— Если я буду умной девочкой и сразу же поведу себя как положено, то, возможно, эта должность окажется за мной, — осторожно подбирая слова, ответила Светлана. — Очень хорошая, высокая, почетная должность, о которой я сейчас и не мечтаю. Достаточно сказано?
— Достаточно, — кивнул я. — Старайся на новом месте. И мне нужны от тебя еще кое-какие услуги.
— Какие еще услуги? Я ведь уже предлагала минет, но ты отказался, — съехидничала она.
— Я же сказал — «еще кое-какие», это кроме минета.
— Жирно не будет? И минет и услуги… — Она посмотрела на меня сквозь бокал, который снова наполовину наполнила соком.
— Не будет, — заявил я. — Ладно, если серьезно… Ты можешь сделать новые личности? Пусть без легенд, а просто задним числом? И так, чтобы они более или менее проходили проверку?
— Не могу, — покачала она головой сокрушенно. — Раньше могла, а теперь — нет.
— Жаль, жаль.
Она вновь поставила бокал на стол, оставив на нем еще одну отметину, встала с кресла, потянулась. Красивая она женщина все же — спортивная, сильная, здоровая, холеная. Только очень уж в ней суть по-мужски практичная.
— Я могла это делать сколько угодно, когда сидела на иммиграционном контроле, — сказала она, повернувшись ко мне. — Я могла вписывать сколько угодно людей — задним числом, придумывая им любые имена и места, откуда они прибыли. При этом у них бы автоматически открывались задним числом счета в орденском банке. И никто никогда бы не проверил — приходили такие люди в этот мир или нет.
— А по банковской активности? — уточнил я.
— Да половина людей здесь оперирует только наличными и не попадает ни под какие регистрируемые действия. Не пользовался счетом, да и все тут.
Я, признаться, был несколько ошарашен. Не думал, что в системе регистрации может быть такая дыра.
— А почему так?
— Потому что девочкам на контроле въезда нет смысла этим злоупотреблять. Люди мелькают мимо них и уходят. Поэтому им просто этого не нужно, поэтому дыру в системе никто не замечал. А я как-то случайно неверно зарегистрировала человека. Потом исправила и обнаружила, что человек раздвоился, и никакая система этого факта не выловила. Я даже могла бы сделать ай-ди-карту этому человеку — без всяких проблем. Я могла бы сделать тебя хоть десятью людьми, прибывшими в разное время и из разных мест, снабженными картами и счетами в банке, и никто, никогда бы не смог к этому придраться.
— А есть способ выловить таких «пустышек»? — уже всерьез заинтересовался я.
— При условии, что их ввели не с терминала на иммиграционном контроле, — ответила она. — Если с контроля — то выловить их невозможно, это первоисточник, истина в последней инстанции.
— А в теории?
— Только если все-все-все вошедшие начнут проявлять какую-то активность в орденских структурах, что невозможно даже в теории, — покачала она головой.
— Значит… — Я сделал паузу.
— Значит, ты поедешь на Базу к Кате, скажешь, что я приказала ей сделать для тебя все, что ты пожелаешь, — сказала она. — Дашь ей день сроку, и к вечеру пусть она принесет тебе столько карт, сколько потребуется. Главное, чтобы у тебя были файлы с фотографиями, потому что съемка на месте попадает в дополнительный архив и появляется шанс выловить «пустышку». Теперь Катя тоже знает секрет, но я даже не думаю, что до меня это кто-то уже делал.
— А ты сама догадалась воспользоваться?
— Разумеется, — чуть ернически усмехнулась она. — Мало ли что случается в жизни! Меня — шесть экземпляров. Единственный минус в том, что остальные Светланы не обладают всеми правами оригинала. Например, попасть на Нью-Хэвен или выбраться оттуда они не смогут. А в пределах остальных территорий они могут перемещаться как угодно. У одной из них есть даже кое-какие сбережения в двух банках. Не слишком много, но есть: я подкидывала ей денег с зарплаты. Я думаю, что теперь у нас и Кать несколько. Подозреваю, по крайней мере.
— Чем дальше, тем больше я тебя уважаю и больше боюсь, — довольно искренне сказал я.
— И меньше хочешь!
Палец с накрашенным ногтем был обличающе направлен на меня.
— Страх и влечение — несовместимы, — сразу оправдался я.
— Дерьмо собачье. — Все тот же отвергающий жест рукой. — Взрасти в себе немного здорового мазохизма, и желания прибавится. Я ведь отличная девка, особенно в постели — тебе ли не знать?
— Циничная только не в меру, — ответил я. — Вообще без берегов.
— И это тоже моя привлекательная сторона, — широко улыбнулась она.
— Может быть. Скажи, что ты еще знаешь о Родмане? Меня интересует статус Смита и Брауна, и кто еще кроме них возле него?
— Смит и Браун — бывшие спецы из агентства по борьбе с наркотиками, — заговорила она серьезно. — Сюда попали после какой-то темной истории, работают у Родмана. Профессионалы в определенных областях. Они — именно работают у Родмана. А есть еще двое, я их знаю меньше, на вид — вылитые мерзавцы. Они работают на Родмана персонально. Чем занимаются — непонятно, числятся в каких-то хозяйственных структурах. Кто-то из них всегда рядом с хозяином. Один или оба. Мне кажется — они «решают проблемы», причем любые и любыми способами. Не люблю их, боюсь и не хочу видеть.
— То есть Родман умеет решать проблемы радикально? — уточнил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});