Читать интересную книгу История Беларуси - Митрофан Довнар-Запольский

Особенно интересны попытки воссоздания некоторых отраслей промышленности. Только теперь в эпоху падения государства и экономического его развития до Польши и Белоруссии дошли идеи меркантилизма, началась эпоха искусственного насаждения промышленности или форсирования более ранних ее завязей. Это явление свойственно всему объединенному государству. Около того же времени в Польше появляются попытки создания некоторых акционерных компаний и насаждения промышленности при помощи иностранных капиталистов.

Во главе предприятий стоит шляхта. Это дело не столько капитала, сколько дело интеллигентской шляхты, а потому и самые предприятия строятся недостаточно практично и не являются достаточно прочными. Крупную роль в этом освежении промышленности сыграла Белоруссия.

В деле развития промышленности кипучую деятельность здесь проявил подскарбий надворный литовский Антоний Тизенгаузен, побуждаемый в своей деятельности королем Станиславом-Августом. Он получил в аренду от короля богатейшую Гродненскую экономию и задался целью поднять Гродно и превратить его в промышленный центр. Мы уже знаем, что появление в этих местностях суконных фабрик не могло быть случайностью, т. к., эта часть Полесья выделялась по развитию овцеводства. Богатые средства Гродненской экономии во многом облегчили задачу Тизенгаузена. Надо заметить, что по характеру своему этот магнат был несколько фантазером, но в то же время отличался громадной энергией и способностью к весьма разнообразной деятельности. Он владел типографиями в Вильне и Гродно, издавал гродненскую газету, издавал книги, основал несколько школ и даже ботанический сад. В управляемых им имениях он старался поднять промышленность, особенно лесное дело и в различных своих имениях и староствах основал ряд фабрик: в Поставах — полотняную фабрику, и такую же в Шавлях, в Бресте — суконную фабрику. Но это были очень бедные заведения. Только вокруг Гродно в 1777 г. таких мелких фабричных заведений считалось 15. Все это были попытки поднять различные формы промышленности. В 1780 г. было уже 23 различных фабрик и крупнейшей из них была фабрика шелковых изделий, насчитывавшая 62 станка, из которых 24 было специально назначено для выделки золототканных поясов, фабрикой заведывали французы.

Суконная фабрика состояла из 24 станков. Затем, среди фабрик Тизенгаузена была фабрика золотых изделий, столового белья, чулочная, кружевная, экипажная, карточная. Предместье г. Гродно — Городница совершенно преобразилась, в ней появились улицы с благоустроенными каменными и деревянными домами. Окрестные села также привлечены были к работе.

Затея Тизенгаузена была типично крепостническая затея. Он вызывал иностранных мастеров для обучения крепостных крестьян. Была попытка даже создать рабочий класс, для чего были взяты принудительно из крепостных семейств мальчики и девочки и отданы в обучение ремеслу. Тизенгаузен даже в школы насильно сгонял крепостных крестьян и принудительно их заставлял обучаться медицине и хирургии. Английский путешественник Кокс передает, в предприятиях Тизенгаузена было до 3000 рабочих, включая и тех, которые по деревням были заняты прядением шерсти и льна. Но тот же Кокс подробно останавливается на положении крепостных рабочих на фабриках. Ему жаловались директора, что хотя фабричные получают лучшую одежду и пищу, чем другие крестьяне, однако их нельзя приохотить к занятию промыслами иначе, как только силой. Кокс отлично оценил, что это происходит вследствие рабского состояния рабочих: «Большинство из них имело на своем лице выражение такой глубокой грусти, что мое сердце надрывалось от боли, глядя на них. Легко понять, что они работали по принуждению, а не по склонности».

Тизенгаузен представлял собою увлекающуюся и художественную натуру. Это был дилетант, интересовавшийся всем и не имевший в точности определенных знаний. Он все начинал, но не успел выждать конца, брался за все, как меценат. Не удивительно, что в конце концов предприятие Тизенгаузена лопнуло и дело кончилось миллионным дефицитом.

Тизенгаузен был самым крупным явлением в данном отношении, но далеко не единственным. Последний подканцлер Литвы граф Иохим Хребтович в 1790 г. устраивает в своем имении Вишневе первую и единственную в Белоруссии доменную печь. Но эта затея просуществовала всего 4 года. Канцлер литовский Сапега в своем имении Рожанне Слонимском повете устраивает суконную, бумажную и полотняную фабрику, а его брат Казимир в Кодне — суконную. Княгиня Анна Яблоновская в Семятичах в Подляхии, устраивает селитерный майдан и котельную. Хотя эти попытки были и неудачны, все же они не прошли бесследно, как, напр., попытка Тизенгаузена, так как со временем Гродненский район действительно превратился в фабричный район.

