Феодора невесело усмехнулась:
— Дай ему время, Тамара, он еще полюбит тебя. Я скоро стану старой, а ты еще совсем девочка, твое время скоро придет. Моя судьба, между прочим, очень похожа на твою. Меня выдали замуж за султана Орхана, когда я была еще моложе тебя. Как и ты, я оказалась в совершенно чужой для меня стране. Султан Орхан вначале вовсе не замечал меня, а потом жестоко изнасиловал. Только после этого он стал обращать на меня внимание. От Орхана я родила брата Мурада, принца Халила. После смерти Орхана я стала женой князя Месимбрии, а после его смерти Мурад предложил мне стать его наложницей, и я согласилась.
— Ты была женой, а потом согласилась стать наложницей? — удивилась Тамара.
— Да.
— Но почему? Император Иоанн ведь мог потребовать, чтобы Мурад взял тебя в жены?
— Нет, не мог он этого потребовать. Он — такой же вассал султана Мурада, как и твой отец.
— Но как же ты могла смириться с таким положением? Византия все-таки не Болгария!
— Очень просто, — ответила Феодора. — Во-первых, я очень люблю Мурада, во-вторых, я — второй человек в этом государстве. Я люблю, любима, обладаю большими богатствами и большой властью. Чего еще мне желать?
— То есть ты довольна своим положением?
— Да.
Так случилось, что окончание их разговора слышал Мурад. Его очень обрадовало, что Феодора на последний вопрос Тамары ответила утвердительно. Он вошел в комнату вместе с принцем Халилом, и их появление прервало беседу женщин.
Халил подбежал к матери и обнял ее.
— Мама, могу тебя поздравить, ты скоро станешь бабушкой! — скороговоркой произнес он.
— Боже! Халил, это правда?! Но ведь ты еще так молод, тебе всего шестнадцать лет.
— Зато Элексе почти восемнадцать! Так что ничего не бойся!
— Я ничего не боюсь, но раз уж здесь объявляют о предстоящих родах, — сказала Феодора и повернулась к Мураду, — то я должна объявить, что у меня тоже родится ребенок.
Это сообщение привело в настоящее ликование всех присутствующих, за исключением Тамары.
Через шесть месяцев у Феодоры родилась дочка — прелестное создание с небесно-голубыми глазами. Однако Феодора была несколько огорчена этим событием: она вновь хотела сына. Ирина и Фатима ее утешали:
— Госпожа, но нельзя же все время рожать одних сыновей. Смотрите, какая прелестная девочка родилась у вас! Три ваших сына будут просто обожать ее!
Мурад тоже успокаивал ее, а она отвечала:
— Мурад, милый, я хотела дать тебе еще одного сына, но получилась дочь.
— Голубка моя, я хотел дочь!
— Ты говоришь правду?
— Конечно! Давай назовем ее Дженфеда. Через три месяца после рождения дочери Адоры Тамара родила сына. Роды у нее были очень тяжелые, она, такая маленькая и хрупкая, едва разродилась: мальчик был очень большой. Феодора расцвела после рождения дочки;
Тамара же, наоборот, подурнела. Сразу же после родов Тамара переехала в Голубой дворец. Она еще сильнее утвердилась в своей ненависти к Адоре и даже один раз попыталась выгнать ее из своего дворца, но Мурад строго прикрикнул на нее — они вместе с Адорой пришли навестить ее — и объявил, что Феодора является здесь хозяйкой и если пожелает, то сама может изгнать Тамару из Голубого дворца. После такого довольно резкого и неприятного объяснения он взял Феодору за руку и ушел с ней из обиталища болгарской принцессы.
В это тяжелое для нее время Тамара сошлась с Кантузом. Их объединила взаимная ненависть к Феодоре и к ее детям.
К большому неудовольствию Феодоры, Кантуз старался приблизиться к ее детям! Самый старший, Баязет, относился к своему сводному брату довольно неприязненно, зато двое младших охотно общались с ним. Феодора высказала свои тревоги Мураду, и он посоветовал не ограничивать детей — пусть играют и общаются с кем хотят. Если б Феодора могла предвидеть, к какому страшному несчастью приведет это общение! Повод для осторожности ей дал сам Кантуз, но она не сумела им воспользоваться.
Однажды, возвращаясь от Мурада, она столкнулась в пустынном коридоре дворца с Кантузом; внезапно он преградил ей дорогу.
— Что тебе надо? — строго спросила она.
Он неприятно усмехнулся и рывком схватил ее за грудь.
— Убери свои грязные лапы! — громко приказала Феодора, но он не послушался.
— Да ладно тебе строить из себя неприступную, — зашептал он ей на ухо. — Твоя сестра Елена очень любит, когда ей ласкают грудь.
С этими словами он прижал ее к стене и стал лихорадочно ощупывать все ее тело.
От омерзения у Феодоры помутилось в глазах, она изловчилась и коленом ударила Кантуза в пах. Он дико вскрикнул и, согнувшись, отскочил от нее.
— Ты не посмеешь рассказать об этом моему отцу, — простонал он. — Тогда я скажу, что ты соблазняла меня.
— Прочь от меня, негодяй! Ты прекрасно знаешь, что Мурад поверит мне больше, чем тебе!
Кантуз, охая и ахая, оставил свои приставания и поплелся подальше от этой византийской тигрицы.
Несколько дней спустя Феодора была удивлена, что ее сыновья не пришли к ней вечером пожелать ей спокойной ночи. Встревожившись, она пошла к Мураду и тут заметила, что во дворце какая-то тревожная суета. По дороге ей встретился солдат, от которого она узнала, что несколько часов назад в двадцати милях от Андрианополя отряд турецких воинов встретил Кантуза, который сказал, что на него и на трех сыновей султана Мурада напали разбойники. Он сказал, что ему удалось спастись, а остальные попали в плен. Тут-то Феодора поняла все. Она выскочила во двор, где под началом Али Яхиа на выручку принцам собрался отряд, и тут же присоединилась к нему. Наверное, никогда в жизни она не скакала так быстро на лошади. С ужасом она спросила Али Яхиа:
— Ты думаешь, он мог убить их?
— Не знаю, госпожа, — уклончиво ответил старый слуга.
Вскоре их нашли. Осман был мертв, Орхан лежал без сознания, но Баязет был только легко ранен в ногу.
Пока ему оказывали помощь и перевязывали, он рассказал, как все произошло:
— Мы разъехались по лесу. Внезапно я услышал отчаянный крик брата и сразу же поскакал на его голос, но опоздал. Осман был уже мертв. Кантуз его убил предательским ударом в спину. Я закричал, но разве мог Орхан один справиться с Кантузом? Я опоздал и здесь, негодяй успел его сильно ранить. — Мальчик говорил, а из глаз его текли слезы. — Однако со мной он справиться не смог…
— Зачем он сделал это? — со слезами на глазах воскликнула Феодора.
Баязет, немного успокоившись, заговорил опять, но в голосе его уже слышалось не только горе, но и ярость:
— Я не очень хорошо помню, что он кричал мне, но, кажется, он сказал, что если он убьет нас, то султан будет вынужден сделать его своим наследником.