Читать интересную книгу Я все равно тебя дождусь! - Евгения Перова

«Вика, черт тебя побери! Что ты наделала?!»

Синельников несколько раз перечитал отчеты и задумался. Все было не так просто. Ну, допустим, Вика могла прирезать этого Владика в аффекте… Нет, в каком аффекте! Она ненавидела Владика, и если пришла к нему, то с определенной целью. А это уже заранее обдуманное намерение. И потом – Вика пила с ним. Ее отпечатки на стакане. Может, просто зашла выпить, а потом крыша съехала? Зашла выпить – к ненавистному Владику? А может, вовсе и не ненавидела? Подожди-ка…

Сережа опять влез в отчеты… Да, точно! Владик лежал в постели – у самой стены, в одной майке, одеяло и одежда на полу. Особенных следов борьбы не обнаружено. На подушке найден черный волос, предположительно женский. Так… Все признаки полового акта… Еще волос – лобковый – обнаружен в стоке ванны… Безо всякой экспертизы Синельников был уверен, что оба волоса – Викины. Вика с ним спала, с этим несчастным Владиком! Что же это такое?!

Он попытался представить себе, как все происходило. Вот она пришла к Владику… Или они вместе пришли? Встретились на улице? Специально или случайно? Выпили водки, переспали… Еще выпили? Заснули оба? Или только Владик? И Вика, взяв нож… Где она его взяла? Пошла за ножом на кухню? Нет, нож наверняка валялся на тумбочке у кровати – там стояли стаканы и бутылка, на щербатой деревянной доске лежали порезанные помидоры и колбаса…

Потом она вымыла нож, вымылась сама – кровищу смыла – и ушла? Так, что ли? Оставив кучу отпечатков?! Как-то это не вязалось с заранее обдуманным намерением – Вика умная, она бы вспомнила про отпечатки! Или она была не в себе? Может, все-таки существовал кто-то третий? Первая мысль у Синельникова и была об этом таинственном, не учтенном в «Деле Айвазовского», третьем участнике. Но зачем этому гипотетическому третьему убивать Владика, который никаким боком по делу не проходит?! Да не было там никакого третьего! Один завхоз и действовал, с двумя дураками на подхвате – Владиком и Светочкой Вигаркиной…

И в это убийство никакой третий не вписывался! Где была Вика, пока третий убивал Владика? В ванной? И ничего не слышала и не видела? И ее не заметили? Оставили в живых? А потом вышла из ванной, вынула нож и вымыла его?! Или нож вымыл убийца? Зачем убийце мыть нож? Этот третий – если он существовал – не оставил никаких отпечатков! Допустим, Вика ушла, пришел убийца… Потом Вика вернулась зачем-то и оставила окровавленный отпечаток на раковине? И что? И никому ничего не рассказала? Ну да, как бы она объяснила, зачем была у Владика…

А может, это кто-то знакомый? Близкий? Например… Марк? Синельников ненавидел себя за эти мысли, но не мог не продумывать все варианты. Марк… И что Марк – следил за ними? Застал на месте и убил Владика на глазах у Вики?! Или выждал, пока она уйдет? Зная, что там везде ее отпечатки? Нет, все это было решительно на Марка не похоже. Он просто вытащил бы Вику из чужой постели и увел домой. Синельников знал Марка больше тридцати лет, они выросли вместе. Нет, Марк не способен на убийство, даже в аффекте! Хотя… вполне мог бы убить, защищая Вику, например. Но там защитой и не пахло – Владик явно не сильно сопротивлялся, когда его убивали. И Марк сдался бы сразу, а не пил бы через пару дней виски с Синельниковым, закусывая рулетом из лаваша…

Кто еще? Лида? Теоретически она могла приехать и уехать незамеченной. Но откуда она знала, что Вика и Владик именно в этот день… Случайность? Встретила их на улице? Лида знать не знала, где этот Владик живет, Синельников был уверен. И зачем ей убивать Владика? Чтобы подставить Вику? Чушь! Александра? Синельников хмыкнул: он знал, что Никанорова терпеть не может Вику и теоретически могла бы… Тем более что узнать адрес Владика ей было раз плюнуть. Но представить себе Александру с ножом в руке ему никак не удавалось. Нет, все говорило о том, что убила сама Вика.

Синельников провел несколько самых страшных дней в своей жизни, потому что не мог решить, что он должен делать. Можно было просто промолчать и посмотреть, как будут развиваться события. Ермолин и его ребята сами никогда не выйдут на Вику, да они особенно и не горят желанием расследовать эту бытовуху – кому он нужен, Владик! Одним алкашом меньше. Если дать им отпечатки, дело раскрутится, и что тогда будет с Викой, с Марком… с Лидой! Какой шум поднимется в городе!

Но Сережа вспоминал фотографии с места преступления, и его пробирала дрожь. Семнадцать ножевых ранений! Вика могла быть опасна. И когда ему позвонил Марк и бесцветным голосом произнес: «Вика покончила с собой», Синельников вздохнул с облегчением: Вика все за него решила. Это было признание. Только он один знал, что Вика имела в виду, когда писала в предсмертной записке: «Я так виновата».

Он выкинул снятые образцы отпечатков, чисто вымыл чашку и убрал ее в сейф. Но выкинуть это дело из головы не мог и начал потихоньку вести собственное расследование. Для начала Сережа сходил на квартиру Владика – тот жил в пятиэтажке. Синельников сам до женитьбы обитал в таком же доме, теснясь в малогабаритной трехкомнатной квартире вместе с матерью, дедом, сестрой и двумя племянниками. Собственно, именно этим и объяснялись все сложности его взаимоотношений с Наташкой – отсутствием отдельной жилплощади. Наташка жила в деревянном доме с матерью и бабкой, а Синельников был решительно не приспособлен ко всяким сельскохозяйственным занятиям и отлынивал, как мог, – да особенно и стараться не приходилось, потому что оперативная работа отнимала все его время.

– Рабо-ота! – ворчала теща. – Что это за работа? Ни денег, ни почета, одни неприятности. Лучше бы огород вскопал!

И Синельников, проклиная все на свете, иногда и в самом деле копал огород.

У Владика оказалась однокомнатная, совершенно пустая квартира на втором этаже. До сих пор Сережа ни разу не видел такого запустения: ободранные до газет обои, выщербленные половицы, потолки с потеками, кругом пыль. В комнате – только кровать, рядом – тумбочка, стол с допотопным телевизором, на подоконнике – жестянка с окурками. Кровать большая, старая, металлическая, с панцирной сеткой и решетчатыми спинками, на ней – грязный сплющенный матрас и подушка с лезущим в дырки пером. Простыню и наволочку забрали в качестве вещдоков – они были залиты кровью Владика. Даже на стене виднелись пятна засохшей крови.

Да-а…

Синельников прошел на кухню: старый холодильник, обшарпанный столик, колченогий стул и табуретка, грязный чайник на плите, в духовке – сковородка и кастрюлька с черным дном. Сережа походил по квартире, заглянул в туалет и ванную – лучше бы не заглядывал. В стенном шкафу лежало какое-то немногочисленное барахло, на гвозде в коридоре висела куртка, на полу валялись разбитые кроссовки. И так жил совсем еще молодой парень! Что ж, Вигаркина не помогала брату? Или он все пропивал? На что он вообще существовал, интересно…