ластясь голодной кошкой. Кровь в висках стучала, сердце грохотало ненормально, когда за собой ее к постели потянул.
– Ты же понимаешь, что это ничего не изменит, – хрипло спросила, в глаза заглядывая, – это просто…
– Молчи, – прошептал, не в силах остановиться, – просто молчи.
Она привстала на цыпочки, прижимаясь доверчиво, и больше ни слова не сказала. Слова нам были не нужны, они больше ничего не значили…
* * *
Проснувшись ни свет, ни заря, долго лежал в постели, смотря за спящую Таню, рассматривая умиротворенное лицо, разметавшиеся по подушке волосы. Самая прекрасная картина на свете. И утро самое замечательное за последние пару лет. Осторожно, стараясь не разбудить, поправил русую прядь, бережно сдвигая ее со щеки. И сердце от нежности защемило, от любви, которую испытывал к этой девушке. На что я готов, чтобы быть с ней, чтобы сделать ее счастливой? Ответ до невозможности прост – на все. Я готов на все. В голове зрело сложное решение. Такое, что перевернет всю нашу, а точнее, мою жизнь. Рядом с ней испытывал умиротворение, но вместе с тем откуда-то из глубины поднималась волна отчаяния, тоски, обреченной безысходности – это мысли волка, его эмоции.
Таня была права. Ему мало одной ее. Ему нужна волчица, которой больше нет, и обратно не вернешь. Он задыхался от беспомощности, от необратимости случившегося. Отвратное чувство.
– Ты чего не спишь? – прошептала, сонно прищурившись.
– Не знаю, – улыбнулся чуть заметно, продолжая ее рассматривать.
– Сколько времени?
– Еще только пять. Спи.
Таня кивнула и ближе подвинулась, обвила руками, уткнулась носом в бок и засопела мирно, а я так и продолжал лежать, оглаживая ее взглядом, все больше убеждаясь в правильности сложного решения…
* * *
Снова проводил ее до работы. В этот раз шли, держась за руки, разговаривая о несущественном. Было одновременно сладко и горько. С одной стороны – волк, поникший, несчастный. С другой – Таня, хоть и улыбавшаяся, но уверенная в том, что ничего у нас не выйдет, что вместе нам не быть. Ее это спокойное смирение, готовность отпустить, просто убивала, ломала изнутри, дробила кости. Она ошибалась, и я ей намерен это доказать.
Поцеловав меня, она скрылась в недрах книжного магазина, а я, подняв повыше воротник куртки, бодро пошел прочь. Мимо неказистых домов, мимо сонных прохожих, мимо маяка на фоне тусклого неба. Долго шел по каменистому берегу, слушая, как волны накатывают с рокотом, со стоном, то воя диким зверем, то шипя змеей. Холодные брызги уже давно пропитали одежду, но я не чувствовал холода. Ничего не чувствовал, кроме стальной решимости.
Волк совсем притих, забился в угол, с опаской ожидая моих действий. Мне хотелось кричать: сделай что-нибудь, чтобы переубедить меня, придумай, как вернуть грифельную волчицу! Он лишь слабо скулил в ответ.
Наконец, я вышел на пустынный песчаный берег, занесенный бурыми остатками водорослей. Море здесь притихло, робко пенились вершины скромных волн, набегавших на песок. Гул сменился загадочным шепотом, и даже крики птиц звучали приглушенно. Небо хмурилось свинцовыми разводами, а в воздухе, наполненном свежестью, улавливался запах дождя.
Я не торопился. Сел на большой, одиноко пристроившийся на берегу валун, долго смотрел на темное море, казавшееся то чернильно-синим, то пронзительно зеленым, то равнодушно серым. Ветер легкими порывами бил в лицо, оставляя на губах соленый привкус. Нащупал в кармане телефон и набрал знакомые цифры. Унылые гудки еще больше нагнетали тоски, но я слушал, пока, наконец, мне не ответили:
– Руслан? – голос Кирилла был напряженным.
– Включай видеосвязь, – произнес вместо приветствия, и сам включил камеру.
На экране появилась обеспокоенная физиономия друга:
– Как дела?
– Все хорошо, – глядел на него и понимал, что мне будет его не хватать.
– Нашел Татьяну?
– Нашел, – кивнул с легкой улыбкой.
– Где? – дотошно допытывался он до деталей.
– Кир, неважно. Главное, что нашел.
– Как она? – нахмурился он.
– Все нормально. Устроилась в маленьком спокойном городке, живет себе тихонько.
– Рада была встрече? – поинтересовался бета с изрядной долей иронии.
– Ты не поверишь – да. Рада. Сам до сих пор в шоке.
– Вы снова вместе?
Вместе ли мы? Да. Вместе, хоть Таня и думает, что все это мимолетно, что это последний виток перед тем, как поставить окончательную точку.
Она не права. С этого дня вместе и до конца. Сказать ничего не мог, просто кивнул. Кирилл одобрительно улыбался, показывая большой палец:
– Когда вернетесь? Меня уже вопросами одолели, где ты, что с тобой, куда уехал…
– Мы не вернемся, – перебил его, и друг удивленно замолк. Смотрел на меня подозрительно, а потом осторожно уточнил:
– В смысле – не вернетесь?
– В прямом. Я остаюсь с ней.
– Да оставайся, ради Бога. Никто не против. Только…
– Нет, Кирилл. Никаких только. Я остаюсь с ней здесь.
Он смолк, пытаясь переварить услышанное, потом хмуро спросил:
– Рус, ты же понимаешь, что так нельзя? Как же твоя стая? Твоя семья?
– Таня – моя семья, – чуть покачал головой, – а стая… стая теперь твоя.
– Руслан! Глупости не говори! Ты – альфа! Ты не можешь оставить стаю!
– Я – прайм, я могу все, что угодно.
– Стае нужен вожак! – не сдавался он.
– Ты теперь вожак.
– Нет! – категорично выпалил Нечаев.
У меня не было желания пререкаться, выяснять, кто прав, что хорошо, а что плохо. Поэтому впервые в жизни сделал то, чего никогда себе не позволял. Поймал его взгляд. Хоть и через телефон, но Кирилл замер, хотел сдвинуться, но не мог – я держал его, заглядывая в сердце, в душу.
– С этого момента ты – альфа клана Черных Тополей, – мой голос тверд, моя воля нерушима, – покажись!
В тот же миг телефон упал на пол, послышалась возня, грохот и утробное рычание – обернулся. Подошел к телефону, и в поле зрения появился крупный черный волк. Сильный, ловкий, мудрый. Альфа в чистом виде, у которого я всегда стоял на пути.
– Стая твоя! Черные Тополя – твои. Синеборье – твое. Теперь ты за них в ответе.
Он что-то проворчал, по-видимому, соглашаясь. Я знал, что он постарается, что сделает все для процветания стаи, и у него это выйдет лучше, чем у меня. Отпустил его, ничуть не сожалея о содеянном. Волк тут же снова стал человеком:
– Руслан! Ну нахрена ты это сделал? – Кир был вне себя от негодования. – Что за бред? Ты все рано вернешься! Зачем все это?
– Я не вернусь, – уже твердо, без сомнений, – я больше не смогу быть альфой.
Его взгляд помрачнел:
– Что ты задумал?
– Ничего, – пожал плечами.
– Руслан, твою мать, что ты там задумал?