Что было бы с Летицией, не появись я на Сэфа? Оставили бы её живой, использовав? Или на всякий случай убили бы, чтобы не "настучала"? Да могли бы убить и просто так, чтобы закончить развлечение... Война.
И как во всё это вписываюсь я? Что я здесь, на сэфианской войне, буду делать, пусть и рядом с Кириллом? Первоначальная мысль: я просто должна быть с Кириллом рядом - угасла после этого случая с Летицией, после её объяснений, почему на улице она оказалась одна. Мой спонтанный порыв присоединиться к Кириллу на время, пока он на Сэфа, теперь выглядит глупым. Навязываюсь - вот как это называется. Ему и без меня сейчас тяжело - с той ответственностью, которая на него свалилась. А тут ещё выдерживать претензии свалившейся на голову дамочки? Думать о её безопасности и сумасбродстве? Думать, чего она хочет от него, и ежечасно проверять, не наделала ли она чего...
Нет. До Кирилла я дойду. Но, кажется, буду обретаться при нём той же самой Тенью, пока он не закончит дела на Сэфа. Хмыкнула - телохранителем, как месяц продержался он со мной... Решив этот вопрос, я с большим облегчением снова легко зашагала по улице, приближаясь к административному зданию синдиката Хантеров.
Из-за машины вышла Тенью. Подождала немного у широкого лестничного крыльца. Самой дверь не открыть Надо приглядеться, как они тут открываются. И если будет возможность - проскользнуть за последними входящими.
Подъехали две машины - за ними взвод мотоциклистов.
Так. Кажется, сейчас войду.
Из первой же машины вышел Кирилл - в военной форме. Захлопали другие дверцы. Из второй машины к Кириллу немедленно подошли другие военные и что-то начали ему показывать, одновременно быстро рассказывая. Он не спеша принялся подниматься по ступеням лестницы, внимательно прислушиваясь к рассказу и отвечая на редкие вопросы.
Сияющую улыбку я стёрла, чтобы не расслабляться, и заторопилась за военными, лишь раз оглянувшись на вечереющую улицу... Слава Богу обошлось без лифта. Приехавшие поднялись на третий этаж по лестнице - видимо, для того чтобы сразу разрешить какую-то их проблему. Выяснилось это, когда Кирилл подошёл к двери, куда явно намеревался войти. Он отдал негромкие и короткие указания, и сразу трое заспешили в разные стороны коридора. Двое зашли с ним, но в кабинете пробыли недолго - ушли, едва получили чёткие приказы.
Как он, оказывается, умеет работать, мой Кирилл... Быстро, чётко...
Пока я наблюдала за ним, стоя на всякий случай за креслом у стены, пришла, наконец с согласию с собой. Кажется, этот кабинет - и его место отдыха: пару раз он зашёл в комнату поменьше, откуда вышел с чашкой кофе, который и выпил, прочитывая новое сообщение. Да ещё галстук расслабил, пока пил. Итак. Да, телохранитель. Я буду здесь, никуда не уходя, потому что слышала много раз, как хорошо охраняют всяческих персон вне здания. Но иной раз им грозит не меньшая беда и внутри... Я невольно улыбнулась. Вообще-то у него и адъютанта нет. Может, напроситься?
Со стороны, не военного, не примут - уже усмехнулась я, продолжая с любопытством наблюдать за Кириллом, который с третьей чашкой кофе подошёл к окну. Не слишком ли много он пьёт кофе?
Глядя на его спину, я вдруг чуть не задохнулась от сильнейшего желания подбежать к нему, схватиться за его плечи, прижаться щекой к этой спине. И так, обняв и ничего не объясняя, вжиматься в него - тёплого и любимого...
Дверь с треском распахнулась. Я выхватила ПП. Кирилл резко обернулся. Но озабоченные люди в военной форме окружили его и деловито заговорили о подходе каких-то новых соединений и о том, что на одном из заводов вышла задержка с захватом, потому что там прятались бандиты... Дальше я не стала слушать. Это не для меня. Я же проскользнула в ту комнату, откуда Кирилл выносил кофе. Скудная, спартанская обстановка: комната-коробка, единственное окно - узкое вертикальное: диван, стул, чуть не падающий от повешенных на его спинку вещей; старинное кресло, поставленное низко, потому что без ножек; небольшой стол, загруженный одноразовой посудой, на нём же - кофеварка, а также пара свертков - я заглянула в них убедиться, что там продукты; ещё одна дверца, куда я побоялась заглянуть - а вдруг заскрипит?
Глядя на всё это "убранство", я даже засомневалась: а может, стоит появиться? И следить за его режимом питания? На одном кофе он долго ли проживёт? Без десерта! Или выждать какое-то время, а потом свалиться как снег на голову - в смысле "приехать"?
Решила: так и сделаю. И начала обживаться. Внутри комнаты не слишком холодно. Если что - буду спать на тёплом настиле. А пока нет Кирилла - в кресле.
Нашла место, куда можно спрятать консервы. Додумалась: если что - буду бегать в магазин и подсовывать Кириллу всякие штучки. И улыбнулась: тогда он меня точно подловит! Не зря же - разведчик! Хотя... Разведчик-то он промышленный, или ещё как там эта специфика называется?
Совсем поздно ночью, когда Кириллу досталось полчаса свободного времени, о чём ему сообщили по вирту, после чего он должен был ехать куда-то в ночь по делам, я узнала, что скрывается за дверцей. Душ. Он закрыл комнату на замок, разделся и вошёл в душевую. Вышел быстро. Хотя, чтобы всё было по-честному, я отвернулась с хулиганской улыбкой. Дверцу он оставил открытой и, судя по всему, собирался долго возиться с одеждой. Я осторожно проникла в душ, когда он вышел в кабинет. Очень хотелось умыться - после всей той пыли, которой уже успела наглотаться на Сэфе. После его ухода не собиралась трогать кран: а вдруг кто-нибудь услышит, как льётся вода в "пустой" комнате, и прибежит проверить, всё ли в порядке?
В душевой было влажно и слегка душно из-за клубов пара. Даже единственное зеркало так запотело, что, умывшись и поняв, что Кирилл всё ещё в кабинете, я не выдержала и нашалила: на запотевшем зеркале быстро, приноравливаясь к уже побежавшим струям, нарисовала "сердечко".
Шаги в комнате. Я вовремя отшатнулась от Кирилла, прошедшего мимо - вымыть руки, кажется, после чистки обуви. Едва он встал перед зеркалом, я хотела было смыться из душевой. Но он внезапно застыл. И у меня замерло сердце: увидел безыскусный рисунок на зеркале. Примет ли он этот рисунок за прихотливую игру струек воды?
Он медленно поднял руку и дотронулся до линии...
Когда он вышел, я обернулась к зеркалу. Поверх моего "сердечка", обводя его, заключая его в свой контур, красовалось ещё одно. Побольше.
22.
Он уехал ближе к вечеру, а вернулся под утро, когда окна его кабинета превратились в прозрачный серый лёд рассвета.