В эту же эпоху некоторые, весьма скромные попытки более раннего времени, приобретают особенное покровительство белорусских магнатов. Так, княгиня Анна Радзивилл, по-видимому, еще в первой половине 18 в. устроила в своих имениях несколько фабрик. Так, в Налибоках она основала стекольный завод, в Яновичах фабрику граненых камней, в Уречье — стекольный завод и фабрику зеркал, в Смолкове — фабрику глинянных изделий, в Королевичах — шпалерную. У Радзивиллов же в Несвиже издавна существовала ковровая фабрика и весьма известная фабрика восточных изделий в Слуцке. Слуцк, как мы знаем, уже издавна был довольно промышленным городом. Это был центр промышленности и искусства. Здесь знаменитый Гершка Лейбович, родом из Несвижа, писал свою галерею Радзивилловских портретов. Княгиня Урсулла Франциска Радзивилл, урожденная Вишневецкая, жена князя Михаила, прозванного «Рыбонька» была большой покровительницей всякого рода артистических талантов. Этим воспользовался некий Ян Маджарский, армянин, родом из Стамбула, и с помощью Радзивиллов основал в Несвиже фабрику гобеленов. Потом он появляется в Слуцке и заключает с князем Радзивиллом контракт на выработку поясов и других золото — и серебротканных изделий персидской работы. При этом Маджарский обязуется обучить этой работе одного мастера. В конце 18 в. на фабрике было 24 станка, а в начале 19 в. только 12 с 30 рабочими. На фабрике делались разнообразные материи в персидском вкусе. Интересно, что фабричное клеймо писалось по-белорусски «Лев Маджарский».

Но все эти попытки насаждения промышленности были не более, как панская затея, под которой иногда крылось доброе намерение или подражание Западу, но отсутствовало здравое понимание реальной действительности. Кроме суконных, льняных и стекольных фабрик, все другие имели целью удовлетворение изысканного вкуса вельможных панов и базировались на подвозе иностранного сырья. Отсутствовало понимание того, что ремесла и фабрики первого рода вырабатываются десятилетиями, а фабрики, основанные на местном сырье, должны иметь прежде всего местный рынок для сбыта.

Кроме того, эти попытки в громадном большинстве затеваются как раз тогда, когда Речь Посполитая в торговом отношении была направляема своими соседями. Так, мечты о каналах, ведущих из южной Белоруссии к устью Вислы, совпали с эпохой, когда король Прусский Фридрих Великий систематически подрывал польскую и белорусскую торговлю, добиваясь обладанием Гданьском. Он устраивал мытные коморы, подрывающие вольности Гданьского порта и в то же время неестественно повышающие стоимость вывозимых товаров. Он даже дошел до чеканки 2-х миллионов фальшивых талеров, которые распространил в пределах Польши и Литвы. Договор с Пруссией 1775 г. явно стремился направить польскую торговлю в прусское русло. Только переход Гданьска в руки Пруссии способствовал подъему его торговли, т. е. увеличению притока польских товаров. Торговля с Австрией в эпоху разделов не имела большого значения, т. к. Польша ничего не вывозила в пределы этой последней, а к себе ввозила только по преимуществу венгерское вино. Сношение с Причерноморьем оборвались еще в 17 в., когда Турция захватила крепость на северном берегу Черного моря. Но южное направление торговли сразу получила большое значение, когда Причерноморье оказалось в руках России. Надо заметить, что торговый трактат 1775 г., т. е. сейчас [же] после первого раздела был весьма благоприятен для Польши. Русское правительство весьма предусмотрительно ввело ряд льготных статей для этой части Белоруссии, которая еще оставалась в единстве с Польшей. Этими статьями предоставлялась свободная торговля по Двине. Рижская торговля солью освобождена от всякого рода таможенных сборов и монополий. Наконец, вообще Рижский порт был объявлен в особо привилегированном положении. С другой стороны, занятие Россией южных степей, появление русского торгового флота в Дарданеллах весьма оживили польскую торговлю, оттянули часть ее товаров на юг и подняли, таким образом, северное направление. Началось оживление в торговле. Обороты Витебска поднялись. Тогда как в половине 18 в. число судов, приходивших в Ригу за товаром, колебалось от 300 до 600, с 70-х годов оно быстро возрастает и на рубеже 18–19 вв. Рижский порт принимает в своих водах около 1000 судов в год. Конечно, тут уже была часть и русских товаров, но, разумеется, на долю Белоруссии приходилась значительная часть его.