– Да какое же, на фиг, наваждение? – звереет Варенька. Хватает тетрадь, стучит ею по полу. – Настоящая!
Пожимаю плечами. Тоже мне доказательство.
– Обойдемся без теоретических споров. Все равно я буду считать этот предмет наваждением – по крайней мере, до тех пор, пока не родится мало-мальски внятная версия его земного происхождения. Значит, говоришь, всякая дрянь про нас с тобой там написана? С датами? Ну-ну…
И умолкаю. Надолго. Я, как Мартышка из всенародно любимого мультфильма, два раза про одно и то же думать не умею. Поэтому придется думать до победного конца. В следующий раз, пожалуй, не соберусь.
Варя тем временем подливает себе «Бейлиз». Вот и умница. Так и надо. Хоть какая-то польза от этой липкой ерунды. Глядишь, хороший человек расслабится.
– Знаешь что? – говорю наконец. – Ты только не пугайся и не обижайся, ладно? Имей в виду, у нас с тобой магическая проблема, а не бытовая. Поэтому выполни, пожалуйста, одну мою просьбу.
– Какую? – спрашивает настороженно.
– Просто напиши несколько слов. На бумажке. Это называется «образец почерка».
Взор ее становится совсем уж яростным, но Варя берет себя в руки. Потом – о чудо! – берет в те же самые руки ручку. Пишет что-то. Поднимает на меня глаза:
– Сверить, да? Думаешь, я сама все написала?..
– Сверь. Я не думаю, будто ты это написала. Но не удивлюсь, если…
– Почерк похож, – честно признает Варя. – Очень похож. Но зачем мне это могло бы понадобиться? Сфабриковать эту жуткую тетрадку с гадостями, чтобы устроить тебе скандал?.. Чтобы скучно не было?!
– Нет, что ты.
Я наконец позволяю своей ладони опуститься на ее запястье. Осторожно надо бы с такими жестами. Но сейчас, пожалуй, сам бог велел. Сейчас мне предстоит объяснить ей необъяснимое. Понятия не имею, как стану выкручиваться.
– Почерк похож на твой только потому, что эта тетрадка – твой личный кошмар. Пока ты спала, он материализовался. Так бывает. По крайней мере, в моем доме точно бывает. К счастью, редко. Просто ты здесь новый обитатель, вот он и расшалился…
– Кто – он?
Варя окончательно растерялась. Но лапку не отнимает, и это отличная новость.
– Дом, – говорю. – Жилище. Помещение, будь оно неладно. Раньше был дом как дом. Но я тут довольно долго живу. И вот, добро пожаловать в пещеру чудес… Прости, я должен был думать головой, а не жопой, когда тебя сюда притащил. С другой стороны, выбирать нам с тобой было не из чего… Да и не хотел я других вариантов. Мне очень нравится, что ты теперь тут живешь.
– Почему?
– А бес его знает. Просто есть в этом что-то правильное. Ты уж, пожалуйста, живи тут у меня, ладно?
– Да мне пока и деваться-то особо некуда. Если уж после тетрадки этой никуда не ушла… Хотела, очень хотела, но не смогла.
– Вот и хорошо, – говорю, – что не смогла. Вот и молодец.
А у самого комок в горле. Это что-то новенькое. Вернее, навсегда – так мне еще совсем недавно казалось – забытое старенькое. Вот и втянулся в игру, покинул-таки скамью запасных – всерьез, не кривляний ради. Добро пожаловать в настоящую жизнь, дружище.
Беру Варину руку, подношу к губам.
«Гори все огнем, – думаю. – Гори все огнем».
Но кажется, очень громко думаю. Варя, во всяком случае, услышала. Иначе с чего бы ей смотреть на меня с таким ликованием? Жест-то сам по себе не слишком значительный. Мало ли кто кому ручки целует. Приятный, ни к чему не обязывающий, старомодный ритуал.
Стоянка XVII
Знак: Весы – Скорпион
Градусы: 25°42′52'' Весов – 8°34′17'' Скорпиона
Названия европейские: Альшиль, Альхиль
Названия арабские: аль-Иклиль – «Венец (Скорпиона)»
Восходящие звезды: бета, дельта и пи Скорпиона
Магические действия: изготовление пантаклей для помощи тем, кто был обманут
Стыдно мне, Господи. Так стыдно, что, если бы испепелил Ты меня, дурищу убогую, вот сейчас, на месте, я бы Тебе, Господи, только спасибо сказала бы, потупившись. И развеялась бы пеплом без сожалений, лишь заручившись обещанием, что никогда, никогда, никогда больше не придется мне глядеть в глаза доброму чудовищу, которое, по правде сказать, почти ангел, снисходительный, терпеливый и невозмутимый, как всегда. Как всегда, да.
А я – истеричная идиотка, тварь неблагодарная, непропеченная Галатея, позорно, с грохотом вывалившаяся из печи в самый разгар обжига. Если мерзостная тетрадка действительно порождение моих тайных страхов и стыдных предсонных грез – не знаю, как меня земля носит. На ее месте я бы не. Я и на своем-то месте от омерзения содрогаюсь – теперь, задним числом.
– Прости, – говорит тем временем несостоявшийся Иуда, рыжий полуангел, Пятнадцатый мой Аркан, Максим (не соврал) Юрьевич, согласно обнаруженным в ходе обыска документам, Оле-Лукойе по профессии, Иерофант по нумерологическому раскладу, Гудвин – не то чтобы шибко великий, зато, увы, вполне прекрасный. Настолько, что девочку Элли к нему лучше бы на пушечный выстрел не подпускать, да и насчет Железного Дровосека есть у меня некоторые сомнения…
– Я, – говорит он, не слишком старательно изображая покаяние, – должен был думать головой, а не жопой, когда тебя сюда притащил… С другой стороны, мне очень нравится, что ты теперь тут живешь.
– Почему? – спрашиваю, лишь бы что-то спросить.
Нет, вру, не лишь бы. Просто, вопреки всему, надеюсь: вот сейчас произойдет некое невероятное событие (скорее взрыв, чем поцелуй, хотя второе больше в моем вкусе), которое отменит все, что я успела сдуру наворотить. Или ладно, не отменит, просто наполнит новым каким-то смыслом, и я пойму наконец, зачем все это было нужно: мерзостная тетрадка в переплете цвета свежего дерьма, помрачение рассудка, визг, вопли, снова визг, неохотное, недоверчивое раскаяние и, наконец, испепеляющий, невыносимый стыд.
– Есть в этом что-то правильное, – туманно объясняет рыжий. – Ты уж, пожалуйста, живи тут у меня, ладно?
Нашел кого уговаривать. Можно подумать, я чемоданы пакую. Ага, как же!
Но по крайней мере, я стараюсь быть честной. Терять-то мне все равно нечего. Хуже точно не будет.
– Если уж после тетрадки этой никуда не ушла… – говорю. – Хотела ведь сбежать, очень хотела, но не смогла.
– Вот и хорошо, что не смогла. Вот и молодец.
И вдруг берет мою руку, подносит к губам. Изумленно гляжу на него. Не знаю даже, что сказать на такое старомодное безобразие? А уж в текущем контексте выглядит и вовсе как издевка. Зачем?..
И тут не знаю уж каким – шестым, седьмым, двадцать вторым? – чувством улавливаю его настроение, если такой чудовищный душевный раздрай можно назвать настроением. И понимаю: невозмутимый мой наставник в таком же смятении, как я сама, если не хуже. Ну и дела!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});