Первая комиссия (пункты «С» и «D») была самой серьезной. Она ставила политические проблемы и в первую очередь знаменитую проблему изолированной акции, а также проблему финансовых гарантий. Будущие заимодавцы весьма требовательны, как они говорят, в интересах самих займов. Можно скорее почувствовать, чем увидеть, согласованные действия Англии и Соединенных Штатов с целью добиться при помощи этих требований, отчасти закономерных, политических гарантий, по меньшей мере вызывающих тревогу за французский престиж.
Наши эксперты боролись превосходно. При помощи г-на Клемантеля они смогли отстоять свою точку зрения и заставили комиссию, в которой все же заседал министр финансов г-н Сноуден, единогласно принять документ, (текст II), текст которого я вам пересылаю и который дает нам, по мнению всех делегатов и экспертов, полное удовлетворение. Отныне возникает вопрос – будет ли этот текст принят завтра самой конференцией. Приезд г-на Юза, его переговоры с г-ном Макдональдом, позиция части английской прессы и лейбористской партии – все это может вызвать такую политическую реакцию, с которой нам пришлось бы бороться. Если конференция примет текст II, то я полагаю, что основная трудность будет разрешена. Защищаясь от попыток, имевших целью заставить меня осудить прежнюю политику, чье влияние на нынешние переговоры я не компетентен оценить, я стал на точку зрения суверенитета французского народа, который один полномочен решать, будет он или нет использовать права, которые ему предоставил договор.
Как видите, г-н президент, партия еще далеко не выиграна; однако я надеюсь, вы согласитесь, что от Чекерса до английской ноты и от английской ноты до текста II мы все время завоевываем позиции. Мы еще нигде ни разу не уступили их.
Сколько еще впереди трудностей: встреча союзников с немцами, толкование плана Дауэса, вопрос о Кёльнской зоне, военная эвакуация Рура, межсоюзнические долги! По всем этим пунктам мы подвергаемся или боимся подвергнуться нажиму. В нем нет ничего враждебного. Но каким оружием мы располагаем сегодня? Слабым и в незначительном количестве. Нужно ли мне вам говорить, г-н президент, что мы будем отстаивать каждую пядь? Наша группа превосходна, однородна и полностью единодушна. Прошу вас принять уверения в совершенном почтении моих коллег и моем. Эррио».
* * *
Вначале могло показаться, что конференция довольно легко и быстро пойдет по тому руслу, которое начертила для нее парижская нота. В действительности же было совсем не так. Первая комиссия, имевшая поручение выработать процедуру, которой нужно будет придерживаться в случае нарушений, 19 июля как будто удовлетворительно справилась с этой задачей под председательством г-на Сноудена. Но тут произошло вмешательство, не имевшее на первый взгляд отношения к политике, по поводу того внешнего займа в 800 миллионов золотых марок, который должен был обеспечить потребности нового банка и основные платежи по Версальскому договору на 1924-1925 годы. Некоторые финансовые эксперты заявили, что текст первой комиссии кажется им недостаточным для обеспечения успеха займа. Тщетно Тёнис предлагал новый текст, который должен был как будто устранить самое упорное недоверие. Конференция, по-видимому, зашла в тупик. Только вторая комиссия, которая должна была установить процедуру экономической эвакуации, могла благодаря г-ну Сеиду двигаться вперед. Третья комиссия столкнулась с серьезными затруднениями в деле товаропоставок и трансферта. К 26 июля конференция оказалась на мертвой точке; ее провал не казался невозможным. Я очень беспокоился за ее результаты, когда отправлялся на морской парад в Спитхэде; там я встретился с адмиралом Битти. В этот день отдыха мне доставила большое удовольствие беседа с выдающимся моряком. Он поделился со мной некоторыми воспоминаниями о войне. Ему случилось взять в плен командира немецкого корабля, который осмелился плюнуть ему на руку. Битти швырнул его в море. Затем, увидя, что тот в опасности, он бросился в воду спасать его.
Банкиры оказывали на конференцию огромное давление; они вели себя, как сказал впоследствии в палате Леон Блюм, как монархи. К сожалению, мы в них нуждались в связи с займом, составлявшим основу плана Дауэса, получение которого было очень затруднено вследствие крушения немецкой валюты и кредита; за несколько месяцев до этого они помогли весьма уязвимому французскому франку и не позволяли забыть об этом. 22 апреля 1924 года, выступая в палате, г-н Лекур Гранмезон мог с полным правом сказать: «В Лондоне на минуту приподнялся занавес, обычно скрывающий сцену от взоров народа. И мы увидели на ней «деусэкс махина» современной политики, подлинного хозяина демократий, считаемых суверенными: финансиста, денежного туза». Я высказал ту же мысль 23-го и выразил сожаление (что мне приходилось делать не раз в течение моей жизни), что политическая власть утратила часть своей свободы. Впрочем, эти банкиры утверждали, что они желают принять меры предосторожности не против Франции, а против Германии.
По правде говоря, как об этом рассказывает сенатор Анри Беранже в «Ла Ренессанс» от 2 августа 1924 года, те же американские банкиры – Морган и Гарис – были призваны в апреле для спасения французского франка и предоставили нашему правительству кредит на 100 миллионов долларов. Участники переговоров пригласили банкиров для консультации; они ответили на языке своей профессии. Чтобы вести переговоры с американцами, мы вызвали в Лондон трех французских банкиров – Финали, Сержана и Левандовского. Дело репараций вступало в финансовую фазу, пройдя предварительно тайную и процедурную фазы. Падение франка заставило нас согласиться на американское вмешательство; в сентябре 1923 года, когда Германия решила прекратить пассивное сопротивление, мы смогли вести переговоры свободнее и, в частности, обсудить продление того выгодного торгового договора, который связывал обе наши страны. Предоставление Морганом кредитов было обусловлено принятием плана Дауэса. Этот план неразрывно связывал все четыре части финансовых платежей Германии: заем в 800 миллионов золотых марок, выпуск 5 миллиардов промышленных облигаций, размещение 11 миллиардов облигаций германских железных дорог и ежегодный взнос в полтора миллиарда золотых марок в качестве контрибуции, предусмотренной бюджетом. Американские и английские банкиры должны были взять на себя обязательство реализовать все эти четыре пункта. Понятно, что они были вправе требовать известных политических и военных гарантий.
24 июля второй комитет представил свой доклад Макдональду. Этот доклад, единодушно составленный, устанавливал, что военные организации, если они будут сохранены, не должны ни в чем препятствовать свободному развитию экономической деятельности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});